Именно такой вопрос поставили перед сибирской общественностью Том Карпентер (директор программы по надзору за атомным оружием государственной организации Проект за подотчетность правительства, юрист), Луис Кларк (протестантский священник, представитель той же организации), Сергей Пащенко (директор общественного института <Ученые Сибири за глобальную ответственность), Юрий Дублянский (представитель того же института), Наталья Миронова (председатель Движения за ядерную безопасность, Челябинск). За два дня активной работы был проведен целый ряд встреч: с журналистами (пресс-конфе-ренция в НГТУ), со специалистами и представителями НПО (Сиб. НовоЦентр), со студентами - юристами (НГУ).

26 августа на заседании правительства обсуждался вопрос о возможности приема в Россию десять тысяч тонн высокоактивных отходов. Примечательно, что речь идет не просто о ядерных отходах, а об отходах высокого уровня, т.е. побывавших в реакторе. Для таких отходов в мировой практике только три пути:

• хранение в хранилищах, такие отходы можно в любое время извлечь;
• геологическое захоронение, соответственно извлечь очень трудно, в частности, террористам;
• переработка, отходы разбивают на кусочки, растворяют в кислотах. Таким образом, из них извлекаются трансурановые элементы. При этом резко увеличивается опасность распространения ядерных материалов, в том числе и пригодных к созданию ядерных бомб с относительно малыми размерами. И при радиохимической переработке увеличивается в 10 - 100 раз объем радиоактивных отходов среднего уровня радиации. Они опасны для человека.

Поэтому многие страны, в том числе США, Канада, Швеция и Испания отказались от переработки ядерных отходов и придерживаются официальной политики захоронений.

Вся проблема в том, что отходы высокого уровня должны где-то храниться, по крайней мере, 100 тысяч лет, а предсказать поведение бетона, как, впрочем, и любой другой конструкции, на этот период очень сложно. Выходом из этой проблемы могло бы стать захоронение в геологической среде. И хотя многие страны, в том числе США, остановились на этом решении, проблема остается открытой. Т.к.:

1. Этот путь очень дорогостоящий. США потратило на подробное исследование возможного места захоронения около десяти миллиардов долларов, но специалисты до сих пор не могут дать никаких гарантий.
2. Поведение среды на такой промежуток времени еще никогда геологическая наука не прогнозировала.
3. Как обнаружили американские специалисты, отходы могут мигрировать, особенно легко в подземных водах.
4. Решение о захоронении принимают политики, а им сложно оценить плюсы и минусы того или иного захоронения.

Неожиданный выход, очень удобный для США, предложил американский некоммерческий Траст по нераспространению (NPT) - размещение на условиях лизинга ядерного топлива в России для долгосрочного хранения. Пока речь идет о сорокалетнем хранении.

На сегодняшний день Россия имеет около 14 тыс. тонн своего отработанного ядерного топлива, хранение которого осуществляется в неудовлетворительных условиях. Через 40 лет масштабы проблемы только увеличатся, и перед нами появятся три возможных перспективы.

1. NTP больше не существует, ядерные отходы, при условии, что кто-то добровольно не примет их, останутся в России (отметим, что стоимость транспор-тировки только одного состава с ядерным горючим составляет более 1 млн. долларов).
2. Ни Россия, ни другие страны не хотят прини-мать эти материалы, но, поскольку соглашение по размещению топлива по истечении срока отсутствует, топливо остается в России.
3. Россия сама желает оставить топливо у себя, но настаивает на переработке в экспортных целях. Что противоречит политике США и NTP.

Тот факт, что Россия принимает эту возможность, не имея гарантий, касающихся судьбы топлива по истечении срока лизинга (например, что страны-поставщики заберут его или, по крайней мере, возобновят оплату на период продолжения срока лизинга после 40 лет), показывает, что либо Минатом действует в полной безответственности в отношении населения России, или у этого ведомства есть уже свои планы по поводу этих материалов. Поскольку глава Минатома Адамов открыто пропагандирует эконо-мические выгоды России от экспортной переработки топлива, становится очевидным, что это ведомство намеревается получить двойной бонус сначала несколько миллиардов долларов за хранение топлива, а потом дополнительные заработки на его переработке. В принципе, Минатом уже признался, что в его планы входит переработка топлива NPT, с тем чтобы получить наибольшую отдачу от проекта. Пока NTP согласно только на хранение.

Решение о выделении площадки в России еще не принято, предположительно это Карелия, Красноярск или Новая Земля. По непроверенным слухам, тайно готовится площадка в Горном Алтае. Все больше политиков склоняется к захоронениям в Сибири:.

Пока на пути отходов в Россию стоит закон 50.3, запрещающий ввоз ядерных отходов на территории России. Но в Думе уже есть предложения о разрешение ввоза или введении нового закона о промышленном обращении с радиоактивными отходами, который автоматически отменит действие статьи 50.3. Господин Путин месяца два назад предложил разобраться в этом вопросе каждому члену правительства и решить проблему поименным голосованием.

Господин Пащенко (директор общественного института <Ученые Сибири за глобальную ответ-ственность>) заявил: "Единственное, чего мы доби-ваемся, это возможности спокойно разобраться. В Америке над этой проблемой бьются уже несколько десятков лет и еще далеки от решения, а мы хотим все решить за несколько лет. На сегодняшний день у ученых нет доступа к нужной информации. Ученые не в силах бороться сами. Мы нуждаемся в помощи общест-венников и журналистов. Главная цель сейчас - оповещение российской общественности - пусть каждый объективно решит для себя. Выход, который я вижу, - референдум. Но пока к нему никто не готов."