ТРАНСГРАНИЧНЫЙ АМУРСКИЙ БАССЕЙН: ВОДОПОЛЬЗОВАНИЕ И ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА ТRANSBOUNDARY AMUR RIVER BASIN: WATER MANAGEMENT AND ENVIRONMENTAL POLICIES

Short review of international discourse on water management problems and most serious contemporary threats to Amur freshwater ecosystem.

Река Амур является одной из крупней­ших свободно текущих рек мира, где обита­ют более 120 видов рыб, включая проходных лососей и крупнейшего осетра мира — калу­гу. Бассейн реки объединяет несколько эко- регионов, имеющих глобальный приоритет для сохранения биоразнообразия планеты: водно-болотные угодья Амура и дальнево­сточные кедрово-широколиственные леса (в России и Китае), Даурские степи (в Рос­сии, Китае и Монголии). Водно-болотные комплексы пойменной равнины Амура и его притоков — важнейшее место остановок перелетных птиц на путях миграций и гнез­довий редких видов. В бассейне Амура со­хранились значительные массивы уникаль­ных для умеренного пояса лесов, где растет женьшень, обитают самый северный подвид тигра и другие редкие животные. В западной части бассейна сохранились огромные мас­сивы смешанных сосновых лесов, а в степях Даурии по прежнему мигрируют стада дзе- ренов.

Амур — крупнейшая международная река Евразии. Одной из наиболее интересных черт бассейна является водная граница между Россией и Китаем протяженностью около 3,5 тысяч километров, вдоль которой в основ­ном отмечается резкий контраст в плотно­сти населения, характере землепользования и культурных традициях. Исторически эти земли оспаривались друг у друга странами- соседями, и это, вкупе с удаленностью терри­тории, способствовало сохранению природы региона. Пограничное положение и режим обусловили большую сохранность прилегаю­щих к границе экосистем вдоль рек Аргуни, Амура и Уссури на как на российской так и на китайской стороне. Вода рек Амурского бассейна — все более важный стратегиче­ский ресурс для всех стран региона. Но не­смотря на десяток соглашений и протоколов взаимопонимания в вопросах охраны вод у соседей нет. Показателем низкой эффектив­ности нормативной базы двусторонних от­ношений и институциональных структур, которые ее используют, служат накопленные проблемы в трансграничном водопользова­нии. А в засушливых верховьях бассейна, принадлежащих трех странам, уже очеви­ден масштабный кризис водопользования. Сегодня в результате нескоординированного использования общих ресурсов: перепро­мысла рыбных стад, переброски части стока рек, одностороннего строительства противо­паводковых сооружений, строительства ГЭС, отведения неочищенных стоков, сведение лесов и т. д. постепенно снижается продук­тивность и устойчивость экосистем бассейна. Амур перестает функционировать как само­регулирующаяся эколого-ресурсная система. Это результат, как трансграничного положе­ния реки, так и ведомственных барьеров в планировании природопользования внутри каждой из стран.

Гигантский спрос стран АТР на ресур­сы и щедрость российского и монгольского правительств желающих одним махом ре­шить наболевшие комплексные социально- экономические и геополитические проблемы вызывает к жизни масштабные плохо про­работанные проекты инфраструктуры, в т. ч. траснпортные и энергетические, например, многократно меняющего направление тру­бопровода ВСТО, проект экспорта электро­энергии в КНР в размере 60 млрд кВтч/год, проект переьроски р.Керулен на гигантские шахты Таван-Толгой в Гоби. В КНР же сход­ные проекты предпринимаются под давлени­ем внутреннего спроса.

Неблагоприяные социально-экономичес­кие и экологические последствия таких «ве­ликих строек» хорошо видны на примере Совместной Российско-китайской Схемы комплексного использования водных ресур­сов Амура и Аргуни (СКИВР). В 1986 г. в Москве было подписано межправительствен­ное соглашение о разработке Схемы ком­плексного использования водных ресурсов пограничных участков рек Аргунь и Амур. Задача СКИВР: «разработать варианты ка­скадного регулирования стока пограничных участков рек Аргунь и Амур, где... должны быть комплексно учтены вопросы социально- экономического развития региона и охраны окружающей среды». Представители КНР жестко отстаивали приоритет энергетики, не считаясь с ущербами, советско-российская сторона считала главным комплексность освоения водных ресурсов, заостряя внима­ние на качестве воды, состоянии рыбных стад и природоохранных проблемах. В ходе пла­нирования российской стороной делались многочисленные уступки, в том числе: по вы­бору створов, по отказу от противопаводко­вых емкостей в водохранилищах, по оценке рыбных ресурсов, отказу от рассмотрения загрязнения ниже устья Сунгари и коорди­нации работ по берегоукреплению. Альтер­нативный вариант со строительством ГЭС ис­ключительно на притоках великой реки был безоговорочно отвергнут КНР и снят с рас­смотрения. В качестве первоочередных меро­приятий предлагалось рассмотреть возмож­ность создания трех гидроэлектростанций: Амазарской, Джалиндинской и Хинганской. Еще 3 ГЭС на Верхнем Амуре и 3 ГЭС на Ар- гуни были рекомендованы к рассмотрению во вторую очередь. Данный проект эффективно ставил крест на Амуре как на крупной само­регулирующейся экосистеме, вел к невоспол­нимой утрате рыбных ресурсов и изменению большинства долинных экосистем. В России СКИВР вызвала негативную реакцию обще­ства на сам односторонний подход к плани­рованию. Большинство регионов и ведомств высказали очень критические замечания, и российская сторона сложила конспект на полку и старается к нему не обращаться. Не­смотря на охлаждение российских партнеров к СКИВР китайская сторона регулярно стре­мится к реализации ее положений, а все ГЭС запланированные СКИВР перечислены в ра­ботах по обоснованию «Стратегии возрожде­ния Северо-востока КНР» и планах развития гидроэнергетики на перспективу.

Скорее всего, для КНР долгосрочная цель гидростроительства на Амуре комплексная — не только производство электроэнергии, но и создание стратегических запасов пре­сной воды для целого спектра нужд от сель­ского хозяйства до принудительного попуска в усыхающие водно-болотные угодья внутри КНР. На близлежащих центральных равни­нах севера Китая ресурсы воды исчерпаны. Хуанхэ — Желтая река не добегает до моря, пески поглощают поля, пустыня наступает на северо-восток. Для северного-центрального Китая Амур — источник более надежный чем далекая Янцзы, где к 2010 году уже на­чаты работы по двум проектам переброски вод на север к Пекину. Даже умеренное раз­витие сельского хозяйства в провинции Хей- лунцзян приведет к необходимости добывать откуда-то дополнительные объемы воды. Проще всего брать ее из Амура и Уссури, но для крупномасштабного отбора воды нужны водохранилища. Вода может как пойти на ирригацию сельхозугодий северо-восточного Китая так и использоваться для переброски на юг в стремительно деградирующие районы рек Ляо, Хуанхэ, Хуай.

Показательно что российско-китайская конкуренция за водные ресурсы разверну­лась впервые — в 2007-2009 гг. в наиболее водо-дефицитных верховьях Амурского бас­сейна, при строительстве в КНР сооружений для отбора значительной части стока реки Хайлар — верховьев трансграничной Аргу- ни. Спектр нужд для которых изымается вода Хайлара очень широк: обеспечение уголь­ных ТЭС, горных разработок и обогатитель­ных фабрик, ирригация и рыбоводство, вос­становление болот и туристических пляжей, рассоление озера Далай, обеспечение муни­ципальных нужд и водопоя скота, а также ги­дрогенерация. Вкупе с другими водозаборами Китая эта переброска лишит пойму Аргуни частых паводков, а соответственно уничтожит популяции японского и даурского журав­лей и еще 15 видов редких птиц. Со стороны КНР в пойме Аргуни уже создано 3 местных ООПТ, а со стороны России форсируется соз­дание участка заповедника «Даурский», что может дать дополнительный аргумент для ограничения отбора воды из реки. Однако, с одной стороны, согласование ООПТ упер­лось в финансовый и политический интерес местных чиновников и депутатов в проведе­нии тотального берегоукрепления на феде­ральные деньги. С другой стороны, зажатое в угол сельское население воспринимает созда­ние ООПТ как очередное посягательство вла­сти на остатки местных ресурсов. Учитывая особенности местного климатического цикла, эту ООПТ было бы легко создать лет 14 назад, когда все ценные участки заливались водой и не использовались в хозяйстве, но тогда она казалась вне угрозы. В недавнюю засу­ху те же территории оказались главной ба­зой для кормопроизводства и выпаса. От того смогут ли КНР и РФ договориться о размерах экологического попуска и сохранении эко­системы Аргуни во-многом зависит в какие формы разовьется конкуренция за водные ресурсы в целом в Амурском бассейне. Пока же и «историческая» СКИВР и современный Аргунский кризис показывают, что в перио­ды взаимной вражды общие трансграничные экосистемы охранялись надежнее чем в пе­риоды дружбы и сотрудничества.

Баланс интересов и сил в Амурском бассей­не выглядит несколько иначе, если учесть что западные верховья Амура находятся в мон­гольской части бассейна. Это реки Керулен, Халх-ин-гол в бассейне Аргуни, и Онон — приток Шилки. Монголия находится в тяже­лых условиях перехода от аграрного номад­ного общества к оседлому индустриальному и надеется совершить скачок за счет исключи­тельного богатства недр. Сегодня иностран­ные и национальные капиталисты соревну­ются за право использований месторождений которые считаются крупнейшими в мире. Над 52 % территории Монголии установили свой контроль владельцы лицензий на раз­работку недр, многие из них представляют Китай и Россию. Олигархи и бизнесмены по совместительству являются законодателями и изменяют действующии законы в пользу своих добывающих компаний. Обнищавшее местное население тоже вынужденно идут в старатели, так развилось массовое движение «ниньдзя-золотарей», с риском для жизни и здоровья добывающих золото на малых ре­ках. В настоящее время 400 золотодобываю­щих и прочих горнодобывающих предприя­тий действуют в бассейнах рек Онон, Улзи, Керулен, Халх.

Монголия — классическая «страна выше по течению» и поэтому (кроме бассейна Хал- ха) мало зависит от водопользования сосе­дей. Но, с другой стороны, Монголия крайне зависит от двух соседей взявших ее в кольцо во всех остальных отношениях; так вся нефть Монголии уже в руках китайских фирм, а российские претендуют на львиную долю урана. И в КНР и в РФ верховья тех немногих рек что текут в Монголию (Халх, Бальджа и другие притоки Онона и т. п.) используются в хозяйстве более интенсивно и без оглядки на природоохранные нормы. Всякий может убедиться в этом посмотрев на космоснимки бассейна р.Бальджа в Google. Вода в Монго­лии — значительно более дефицитный ресурс чем у соседей. В связи с вышеизложенным, ей выгодно аппелировать к высоким приро­доохранным стандартам и настаивать на их совместном соблюдении. Именно в Монго­лии адаптация к региональным (и глобаль­ным) климатическим изменениям кажется властям наиболее актуальной. В конце кон­цов, именно кочевые монголы еще два поко­ления назад были куда более адаптированы к местным климатическим циклам, а поэтому современное поколение более остро ощущает утрату приспособленности к условиям среды. В свое время в 1994 году Монголия стала ме­стом подписания единственного трехсторон­него договора о международном заповеднике «Даурия» (DIPA). Из трех стран бассейна теперь именно у Монголии больше шансов стать объединяющим началом деле совмест­ного управления водными ресурсами транс­граничных бассейнов. Пока этот потенци­ал не реализован, а попытка инициировать трехсторонний проект ГЭФ «Управление трансграничным бассейном Амура» много­кратно захлебнулась в бюрократических про­волочках.

Еще одной заинтересованной в экологиче­ском благополучии Амура стороной является Япония, ибо от химического состава его сто­ка в океан зависит продуктивность рыбных стад Охотоморья. В течение последних 5 лет японский исследовательский проект «Амур- Охотск» объединял японских, российских и китайских ученых, чтобы определить доста­точные условия управления бассейном для сохранения высокой продуктивности моря. По окончании проекта был учрежден кон­сорциум «Амур-Охотск» призванный про­пагандировать данный подход, а так же были заключены первые японо-российские дого­воренности о совместных действиях по охра­не вод.

Тем не менее мне представляется что сохра­нение экосистемы Амура более эффективно может быть достигнуто не столько на основе особых двух- и трехсторонних договоренно­стей, сколько путем вовлечения стран бассей­на Амура в работу лучших природоохранных конвенций. На сегодня, кроме Рамсарской конвенции водно-болотных угодьях, Монго­лией, РФ и КНР не подписано иных много­сторонних обязательств прямо приложимых к области трансграничного водопользования. Однако, и в рамсарских рамках пока не уда­лось наладить тесного регионального сотруд­ничества. Присоединение к Конвенции по охране и использованию трансграничных во­дотоков и международных озер (ЕЭК ООН) представляется одним из возможных важных шагов на этом пути, но сделать его будет край­не сложно в силу нежелания сторон брать на себя подобные обязательства.

Е. Симонов (E. Simonov)

Со-координатор коалиции «Реки без границ»

simonovster@gmail.com