Байкальский компоунент

 

Совершенно неожиданно в Новосибирске, пролетом из Якутска в Иркутск, оказался Евгений Симонов из Центра охраны дикой природы. “Широкой природоохранной общественности” он известен как человек, активно разрабатывающий механизмы поддержки сохранения биоразнообразия и добившийся значительных успехов в лоббировании интересов защитников дикой природы Северной Евразии в международных финансовых структурах. В беседе с Александром Дубыниным Генеральный консультант проекта Глобального экологического фонда “Сохранение биоразнообразия России” рассказал про особенности его Байкальского компонента.

Александр Дубынин: Женя, расскажи, как возник “Байкальский компонент” в программе ГЭФ? Что предполагается осуществить в его рамках?

Евгений Симонов: Байкальский компонент ГЭФ появился от недоразумения. Когда Всемирный Банк задумал проект Глобального Экологического Фонда в России, то, несмотря на все увещевания российской стороны, им очень хотелось вложить деньги в Байкал. Потому, что, видимо, это было единственное географическое название, которое его консультанты знали наизусть. К тому моменту на Байкале уже проводилось некоторое количество крупных международных проектов, самым известным из которых был проект глобального планирования землепользования в Байкальском бассейне имени Джорджа Дэвиса, профинансированный американскими источниками. Дело было около 1992-1993 годов. В 1994-95 годах Банк совершенно автономно развивал отношения с Байкальским регионом, в результате чего к моменту собственно начала реализации проекта в 1997 г. нельзя было найти никаких концов (даже результатов) годичной подготовительной фазы, в которой должны были быть развиты планы работы на Байкале.
    В целом предполагалось вложить порядка 6 млн. долларов в Байкальский регион, в основном, в разные аспекты огромной программы совершенствования природопользования во имя устойчивого развития и правильного управления водосборным бассейном. Все это был крайне путаный план, основную часть которого составляли три огромных “водосборных” проекта по водосборам нескольких так называемых модельных речушек, впадающих в Байкал или в его основные притоки, в трех регионах Российской Федерации.
    Проект был невероятно неэффективно спланирован и, в целом напоминал уже, так сказать, “подтухающего” утопленника. Спасать его было явно поздно. Деньги тратить неизвестно на что не хотелось. Одной из наиболее проблематичных частей проекта была программа так называемых “местных инициатив,” которая, буквально, звучала так: местным администрациям выдаются деньги, они их потом раздают в рамках конкурса малых грантов на местные инициативы, ведущих к достижению общих благих целей проекта – сохранению биоразнообразия и оптимизации природопользования в Байкальском регионе. Первое (и единственное), что пока удалось сделать внятно – это отобрать эти деньги из ведения каких-либо местных администраций и организовать независимый конкурс грантов и проектов в области сохранения биологического разнообразия озера Байкал. Дело это неимоверно сложное, но на данный момент создана, скажем так, достаточно надежная система управления, т.е. ясно, что будет конкурс, в рамках которого люди из самых разных, достаточно отдаленных от обычного потока зарубежных денег, частях Байкальского сообщества, смогут получить поддержку на конкретные природоохранные инициативы.
    Учитывая, что денег там очень много – порядка двух миллионов с хвостиком, а раздаваться они будут достаточно мелкими порциями – ожидается большая эффективность проекта. Сейчас близится к завершению первый тур этого конкурса, на который подано около 350 дееспособных заявок. (После административного отсева, т.е. после того, как совсем не годящиеся заявки отсеяны, их осталось порядка 350). Заявки поданы на самого разного вида деятельность, ведущую к охране живой природы региона. Остальные части Байкальского Компонента ГЭФ находятся в подвешенном состоянии.
    Основной развивающийся сейчас сюжет – создание Межрегиональной стратегии сохранения биологического разнообразия и экосистем озера Байкал. Идея заключается в том, что прежде, чем распределять эти деньги на конкретные направления работы, надо все-таки определиться с тем, в какой сценарий охраны природы мы играем на Байкале. И под него уже подбирать конкретные проекты, которые поддержит ГЭФ, желательно в складчину с другими игроками в регионе. С этим возникают определенные сложности, т.к. околонаучное административное сообщество так привыкло жрать деньги западных грантов ни за что, разрабатывая все новые и еще лучшие схемы идеального устройства никогда не наступающего будущего, что перебить эту тенденцию крайне сложно. Надеемся, что удастся... Пока создан совершенно недееспособный проект Стратегии между научно-административным истеблишментом. Сейчас его пытаются усовершенствовать, используя в процессе как мальчика для битья на собеседованиях и консультациях с самыми разными слоями Байкальского общества от промышленников и банкиров до общественных организаций.
    Требуется понять, какой они видят свою роль в конкретных программах по охране природы региона, как они видят себя и свою деятельность в условиях тех природоохранных мер, которые должны быть предприняты на Байкале. Есть большая надежда, что в результате удастся получить достаточно дееспособную основную стратегию, согласно которой можно будет строить остальную часть проекта. Весь проект.
    По-настоящему, сейчас Байкальский проект ГЭФ находится в рискованной фазе, потому что он должен в краткий срок из очень большого количества поднятого фактического материала сформулировать что-то цельное. Дело в том, что он провел конкурсы концепций охраны природы на Байкале. Это выявило, с одной стороны, все возможные околонаучные подходы к этому вопросу, потому что в конкурсах участвовали достаточно сильные коллективы. Одновременно с этим было выявлено, что все-таки ни один из собравшихся коллективов не способен внятно сформулировать данную стратегию и придется принимать какой-то простой паллиатив, который в большей степени понятен управленцам и другим слоям общества, нежели чем отвечает чаяниям только ученого сообщества. Это может вызвать сильную негативную реакцию... Короче, сейчас не самые легкие времена, потому что до конца лета необходимо прийти к наилучшему возможному в этой ситуации решению по межрегиональной стратегии. И уже исходя из него – к набору конкретных действий, поддерживаемых проектом ГЭФ. Что хорошо – так это то, что в этом процессе наконец-то исчезнет такой компонент, как работа по «строительству коммунизма» в отдельно взятых водосборах отдельных рек, впадающих в Байкал и заменится проектами по решению наиболее длительных проблем по охране живой природы в каждом из субъектов Федерации. Это стоит свеч. Потому что это спасение примерно трех миллионов долларов, которые жалко было бы тратить на такое умозрительное начинание, как «строительство коммунизма» в водосборах.

А.Д.:

Е.С.:

А.Д.:

Е.С.:

А.Д.:

Е.С.:

А.Д.:

Е.С.:

А.Д.:

Е.С.:

А.Д.:

Е.С.:

А.Д.:

Е.С.:

Нет, БЦБК никто не закрыл. Сейчас идет государственная экологическая экспертиза очередного проекта его перепрофилирования. Дело в том, что БЦБК – это замечательный пример истинного зеленого маркетинга, или, если называть вещи своими именами, зеленого рэкэта. Мы пока друг на друга смотрим и все друг друга призываем: “Давайте вместе подумаем, как нашим предприятиям использовать экологический фактор в своей производственной деятельности, как нам встраиваться в экологическую ситуацию, как нам создавать стимулы для использования уникальности Байкала и учета ее в своей работе”. Так вот, если называть вещи своими именами, мы-то об этом болтаем, а БЦБК этим уже лет двадцать как живет.
    Делается очень простая вещь: “Ребята, вы же понимаете, что мы загрязняем Байкал, мы создаем для него угрозу, поэтому нам необходимы все новые государственные и частные инвестиции для расширения и перепрофилирования производства, для совершенствования своих служб, шламонакопителей и очистных сооружений, для того, чтобы мы меньше гадили в ваш любимый Байкал”. Ну, кто бы когда обратил внимание или всерьез воспринял сегодня проект полного перепрофилирования БЦБК с вложением бешеной суммы, скажем 250 миллионов долларов, если бы они стояли на речке Вонючке, а не на Байкале. Его бы послали к едреной матери, и он бы закрылся на следующий день от нормальных экономических факторов, как закрылся десяток его собратьев. Но поскольку он стоит на Байкале, поскольку он БЦБК, поскольку, так сказать, у него в отрасли не дураки и умеют заниматься зеленым маркетингом, то БЦБК на этом зеленом маркетинге и выживает. Выживает, получая инвестиции, и не как экономически недееспособное производство, а как производство, представляющее существенную угрозу для уникальной Байкальской экосистемы. Поэтому его надо закрыть просто из каких-то морально-политических, а вовсе не экологических соображений. Но сначала научится у него как-то по-умному использовать вот такой вот ход – втереться в доверие и собрать специалистов, которые так умеют заниматься зеленым маркетингом, про который мы так абстрактно говорим. Ужас заключается в том, что примерно таким же рэкетом занимаются на Байкале все, кому не лень. Вся идея, носящая характер бурятской национальной, но она распространяется на все области Байкальского региона: “Вы знаете, мы живем на Байкале, мы очень этим ущемлены, у нас такие особые экологические условия, что нам ничего делать нельзя. Поэтому, пожалуйста, покажите нам того доброго дядю, который оплатит нам издержки за то, что мы живем на Байкале”. На полном серьезе. Это носит характер государственной политики по крайней мере двух субъектов федерации – Иркутской области и Бурятии. И, как бы правильно это сказать, это прописано в законе о Байкале, который прошел все слушания в Думе и держится на честном слове Президента, что такого идиотизма он не допустит. А он допустит.
    Если говорить о стратегической задаче по изменению политики региона – единственный путь какого-либо оздоровления заключается в том, чтобы постепенно найти альтернативу такому вот потрясающему способу делать логический вывод из своего житья на Байкале: мы живем на Байкале, пусть нам кто-нибудь за это заплатит. Ясно, что должны быть естественные инвестиции заинтересованных сторон, они должны быть жестко сопряжены с какими-то обязательствами, инвестициями и действиями сторон внутри. Не то, чтобы этого совсем не наблюдается, но то, что наблюдается очень непоследовательно, а желание найти того крайнего, кто заплатит деньги за социальное развитие, за развитие производства и за что-нибудь еще под маркой того, что Байкал экологически уникален... Это желание конструктивно переоформить в поиск собственных ресурсов и перестройку собственного способа производства. Так что одна из политических проблем – борьба с превалирующей доктриной, поиск альтернатив превалирующей доктрине – обеспечение Байкала за счет неких сил извне – будь то РФ, международное сообщество или “Иркутскэнерго”. Есть надежда на то, что многие более или менее выживающие объекты промышленности и бизнеса в регионе, заинтересованы в переломе этой ситуации, потому что ясно, что путем шантажа федерального центра добиться ничего в ближайший год не удастся.
Вопрос, который многих волнует – какова сейчас ситуация с БЦБК, его закрыли или нет?
Да, по условиям организация должна иметь партнеров в регионе. Это должны быть обязательно совместные работы? Первоначально он был задуман как проект, в котором могут участвовать разные неправительственные и квазинеправительственные организации, занимающиеся охраной природы и сопряженными социально-экономическими проблемами. Впоследствии это стало пониматься как проект, вовлекающий в решение приоритетных проблем охраны природы любые местные инициативы, будь то бизнес, местное самоуправление, какие-то профессиональные сообщества, клубы по интересам и т.д. На сегодняшний день мне сложно говорить – я пока еще не видел всех поступивших заявок – в какой пропорции там находятся проекты научных сообществ, неправительственных организаций, групп граждан, живущих на побережье (фермеры, мелкие коммерсанты и промышленные предприятия), но предполагаю, что сейчас там все еще превалируют, и это совершенно естественно, наиболее активные группы общества – НПО, “экообразователи”, просто “образователи”, местное самоуправление и в какой-то степени малый бизнес. Думаю, что задача этого проекта – вовлечь все новые и новые, пока плохо досягаемые группы общества. Заявителями, в том числе, могут быть группы, включающие организации и деятелей, не живущих в Байкальском регионе, если они работают на благо Байкальского региона, имеют там партнеров или заказчиков.Проект местных инициатив. Какую аудиторию предполагается туда вовлекать? Кто может в нем участвовать? Каковы условия участия в нем? Неправительственные организации вовлечены очень обширно. По всему региону, особенно в программу по местным инициативам и в обсуждение стратегии. Хочется в большей степени достучаться до таких категорий, как мелкий бизнес, который довольно активно идет на контакт, как местное самоуправление, которое тоже активно пошло на уровне обсуждений и на уровне малых грантов, и до разных промысловиков, до разных людей, которые непосредственно живут от биологических ресурсов Байкальского региона. Но это, в большей степени, впереди. Кроме того, совершенно явно определилась аудитория, которая сейчас охвачена мало, кроме каких-то отдельных представителей. Это производство, которое загрязняет или определяет факторы воздействия на Байкал, расположенное на побережье или на основных впадающих реках. А неправительственные организации? Да. Его проводил Виктор Попов. С третьей стороны, в программы вовлечены самые разнообразные вузы. Далее – я их просто не перечисляю: и тривиальные научные сообщества, и прилагающуюся к этому госкомприродовскую администрацию. Они все достаточно глубоко вовлечены.Религиозных конфессий?На сегодняшний момент (и это достаточно положительная черта проекта) в Байкальский компонент на уровне проведения дискуссий, консультаций, написания отзывов и участия в разработках привлечены действительно очень разнообразные силы: недели три назад мы имели большую, очень смешную дискуссию с компанией “Иркутскэнерго” . Для них Байкал – основной производственный объект и их водохранилище. Они понимают, что к тому моменту, как закроют БЦБК, они станут самым главным и самым страшным жупелом на Байкале. Им надо к этому готовиться, и поэтому им интересно по этому поводу сотрудничать просто потому, что они не хотят этим жупелом становиться, а деться им некуда. Я имею в виду, они не могут изменить род деятельности. Их основная работа – это запирать Байкал дамбой. С другой стороны, если говорить о вещах нетрадиционных, был проведен большой семинар по встрече разнообразных конфессий, работающих на Байкале с попыткой выработки каких-то общих подходов и технологий, существующих у этих конфессий, которые могут помочь работать охране природы. Технологий убеждения... Кто вовлечен в Байкальский компонент на местном уровне?Возник огромный философский спор по этому поводу. Это один из самых острых и печальных философских споров. По идее, конечно, всем понятно, что инвентаризационные исследования в каком-то мировоззренческом, абстрактном смысле необходимы. С другой стороны, пока нет здоровой системы, которая могла бы эти инвентаризационные исследования четко связывать с какой-то системой охраны природы – управленческой, реализуемой – их можно привести сколь угодно подробные, сколь угодно замечательные... Но это ни на йоту не приблизит нас к решению проблемы.
    Как правило, те, кто ведут инвентаризационные исследования, вполне разумно настаивают на их продолжении и расширении... Как раз эту проблему им решать не по профессии... Они этим не занимаются... Их задача в рамках большой проблемы – другая. В связи с этим мы сейчас в очень конфликтной ситуации: с одной стороны, у нас есть замечательные заявки на инвентаризационные исследования байкальской биоты, мы понимаем, что они нужны, с другой стороны, мы должны посылать их как можно дальше и на дольше, потому, что никто никогда не может внятно сконструировать модели, в которых эти дополнительные исследования сколько-нибудь оправданы по сравнению с целым рядом других – административных, социальных, экономических мер. Хотя понятно, что система повторяющейся инвентаризации крайне важна, но в данной ситуации она пока нереальна даже для Байкала (а в отличие от многих наземных экосистем Южной Сибири, более тривиальных, он действительно очень мало изучен).
    Анекдот в том, что все эти научные сообщества, которые там работали, инвентаризационно не сильно продвинулись. Я, главное, не очень понимаю, как это делать, чтобы это было эффективно... То есть они вполне серьезно провозглашают как достижение, что открывается 20-30 новых видов в год. И предсказывают, что гидробионтов в Байкале по крайней мере в 2-2,5 раза больше, чем описанные 2500 видов. Это самая большая фауна для древних пресноводных озер.Планируется ли поддерживать инвентаризационные обследования?

Материалы данного раздела

Фотогалерея

Интересные ссылки

Коллекция экологических ссылок

Коллекция экологических ссылок

 

 

Другие статьи

Активность на сайте

сортировать по иконкам
2 года 14 недель назад
YВMIV YВMIV
YВMIV YВMIV аватар
Ядовитая река Белая

Смотрели: 287,866 |

Спасибо, ваш сайт очень полезный!

2 года 17 недель назад
Гость
Гость аватар
Ядовитая река Белая

Смотрели: 287,866 |

Thank you, your site is very useful!

2 года 17 недель назад
Гость
Гость аватар
Ядовитая река Белая

Смотрели: 287,866 |

Спасибо, ваш сайт очень полезный!

2 года 45 недель назад
Евгений Емельянов
Евгений Емельянов аватар
Ядовитая река Белая

Смотрели: 287,866 |

Возможно вас заинтересует информация на этом сайте https://chelyabinsk.trud1.ru/

2 года 17 недель назад
Гость
Гость аватар
Ситуация с эко-форумами в Бразилии

Смотрели: 8,212 |

Спасибо, ваш сайт очень полезный!