- Главная
- О нас
- Проекты
- Статьи
- Регионы
- Библиотека
- Новости
- Календарь
- Общение
- Войти на сайт
2.5. Родство
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы получить возможность отправлять комментарии
Евразийский тип социокультурного синтеза имеет длительную историю и множество конкретных вариантов. Учение евразийцев стало рефлексией только одной из форм состоявшейся социокультурной практики. На наш взгляд, зарождение евразийского социокультурного типа следует отнести к эпохе формирования индоевропейской культуры, поскольку индоевропейцы стали первыми евразийцами.
Индоевропейская культура представляет собой первую фазу становления евразийского социокультурного типа, который маркируется отношениями породнения «открытых» и «закрытых» обществ. Введя кастовуюсистему, индоевропейцы совершили социокультурную революцию, которая позволяла не истреблять, а инкорпорировать покоренные этносы, включая их в систему родственных отношений в статусе низших каст.
В этой точке отсчета бытие евразийского типа было антиномичным: родственные отношения между этническими кастами, с одной стороны, не могли возникать, а, с другой стороны, все же возникали. Родство, таким образом, стало фундаментальной ценностью в системе евразийского социокультурного синтеза174. Исторические формации евразийского синтеза символически конституируются различными формами родства.
В эпоху эллинизма единство Европы и Азии символизировали брачные союзы. Александр Македонский впервые стал сознательно и последовательно проводить политику интеграции различных культур, мечтая о едином народе «персоэллинов». Сам Македонский, его друзья и соратники заключили браки с персиянками и мидийками по местным обычаям. Впоследствии большинство этих браков распалось, но инициированный процесс рефлексивного смешения культур приобрел стихийный и необратимый характер. Даже в Афинах во II в. до н. э. были разрешены межэтнические браки. «Сладостно было бы мне сказать: о неразумный варвар Ксеркс, тщетно трудившийся над сооружением моста через Геллеспонт, вот как соединяют Азию с Европой мудрые цари — не бревнами, не плотами, не бездушными и бесчувственными связями, а связывающими племена узами честной любви, законных браков и общностью потомства»175, — подвел Плутарх итоги политики Александра Македонского.
На примере эллинизма можно видеть, что евразийский социокультурный тип конституируется отношениями родства. Размышляя о ценностях евразийства, В.И. Марков указывал как на базисную ценность «природного, естественного родства людей и народов»176. Но в историческом процессе кровное родство постепенно становится менее значимым, чем родство по договору (или, точнее, свойство)177. Из форм родства по договору на первый план вышли, прежде всего, брачные отношения.
В целом круг отношений «искусственного» породнения более широк.
В Византийской империи, например, практиковалось усыновление по оружию. Так, Иордан сообщает: «Когда император Зинон услышал, что Теодорих поставлен королем своего племени, он воспринял это благосклонно и направил к нему пригласительное послание, повелевая явиться в столицу. Там он принял его с подобающим почетом и посадил между знатнейшими придворными. Через некоторое время, чтобы умножить почести, ему оказываемые, он усыновил его по оружию и на государственные средства устроил ему триумф в столице, а также сделал его ординарным консулом, что считается высшим благом и первым в мире украшением. Этим он не ограничился, но во славу столь великого мужа поставил еще и конную статую перед императорским дворцом178.
Предполагалось, что «сын по оружию» («filiusinarma») не пойдет войной на своего «отца по оружию». Отношения породнения сохранялись в последующих поколениях. Аталарих, преемник Теодориха считал себя, соответственно, «внуком» императора.
На базе и посредством брачных союзов неизбежно формировались другие формы родственных отношений. В евразийской культуре особое значение приобрело побратимство. Этому способствовали разноверие и разноплеменность. Как отмечает Л.Х. Танкиева, известные своей силой и многочисленностью фамилии не нуждались в побратимстве. Но одинокому человеку без рода-племени были необходимы квазиродственные отношения, обеспечивающие его защиту посредством института кровной мести179. В условиях перманентной миксации евразийского сообщества родоплеменные группы дробились и рассыпались, что стимулировало установление побратимства.
Во внешнеполитической практике Древнего Китая использовался институт союзов старших и младших братьев, породнившихся через брак180. Принцессы царствующих домов выдавались замуж, а правители становились назваными старшим и младшим братьями. Породнившиеся правители становились союзниками и представляли собой грозную политическую и военную силу. Коалиции «старших и младших братьев» диктовали свою волю другим, добивались от них территориальных уступок, а иногда ходили в совместные походы или оказывали «братскому» государству военную помощь, если оно подверглось нападению. Породнение было не только путем сближения в мирных целях, но могло также предшествовать или сопутствовать договору в военных целях, как наступательных, так и оборонительных.
Практика заключения союзов-породнений распространялась в периоды государственной раздробленности. Считается, что партнеры по таким союзам были государствами равного статуса. Вместе с тем обсуждается вопрос, что асимметрия братских отношений необходимо фиксировала неравенство партнеров. Такое неравенство Ю.Л. Кроль считает нехарактерным и усматривает его в отдельных случаях зависимости-подданства.
Расширению практики использования тактики породнения содействовала монгольская концепция родства, которая определяется как «побратим-ство-свойство»182. Насколько можно судить по известным материалам, побратимство у монголов по своему механизму несколько отличалось от побратимства в Китае. В монгольской концепции названные братья «спасают друг друга в смертельной опасности»183. Защита обиженного и взятие его под свое покровительство также могло вести к побратимству184.Заключен-ное побратимство подкреплялось последующей женитьбой детей и род-ственников185.
Как указывает П.О. Рыкин, человек, получавший в жены монголку, и его коллектив классифицировались как «младшие родственники». Это обеспечивало трансформацию «чужаков» («мятежников, существ хаотической природы») в просто «людей», которые подчиняются по статусу младших родственников и больше «не устраивают смуту». Вассальные правители становились «людьми» и тогда, когда сами посылали к ханскому двору своих дочерей или родственниц.
Институты искусственного родства активно использовались во внешнеполитической деятельности древнерусских государств. Брачные союзы заключались между семьями половецких ханов и русскими княжескими родами. Традиция в более позднюю эпоху продолжилась, так что, в конечном счете, к XVIII в. третья часть русских аристократических семейств имела фамилии тюркского происхождения186.
Отношения естественного и искусственного родства, не следует, конечно, идеализировать. Достаточно напомнить о конфликте ханов-побратимов Темучжина и Чжамухи. «Не было недостатка и в братоубийцах, — указывает А.В. Головнев, — особенно в многолюдных гаремных семьях ханов, где ожесточенное соперничество начиналось с младенчества и разгоралось в детских состязаниях, материнских склоках, наушничестве слуг, раздорах при дележе добычи и наследства»187. А.В. Головнев фиксирует парадоксальную ситуацию «опрокидывания родства» в каждом поколении: отцы насаждали родство, а сыновья его подрывали.
Паллиативами были символическое родство по предку-хану и побратимство. Противоречие между искусственным и естественным родством, по-видимому, неотъемлемо от родоплеменных отношений. Но можно предположить, что если в западноевропейской культуре преодоление родовых отношений осуществлялось через свойство как родство по договору, то в евразийской культуре более значимым стало искусственное (фиктивное) породнение в форме отношений побратимства188. Дальнейшие метаморфозы постродовых отношений проявляются в институтах службы, сюзеренитета-вассалитета, которые отчасти сохраняли форму квазисемейных отношений.
Несомненно, вектор эволюции постродовых отношений определялся культурной спецификой родовых отношений. Формулируя законы родства, К. Леви-Строс обратил внимание на существование различных моделей родственных отношений в разных культурах . В указанном источнике он не характеризует отношения между сиблингами. Но известные материалы дают основание полагать, что и на этом уровне родственных отношений реализовывались разные культурные модели.
Так, в традиционном Китае, судя по одному из источников190, конфуцианская модель идеальных родственных отношений характеризовалась: 1) центрацией на почтении, оказываемом невесткой свекрови; 2) большей ценностью племянников, чем собственных детей; 3) приматом отношений между братьями и сестрами над отношениями с супругами.
В одной из записей из указанного источника содержится следующее рассуждение: «Все братья и сестры семьи — самые близкие люди, у них желудок общий и дыхание одно. Они печалятся и радуются по одному и тому же поводу. Они отличаются от других людей тем, что с детства едят одну и ту же пищу и одеваются одинаково. Они не могут не любить друг друга. Но когда они вырастают, каждый из них заботится о своих детях и своей жене. Их взаимная любовь хотя и становится сильнее, но постепенно возникает зло. Для братьев жены — посторонние люди. Когда у братьев появляется намерение жениться, то только в том случае, если взаимная любовь братьев глубока и сильна, зла можно избежать. Поэтому если братья не в согласии, то сыновья и племянники не дорожат друг другом. Если сыновья и племянники не дорожат друг другом, то твое окружение отдалится от тебя. Если окружение отдалится, то все слуги станут враждебными. А если так случится, то кто же поможет нам?»191.
Модель родственных отношений в русской культуре существенно отличается от конфуцианской модели. Так, в русской семье отношения между братьями и сестрами часто отличаются конфликтностью. В отношении междоусобных войн русских князей XIII в. Н.В. Гоголь писал: «Это были не споры королей с вассалами или вассалов с вассалами — нет! это были брани между родственниками, между родными братьями, между отцом и детьми. Не ненависть, не сильная страсть воздымала их, — нет! брат брата резал за клочок земли или просто чтобы показать удальство. Пример ужасный для народа! Родство рушилось, потому что жители двух соседних уделов, родственники между собою, готовы были каждую минуту восстать друг против друга с яростью полков. Их не подвигала на это наследственная вражда, потому что кто был сегодня друг, тот завтра делался неприятелем»192.
Поэтому ценность института родства для межэтнической интеграции этнических элит в истории России оценивается и отрицательно. И. Муромцев полагает, что смешанные русско-половецкие браки давали потомство, которое воспитывалось половецкими матерями и бабками. Если отечеством для такого потомства была Русь, то родиной оставалась степь. Князья-полукровки нередко призывали своих половецких родственников дядек для содействия в междуусобицах193.
В социально-психологическом плане родственные отношения характеризуются общностью мировосприятия и сходными целями. Взаимность в родственных отношениях определяется одинаковостью чувств по отношению к кому-нибудь третьему. Поэтому родственники, как известно, легко находят общий язык, но редко проявляют глубокую заинтересованность в проблемах друг друга. Эти отношения не отличаются особой теплотой, а действия друг друга не всегда понятны. В родственных отношениях часто возникает впечатление, что партнер берется за решение проблемы не с того конца или не в той последовательности и не желает встать на точку зрения другого. Любое событие оценивается партнерами так, как если бы это давало выгоду другому и приносило ущерб себе. Поэтому в совместных делах наблюдается взаимное и довольно однообразное, утомляющее вмешательство, приводящее к ссорам и размолвкам. В целом родственные отношения утомляют темпераментным однообразием, требуют большой коммуникативной дистанции и новых знакомств. Чем разнообразнее, любопытнее окружающая их среда, тем лучше взаимопонимание в родственной структуре. Отсюда известная экстравертность, открытость евразийского социокультурного типа, являющаяся условием его устойчивости.
Из форм искусственного родства в русском фольклоре описывается в основном крестовое побратимство. Согласно обычаю, каждый побратим должен был положить за своего крестного брата жизнь, если это понадобится. Специфика былинной концепции побратимства выражается в том, что богатыри, как правило, обменивались крестами после поединка, «попробовав силу» друг у друга и завершая поединок миром.
Хорошо известно, что Александр Невский и племянник великого хана Батыя Сартак стали назваными братьями. Смешанные браки с монгольской знатью практиковали ростовские князья, которые обязывались поддерживать мир в своем улусе, участвовать в военных походах монголов, хранить покорность и платить в знак признания старшинства дань.
Фактам побратимства (а также усыновления и заключения брачных союзов) в отношениях между русскими князьями и монгольской знатью евразийцы придавали парадигмальное значение. Как «органическое братание» отношения тюрок и славян характеризовал П.Н. Савицкий. Он считал, что над Евразией веет дух своеобразного «братства народов». «Это "братство народов" выражается в том, что здесь нет противоположения "высших" и "низших" рас, что взаимные притяжения здесь сильнее, чем отталкивания, что здесь легко просыпается "воля к общему делу", — писал он. — История Евразии, от первых своих глав до последних, есть сплошное тому доказательство. Эти традиции и восприняла Россия в своем историческом деле»194.
Действительно в XVII-XVIIIвв. государевы люди Московского царства и калмыцкие ханы после заключения соглашений братались, а затем устанавливали и матримониальные связи195.
Н.С. Трубецкой также выделял специфически организованное «евразийское братство народов»: «Между народами Евразии постоянно существовали и легко устанавливаются отношения некоторого братания... Нужно, чтобы братство народов Евразии стало фактом сознания, и притом существенным фактом. Нужно, чтобы каждый из народов Евразии, сознавая самого себя, сознавал себя именно и прежде всего как члена этого братства, занимающего в этом братстве определенное место. И нужно, чтобы это сознание своей принадлежности именно к евразийскому братству народов стало для каждого из этих народов сильнее и ярче, чем сознание его принадлежности к какой бы то ни было другой группе народов»196.
По его мнению, братание играло определенную роль в этногенезе русского населения. «Русское племя, — писал он, — создавалось не путем насильственной русификации инородцев, а путем братания русских с инородцами. И всюду, где русский народ в этом отношении был предоставлен самому себе, он продолжал эту национальную традицию братания даже и в императорский период»197. И если народные массы легко шли на братание, то «верхи» русской культуры не стремились к реализации этой тактики: «И несмотря на то, что правительство, стремясь во всем подражать "великим европейским державам", готово было всюду проводить насильственную ассимиляцию и культурно обезличивать вновь присоединенные области (как это делают подлинные европейцы в своих колониях), народная русская стихия, инстинктивно ощущавшая подлинную задачу России, усваивала по отношению к туземному населению тактику братания, охотно заимствовала от покоренных разные черты их быта; в новоприсоединенных областях сами собой вырабатывались особые смешанные бытовые типы, которые со временем могли бы послужить основанием для целой радуги евразийских культур, разновидностей одной, общеевразийской: мешало только стремление русских верхов (как образованного общества, так и правительства) иметь культуру непременно европейскую»198.
Евразийская идея братства народов не совсем беспочвенна, как это может показаться на первый взгляд. Так, Советский Союз осознавался как союз братских республик. Провести референдум и заключить трехсторонний нерасторжимый договор «О побратимстве народов и государств Беларуси, России и Украины» предлагали участники 9-го Всеславянского собора, прошедшего 8-9 мая 2002 г. в Ужгороде. В проекте договора «О побратимстве» Беларусь, Россия и Украина объявлялись государствами-побратимами навечно.
Братство народов действительно остается одной из значимых ценностей для российской цивилизации. Так, согласно результатам проведенного Фондом «Общественное мнение» Всероссийского опроса городского и сельского населения (10.03.2001 г.) на вопросы о значении термина «интернационализм» были получены следующие ответы. Это слово оказалось знакомо подавляющему числу россиян (81 %). Объяснить его смысл взялись 59 % опрошенных. Поясняя слово «интернационализм», 46 % респондентов выбрали такие определения как «все народы дружны», «все вместе, единство народов», «один за всех, все за одного», «братские отношения народов». Некоторые ссылались на СССР как пример такого интернационализма (12 %)199.
Обычай братания хорошо известен в европейской культуре. Он был возрожден в период Первой мировой войны в кампаниях братания сол-дат200. На западном фронте первые братания между англичанами и немцами начались в 1914 г. на Рождество. На Восточном фронте братания активизировались на Пасху, поскольку на Руси обряд побратимства чаще всего совершался на второй день Пасхи и считался братством во Христе201.
Вместе с тем русское побратимство отлично от аналогичного европейского института. О братании русских с представителями народов Азии лорд Д.Н. Керзон писал следующее: «Русский братается в полном смысле слова. Он совершенно свободен от того преднамеренного вида превосходства и мрачного высокомерия, который в большей степени напоминает злобу, чем сама жестокость. Он не уклоняется от социального и семейного общения с чуждыми и низшими расами. Его непобедимая беззаботность делает для него легкой позицию невмешательства в чужие дела; и терпимость, с которой он смотрит на религиозные обряды, общественные обычаи и местные предрассудки своих азиатских собратьев, в меньшей степени итог дипломатического расчета, нежели плод беспечности»202.
Европейская концепция братства также имеет собственную специфику. У кельтов, например, побратимство устанавливалось на почве общих юношеских подвигов. Задачей побратимов в германских племенах было осуществление кровной мести. Традиционная французская концепция братства предполагала «мужское единение, основанное на насильственном овладении существом женского пола»203. Синкрезис насилия и секса был не единственным, но определяющим в западной концепции братства.
Напомним, что традиционные для Китая братства формировались на основе сотрудничества в рамках коллективных сельскохозяйственных работах и коллективного участия в танцевальных турнирах. Былинные русских богатыри братались после поединка. Наличие общей женщины при этом исключалось (как в случаях с женами Святогора и Добрыни).
Асексуальность русского крестового побратимства, восходящего к церковному чину братотворения, акцентирована в учении Н.Ф. Федорова о небратстве и утверждении вселенского братства в сыновстве через воскрешение отцов. Предпосылкой чаемого воскрешения он полагает достижение полного целомудрия.
Центрацию на деторождении и сексуальности, вопросах пола Н.Ф. Федоров считает атавистической тенденцией в эволюционном процессе. Усматривая эту тенденцию у индусов и западных народов, он соотносит ее с забвением отцов и презрением ко всему иноплеменному204. «Напротив, славяне... — пишет он, — не чуждались общения даже и с не принадлежащими к арийскому племени народами, они роднились со всеми инородцами. В континентальной глуши совершалось великое явление сближения двух отдаленных по генеалогической таблице племен, арийского и чудского, за что мы и получили кличку "туранцев" . У нас чувство родства со всеми составляет отличительную черту народного характера.»205.
Задачу России Н.Ф. Федоров видел в примирении Европы и Азии, Запада и Востока, что необходимым ему казалось для признания общего отцовства.
Следует отметить, что в решении этой задачи В.С. Соловьев усматривал даже содержание русской идеи: «Истинная будущность человечества, над которой нам надлежит потрудиться, есть вселенское братство, исходящее из вселенского отчества через непрестанное моральное и социальное сыновство».
Инициатива в этом процессе, на взгляд Н.Ф. Федорова, должна принадлежать дочерям человеческим, остро переживающим утрату матерей. Дочери призваны вступать в международные, междурасовые, междусословные браки и для предупреждения вырождения, и для предупреждения войн. В таких браках партнеры «наиболее пробуждают деятельность друг в друге», а «половой инстинкт превращается в героизм, в подвиг, не как порыв, а как возвышенное продолжительное действие»207. Достигнутое свойство станет первой ступенью восстановления вселенского родства.
Указываемая Н.Ф. Федоровым роль дочерей человеческих позволяет обратить внимание на обычай посестримства. Корреспондируя побратимству, посестримство имело разные формы. Названными сестрами могли стать жены побратимов. Посестримство устанавливалось также в кумлении, совершаемом в составе обрядовых действий весенне-летнего цикла208.Осно-ва кумления — клятвенное обещание дружбы и взаимопомощи, подкрепленное обменом поцелуями, подарками, личными вещами.
Обычай посестримства существенно отличался от обычая побратимства. Если побратимство было нерушимо (его нарушение оценивалось как измена), то сестринские отношения в большинстве случаев оканчивались при первой ссоре или после обряда раскумления. Покумившиеся один раз должны были подтверждать свои отношения через год, совершая обряд кумления заново. Очевидно, что по сравнению с побратимством посестрим-ство формировало лабильную, изменчивую и более адаптивную сеть отношений искусственного родства.
Практика сестримства получила развитие в христианских общинах-сес-терствах, а также в движении сестер милосердия. Феминизм второй волны выдвинул идею сестринства как взаимосвязи женщин между собой, основанной на любви, солидарности и осознании собственного угнетения209.Эта идея стала протестной реакцией на патриархальный предрассудок, что женщины воспитаны в духе недоверия, соперничества и предательства по отношению друг к другу в борьбе за мужчин. Были выдвинуты лозунги «В сестринстве сила!» («Sisterhoodispowerful!») и «Все люди сестры».
Подобные движения не всегда оценивалась однозначно позитивно. Так, иронизируя над проявлениями в них факта феминизма, Л.П. Лобанова пишет: «И наряду с братством народов пришлось бы также завести сестринство народов. Или лучше заменить их сразу родственничеством народов, чтобы не почувствовали себя ущемленными в правах племянницы и племянники, внучки и внуки, девери, шурины, золовки, невестки и т. д.?»210.
Метафору сестерства использовал И.В. Киреевский, который писал: «...Наша образованность рождалась, когда другие государства уже доканчивали круг своего умственного развития, и где они остановились, там мы начинаем. Как младшая сестра в большой дружной семье, Россия прежде вступления в свет богата опытностью старших»211. С учетом женской идентичности как России, так и многих государств Европы, интеграцию России в европейский дом следует признать включением в круг сестер.
Об этом писал в своем дневнике И.С. Гагарин, современник И.В. Киреевского: «Тебе, отчизна, посвящаю я мою мысль, мою жизнь. Россия, младшая сестра семьи европейских народов, твое будущее прекрасно, велико, оно способно заставить биться благородные сердца. Ты сильна и могуча извне, враги боятся тебя, друзья надеются на тебя; но среди твоих сестер ты еще молода и неопытна. Пора перестать быть малолетнею в семье, пора сравняться с сестрами, пора быть просвещенною, свободною, счастливою.
Положение спеленатого ребенка не к лицу уже тебе: твой зрелый ум требует уже серьезного дела. Ты прожила уже много веков, но у тебя впереди более длинный путь, и твои верные сыны должны расчистить тебе дорогу, устраняя препятствия, которые могли бы замедлить твой путь»212.
Примечательно, что И.С. Гагарин идею сестерства объединяет с идеей родины-матери и сыновства.
Думается, миротворческий потенциал побратимства, как и любой другой формы естественного или искусственного родства исторически ситуативен и конкретен. Так, по мнению Л.Х. Танкиевой, институт побратимства теряет свой прежний смысл после появления государственных органов, обеспечивающих правозащиту213. Становление государственного социального попечения над сиротами также снижало актуальность института побратимства.
Если побратимство играло положительную роль в международных отношениях, то потенциал и других форм породнения не следует недооценивать. Не случайно, в 1941 г. И.В. Сталин обратился к советскому народу со словами: «Братья и сестры!». Г.Д. Гачев как-то заметил: « И Сталин возопил: "Братья и сестры!" — недаром этими словами...» 214. По Г.Д. Гачеву, Сталин и другие государи евразийских империй — «отцы народов». Правда, отцы эти, по его оценке, никакие: «Но отец здесь — далек и высок, а в общем народ и человек здесь чувствует себя, растет — как безотцовщина... Как сирота. Ведь и матери в раннем детстве обычно лишаются»215.
Супружеские и детско-родительские отношения в просторах Евразии неустойчивы. Из всех семейно-родственных отношений именно братство поэтому, на его взгляд, особенно ценно: «равные друг за дружку держатся». И братство осознает себя «родней», «родством»216.
Братство (и побратимство) ценны, следовательно, в том числе по причине наличия безотцовщины и безматеринщины (в прямом и переносном смысле). Недоросли русской культуры, многие отцы и матери, устремившиеся в даль за полнотой самореализации, оказываются далеко (в том числе душевно) от своих детей, брошенных на прародителей, государство, ясли — детский сад — школу, на произвол судьбы даже при внешнем благополучии и бытовом комфорте217. Забота о детях часто воспринимается как пустая трата времени, отнимающая возможность состояться как личности. Дети, лишенные родительской внимательности и заботливости, чувствуют, в свою очередь, что им что-то недодали, испытывают свою ущербность и неполноценность. В этом случае из поколения в поколение воспроизводится феномен социального сиротства.
Не случайно, проповедуя братство, русские мыслители искали материнства и отцовства. Нет братьев и сестер без отца и матери. Нет братства и сестринства без отцовства и материнства. Побратимство — относительная и преходящая ценность, которая, должна быть снята в грядущих исторических формациях евразийской культуры.
Историческая смена доминант в отношениях родства открывает перспективу последующих сдвигов. Глобализация, формирование мирового сообщества и развитие коммуникаций приводят к тому, что мир становится тесен. Разбросанность, вынужденный универсализм русского человека все-таки уходят в прошлое. Соответственно, возрастают шансы самореализации личности, что создает предпосылки для ее стабилизации и развития ответственного родительского отношения к миру.
Историческая смена доминант в отношениях родства открывает перспективу последующих сдвигов. Глобализация, формирование мирового сообщества и развитие коммуникаций приводят к тому, что мир становится тесен. Разбросанность, вынужденный универсализм русского человека все-таки уходят в прошлое. Соответственно, возрастают шансы самореализации личности, что создает предпосылки для ее стабилизации и развития ответственного родительского отношения к миру.
Материал в разделах:
Календарь
Материалы данного раздела
- ВВЕДЕНИЕ
- 1. ЕВРАЗИЙСКИЙ МИР
- 2. ЦЕННОСТИ ЕВРАЗИЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ
- 3. КОНСТАНТЫ ЕВРАЗИЙСКОГО МИРА
- 4. ЦЕННОСТНЫЕ ОРИЕНТАЦИИ НАРОДОВ ВНУТРЕННЕЙ ЕВРАЗИИ
- 5. КАЛМЫКИ: МЕЖДУ ВОСТОКОМ И ЗАПАДОМ
- 6. БОЛЬШОЙ АЛТАЙ: ЛОКУС САМООРГАНИЗАЦИИ ЕВРАЗИЙСКОГО МИРА
- ПРИЛОЖЕНИЕ 1
- ПРИЛОЖЕНИЕ 2
- ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Другие статьи
Активность на сайте
2 года 40 недель назад YВMIV YВMIV |
Ядовитая река БелаяСмотрели: 298,544 | |
2 года 42 недели назад Гость |
Ядовитая река БелаяСмотрели: 298,544 | |
2 года 43 недели назад Гость |
Ядовитая река БелаяСмотрели: 298,544 | |
3 года 19 недель назад Евгений Емельянов |
Ядовитая река БелаяСмотрели: 298,544 | Возможно вас заинтересует информация на этом сайте https://chelyabinsk.trud1.ru/ |
2 года 43 недели назад Гость |
Ситуация с эко-форумами в Бразилии Смотрели: 9,036 | |