9.9. Неолит и эпоха бронзы

Для эпохи неолита, к сожалению, мы не располагаем могильниками, которые были бы полностью раскопаны, т.е., вернее, при отсутствии во многих случаях надземных обозначений могил мы не уверены, что тот или иной могильник раскопан до конца. Сами по себе неолитические некрополи довольно малочисленны, и по ним трудно получить сколько-нибудь убедительные данные о соотношении взрослых и детских скелетов. В то же время такие данные существуют по эпохе бронзы. Раскопки могильников также нельзя считать с полной уверенностью доведенными до конца, но раскопаны большие площади, собирался весь палеоантропологический материал, поэтому информация более или менее объективна.

Детские скелеты составляют следующий процент по отношению к общему числу захороненных:

Лерна (элладская культура Греции) - 59,8 (140 детских скелетов на 234);
Мокрин (культура курганных погребений в Югославии)" - 26,2 (58 на 221);
Тапе (культура курганных погребений в Венгрии) - 29,0 (168 на 579);
Выхватинцы (трипольская культура в Молдавии)" - 63,0 (34 на 54);
Хрящёвка и Ягодное (срубная культура в Поволжье)" - 28,0 (14 на 50);
Баланово (фатьяновская культура в Поволжье)" - 61,7 (50 на 81);
Тасты-Бутак (андроновская культура в Казахстане)" - 59,7 (43 на 72);
Сапаллитепа (культура крашеной керамики в Узбекистане)" - 40,4 (59 на 146);
Карасук III (афанасьевская культура в Минусинской котловине)^ - 43,6 (17 на 39).

Приведенный ряд цифр симптоматичен в двух отношениях. Среди популяций эпохи бронзы сохранялись группы с очень высокой детской смертностью. Формально говоря, прямое сравнение процента детской смертности в верхнепалеолитическую эпоху и в некоторых выборках эпохи бронзы свидетельствует даже об его увеличении. Но выше уже говорилось о недостаточной представительности данных по верхнему палеолиту, поэтому конечный вывод следует формулировать довольно осторожно: в отдельных локальных популяциях эпохи бронзы сохранялся тот же высокий процент детской смертности, что и в предшествующее время. Не менее важно и другое: в ряде групп он падает менее чем до трети захороненных, что не могло не создавать предпосылок для неравномерной демографической динамики и значительного прироста численности населения в одних районах в ущерб другим. Земледельческие группы, судя по этим выборочным данным, не обнаруживают каких-то направленных отличий от групп, занимавшихся скотоводством. К сожалению, в нашем распоряжении нет пока информации о племенах эпохи бронзы, продолжавших развивать охотничье-рыболовческий и собирательскийтипы хозяйства, например, где-нибудь в глубинных таежных областях Сибири.

Переходя к оценке возраста смерти, можно было бы значительно расширить список могильников, по которым имеются данные для характеристики указанного параметра, но в этом нет необходимости: информация о населении рассматриваемого хронологического периода в Южной Америке, Африке и Австралии, подавляющем большинстве территории Азии все равно отсутствует, и это увеличение имело бы место лишь за счет европейских памятников. Все же приведенный список могильников расширен за счет включения в него неолитических могильников как европейской, так и североазиатской локализации.

Мужчины Женщины

36,0(54) 33,9(40)  -   Лерна

38,6(77) 37,4(86)  -   Мокрин

36,5(125) 35,9(128)  -   Тапе

49,9(12) 39,4(8)  -   Выхватинцы

32,7(20) 27,0(16)  -   Хрящёвка и Ягодное

31,4(16) 32,0(15)  -   Баланово

34,4(14) 37,5(15)   -  Тасты-Бутак

36,7(38) 33,8(49)  -  Сапаллитепа

36,2(11) 39,4(11)  -  Карасук III

29,4(13) 33,2(10)  -  Вольнены (неолит Украины)

39,9(42) 42,9(22)  -  Вовниги, правобережный могильник (неолит Украины)

45,0(8) 39,2(4)  -  Вовниги, левобережный могильник (неолит Украины)

41,0(15) 40,4(10)  -  Верхоленский могильник (неолит Прибайкалья)

Возраст смерти колеблется в довольно значительных пределах, но незаметно какого-либо определенного направления к его увеличению по сравнению со всей предшествующей эпохой истории первобытного общества. Более ранний возраст смерти женщин может быть отмечен во многих случаях и в это время. В отдельных случаях такое увеличение заметно, но в целом, по-видимому, не увеличение продолжительности жизни, а уменьшение детской смертности в первую очередь ответственно за увеличение численности человечества. Э. Диви приводит резко возросшие цифры по сравнению с более ранними эпохами: для IV тысячелетия до н.э. 86,5 млн человек, для рубежа новой эры 133 млн. Я получил для начала перехода от присваивающего к производящему хозяйству цифру общей численности более чем вдвое меньшую, чем Э. Диви", поэтому данные Диви кажутся мне достаточно сильно преувеличенными и их более или менее точная корректировка требует специальной исследовательской работы. Но совершенно очевидно, что к эпохе неолита и бронзы относится существенное приращение численности человечества в древности в результате громадного увеличения ареала разных форм производящего хозяйства.

Итак, резюмируя, можно утверждать, что нарастание численности человечества на протяжении первобытной истории осуществлялось очень медленно и скачкообразный импульс был внесен в этот монотонный процесс лишь в эпоху неолита и бронзы широким распространением производящего хозяйства. Увеличение численности происходило больше за счет уменьшения детской смертности, чем за счет удлинения жизненного цикла, который, похоже, до появления городской цивилизации (на основании ряда данных, до эпохи позднего средневековья) оставался более или менее стабильным, варьируя локально (см. приведенные выше различия в возрасте смерти между отдельными синхронными могильниками). Есть все основания указать на меньшую в целом продолжительность жизни женщин по сравнению с мужчинами, отмеченную ранее на других палеоантропологических материалах .

Все предшествующее изложение показывает, что палеодемография имеет дело с такими параметрами, которые специфичны по отношению к характеристикам, используемым в современной и исторической демографии. Существует ряд процедур, которые позволяют осуществлять переход от первых ко вторым, но все они дают лишь относительно точные результаты^. Поэтому разработка методических вопросов палеодемографии в рамках исторической демографии представляет собой весьма актуальную задачу демографической науки, так как только в этом случае мы и получим полную панораму демографической динамики человечества, начиная с его истоков и кончая современностью.

Выше уже говорилось о том, что и после появления письменности палеоантропологический материал сохраняет значение серьезного источника демографических данных для многих территорий и многих эпох. Для Сибири, скажем, это единственный источник вплоть до времени прихода русских и появления многочисленных ревизских списков. Основной массив историко-демографической информации извлекается и будет извлекаться из письменных документов разного рода, а для более поздних эпох из материалов специальных переписей. Поэтому для анализа проблем общей динамики демографических показателей в ходе истории человечества, начиная с появления письменности, палеодемографические наблюдения всегда будут иметь подчиненное значение. Но для понимания локальной динамики тех же показателей палеодемография предоставляет в наше распоряжение уникальные данные. Этих данных будет тем больше, чем более подробно будет изучаться палеоантропология доныне плохо исследованных районов земного шара.