1.4. Исследование адаптивной изменчивости человека

Исследование адаптивной изменчивости в мире животных легко осуществляется в эксперименте. Эксперимент по отношению к человеку невозможен, поэтому изучение предпосылок, путей и факторов адаптации человеческих коллективов к новым условиям среды можно провести только наблюдая эксперименты, которые неоднократно ставила история.

Речь идет о расселении человеческих популяций и их столкновении с новыми условиями, о миграции на далекие расстояния и преодолении трудностей экстремальной среды. Человечество в целом сформировалось в тропических и субтропических районах земного шара. Однако после появления человека современного вида первобытная ойкумена значительно возросла и впервые были заселены многие ранее не заселенные области". В процессе расширения первоначальной ойкумены адаптационные возможности первобытных популяций, естественно, увеличивались, подстегнутые в своем развитии естественным отбором.

Вместе с этим значительно возрос запас адаптивной изменчивости, характерный для вида в целом. Исходным ареалом монголоидной расы, по-видимому, была Центральная Азия, возможно. Внутренняя Монголия и северные районы Китая. Из этого исходного ареала монголоиды заселили Юго-Восточную Азию, частично ее островной мир, освоили районы субтропиков и тропических лесов, столкнулись с новой геохимической и ландшафтной ситуацией, другими животными и растительным миром и, что самое важное, приспособились к иному по сравнению с исходным очагом миру микробов.

Но особенно мощным стимулом формирования приспособительных вариаций в пределах монголоидного ствола были расселение монголоидов на север, заселение ими северо-восточного угла Азии, затем Америки и, наконец, продвижение по Американскому континенту на юг. Дифференциация популяций в Америке повела в этих условиях к образованию локальных рас, каждая из которых характеризуется определенным комплексом морфологических, физиологических, частично иммунобиологических свойств. Их объединяют, однако, некоторые внешние признаки, а также полное отсутствие группы крови В и максимальная концентрация на земном шаре группы крови М.

Принято считать обе эти особенности следствием развития в условиях изоляции. Но, учитывая открывшуюся сейчас адаптивную значимость группы В, можно думать и о том, что такая особенность образовалась под влиянием какого-то неизвестного нам биотического агента. То же можно сказать и о высокой концентрации группы М.

Европеоиды и негроиды в процессе первоначального освоения ойкумены, пожалуй, меньше сталкивались с непривычными условиями, чем монголоиды. Негроиды расселились преимущественно в широтном направлении по тропическому поясу, европеоиды передвигались практически в пределах одного материка и прилегающих к нему районов других материков (Передняя Азия, Северная Африка). Но зато европеоиды расселялись по ойкумене после эпохи великих географических открытий, столкнувшись с непривычными условиями практически всех ландшафтных зон Земли.

Переселение европейцев в Северную и Южную Америку, появление обширных контингентов европейского населения в Средней Азии и Индии, освоение русскими Сибири это и другие исторические события последних столетий впервые во весь рост практически поставили перед европейской наукой проблему адаптации. Изучение медико-географической ситуации разных районов именно потому важно практически, что неучет ее ведет к распространению многих заболеваний в колониальных группах.

Итак, резерв адаптивной изменчивости реально существующее явление, определяющее адаптивные возможности популяций, так сказать, их "запас прочности" при столкновении с неблагоприятной, и прежде чуждой им, средой. Резерв этот зависит от многих причин, в первую очередь от предшествующей истории популяции, ее подвижности, от пребывания в разнообразных условиях среды и т.д. Таким образом, каждая популяция имеет свойственный только ей запас адаптивной изменчивости, определенный, исторически строго фиксированный уровень иммунобиологической резистентности.

Все это относится и к группам популяций и расам. Резерв адаптивной изменчивости имеет непосредственное значение для такой исторической проблемы, как причины миграций и их конечные результаты. Неоднократно писалось, что при более высоком уровне культуры мигрантов они в первую очередь формируют этническое лицо народа, возникшего в процессе смешения; при более же низком культурном уровне мигрантов по сравнению с местным населением основная этнообразующая роль принадлежит аборигенам. Однако в свете всех приведенных фактов и соображений такой подход представляется однобоким.

Очевидно, в этих процессах особенно велика роль биологической адаптации сталкивающихся этнических групп, тот резерв адаптивной изменчивости, о котором говорилось выше. С увеличением численности этнической группы ширится и ее ареал, а расширение ареала автоматически приводит к многообразию условий среды, и, следовательно, данная группа более адаптивна к разным условиям существования. В этом я вижу одну из причин исторически сложившейся разницы в процессах колонизации, скажем, Индии англичанами и заселения Сибири русскими. При благоприятной политической и экономической конъюнктуре английский народ не смог отпочковать жизнеспособных ростков в тропиках недаром срок службы представителей администрации в Индии исчисляется тремя годами.Русские в Сибири, столкнувшись с новыми для себя специфическими и чрезвычайно тяжелыми условиями, не только выжили, но и образовали многочисленные стойкие группы старожильческого населения, существенно повлиявшие на аборигенов^.

Широкий ареал расселения русских, то обстоятельство, что они освоили огромную территорию с разным климатическим режимом и различными ландшафтными зонами, несомненно, были одними из необходимых условий их жизнестойкости в Сибири. Очень часто иммунобиологическая резистентность русского населения Сибири не уступает или мало уступает адаптивной приспособленности коренных этнических групп". Нельзя отрицать, конечно, что свою роль играла и более высокая культура русских, но биологическая стойкость их популяций несомненна. Две взаимоисключающие концепции возникли в дискуссии вокруг роли биологических закономерностей в истории человечества и защищались исходя из общих позиций, а не из конкретного анализа фактов .

Первая концепция убеждение в том, что естественный отбор есть основная движущая сила эволюции современного человека. Это убеждение питается представлениями о формообразующей роли отбора в органическом мире и игнорирует разницу между животным и человеком. Почти все крупные ученые Запада в той или иной форме разделяют подобные воззрения. Из них логически следует, что масштабы морфофизиологической динамики в современном человечестве можно приравнять к эволюционным, а также вывод о будущем неограниченном развитии человека и превращении его со временем в новый вид.

Противоположная концепция возникла в советской литературе. Последовательная обоснованная борьба с социал-дарвинизмом и расизмом, осознание качественной специфики человека как существа социального вызвали у части советских философов и ученых отрицание за биологическими закономерностями хотя бы какой-то, даже ограниченной роли. Несмотря на то что в антропологии такой крайний, нигилистический взгляд не нашел поддержки, в философских и социально-исторических работах он высказывался не раз, из них проник в популярную литературу и в сознание широкой публики.

В современной антропологии изучено несколько ситуаций, которые служат модельными при рассмотрении роли отбора у современного человека. Наиболее распространенная и хорошо известная из них селективная ценность гетерозиготы по аномальному гемоглобину S. Гомозигота SS погибает, не оставив потомства, и тем не Аюнее в популяции в зоне распространения тропической малярии поддерживается довольно высокая концентрация гена аномального гемоглобина.

Причина в повышенной устойчивости гетерозиготы (Ss) к малярии по сравнению с нормальной гомозиготой, заключающейся в том, что аномальные серповидные эритроциты представляют менее благоприятные условия для развития малярийного паразита, чем нормальные. Можно ли говорить, после того как было открыто, исследовано и неоднократно подтверждено такое соотношение паразита, хозяина и аномального гена, что отбор не действует в современном обществе? Подобное утверждение равносильно отказу от признания факта. Если популяция попадает в условия, где господствует тропическая малярия, естественно, отбор действует в направлении сохранения мутаций, приводящих к появлению серповидно-клеточности^.

С каждым поколением процент индивидуумов с частично серповидными клетками увеличивается до тех пор, пока не наступает равновесие между обоюдным давлением инфекции и отбора. Если мы рассматриваем такой последовательный ряд поколений (сделать это можно только мысленно), то в каждом последующем поколении мы замечаем направленное изменение признака по сравнению с предыдущим, нарастание концентрации гена аномального гемоглобина. Говорит ли, однако, подобный вывод в пользу первой из упомянутых выше крайних концепций? Ни в коей мере.

Отличие заключается в том, что я усматриваю принципиальную разницу в тех формах, в которых отбор выступает в мире животных и человеческом обществе, а отсюда и в его конечных результатах. В самом деле, как бы широко ни был расселен вид любого животного, его адаптивные возможности ограниченны, да и виды с широкими ареалами, приспособленные к разнообразным биотопам, составляют меньшинство. Человек освоил практически всю планету и представляет собой едва ли не самый панойкуменный вид Земли, но это автоматически приводит к исключительно широкому диапазону именчивости у современного человека, уступающему, пожалуй, только изменчивости домашних животных.

Большой размах изменчивости, необходимый для процветания и жизнестойкости человеческого вида, представляет собой результат многонаправленности действия отбора, причем многонаправленность эта осуществляется не последовательно, а в отличие от животных одномоментно, в каждую единицу времени. Отбор не стабилизирует изменчивости вида в целом, а, наоборот, подхватывает и закрепляет каждую отклоняющуюся вариацию, потому что всегда или почти всегда для нее находится подходящее место в разнообразной и вечно меняющейся природной и общественной среде: в каких-то условиях любая вариация может получить преимущество перед другими.

Поэтому отбор у человека, несомненно, будучи в прошлом формообразующей силой, в современном обществе ослаблен и выступает не в стабилизирующей, а в рассеивающей форме; чем дальше, тем эта рассеивающая форма действия отбора выражена сильнее. При такой форме отбора нет оснований говорить о направленных изменениях человеческого вида в целом. Отбор в отличие от того, как он проявляет себя в органическом мире, действует в диаметрально противоположных направлениях, закрепляя крайние и разнонаправленные тенденции развития и резко морфологически противоположные варианты.

В то же время эти разнонаправленные тенденции гасятся при постоянном изменении среды и меняются на новые. Таким образом вид поддерживается в постоянном динамическом равновесии.