9.4. Географические рамки

Географические рамки в какой-то мере отражены на предыдущих страницах, но там упор сделан на хронологию. В пределах огромных перечисленных выше областей палеоантропологический материал располагается крайне неравномерно. На территории Южной и Центральной Америки нам известно несколько палеоантропологических серий, но возрастные определения взрослых черепов в литературе не фигурируют, поэтому палеодемографическую информацию можно будет извлечь из этого материала лишь в перспективе. Палеоантропологические данные о древнем населении Северной Америки более многочисленны, но и они часто не содержат необходимых для палеодемографической реконструкции сведений об индивидуальном возрасте смерти. В территориальном отношении весь палеоантропологический материал явно тяготеет к югу, вся Канада остается неизученной в палеоантропологическом, а значит, и в палеодемографическом отношении. Исключение составляет лишь эскоалеутский ареал, внутри которого раскопаны несколько древних могильников.

Переходя к Старому Свету, к сказанному об Африке можно добавить, что мезолитическое население северного побережья Африки также хорошо представлено в палеоантропологических коллекциях, параллельно с их морфологическим описанием опубликованы и некоторые палеодемографические наблюдения". Если говорить о Западной и Центральной Европе, то, пожалуй, Скандинавские страны изучены хуже других, да и то это касается лишь эпохи средневековья. В Восточной Европе север и центр дали единичные находки дославянского времени (исключение составляет Восточная Прибалтика), не лучше обстоит дело и в северных районах Урала, но южные районы Приуралья, Поволжье и южная зона Восточно-Европейской равнины представлены богатыми коллекциями, охватывающими период времени с эпохи неолита, включая средневековье. На Кавказе и в Средней Азии весь материал приурочен преимущественно к равнинным районам и долинам горных рек, палеоантропология высокогорья остается малоизученной, а это создает значительный пробел в палеодемографических знаниях: исследования биологии современного населения высокогорья показали известное своеобразие демографической структуры высокогорных популяций .

Что касается Дальнего Востока, то он представлен в палеоантропологических коллекциях всего тремя сериями рубежа и первых веков н.э. Из Сибири они обширны, но сосредоточены целиком в южных районах с преобладанием в древности земледелия и скотоводства. тогда как о предках таежных народов охотников и рыболовов в нашем распоряжении нет никакой палеоантропологической, а следовательно, и палеодемографической информации.

Территория зарубежной Азии обнаруживает ту же закономерность: скажем, в Японии известны многочисленные палеоантропологические серии разного времени, в Китае описан материал лишь неолитического времени и эпохи бронзы из бассейна Хуанхэ, переднеазиатские серии представляют население практически только речных долин, а вся Внутренняя Азия, за исключением, может быть, Монголии, вообще "белое пятно" на палеоантропологических картах. Все это, как легко понять, исключительно контрастные в ландшафтно-географическом и хозяйственно-историческом отношении районы, и знание палеодемографической ситуации в них было. бы чрезвычайно важно для понимания глобальной динамики демографических показателей. Сказанное свидетельствует, что в палеодемографических сведениях много пробелов, заполнение их необходимо, но оно зависит от прогресса палеоантропологических исследований, который в первую очередь выражался бы в их территориальном расширении (см. статью Федосовой в: "Российская археология". 1994. № 1, 2).

Понятие популяции широко используется в популяционной генетике человека, сейчас оно проникло и в этнографию, прибегают к нему антропологи, но понятие "палеопопуляция" целиком производное палеоантропологии, несравнимое с понятием "популяция" по отношению к современному человеку. В этом последнем случае "популяция" генетическое понятие, так оно предполагает известную общность происхождения входящих в популяцию людей или хотя бы объединение их какой-то системой генетических барьеров. Естественно, что для характеристики популяции используются определенные генетические параметры". В первом случае никакие генетические параметры на палеоантропологическом материале неопределимы и границы палеопопуляции устанавливаются только с помощью параметров, лежащих вне ее: размеров могильников, сопровождающего погребения археологического инвентаря, конструкции самих погребений и т.д. Таким образом, понятие палеопопуляции представляет собой обобщение понятия палеоантропологической выборки, но на более высоком теоретическом уровне и, естественно, не тождественно ему, освобождено от влияния действующих на выборку случайных факторов.

Что же такое палеопопуляция по существу, как можем мы определить ее? Палеопопуляция - это число объектов, захороненных в одном могильнике, который, судя по сопровождающему его археологическому инвентарю, не представляет собой случайного скопища погребений (например, воинов после битвы) или совокупности ритуальных захоронений (например, жреческое или шаманское кладбище). В итоге полных раскопок могильника мы получаем возможность полной демографической характеристики палеопопуляции в тех пределах, в каких она вообще в принципе возможна в настоящее время. Но прежде чем перейти к рассмотрению ее параметров, нужно коснуться важного вопроса о ее структуре. Выше уже упоминалось о том, что реальная численность палеоантропологических выборок искусственно увеличена за счет того, что в них представлено несколько поколений. То же самое справедливо и по отношению к палеопопуляции. К сожалению, ни конструкция погребений, ни сопровождающий их археологический инвентарь не дают возможности датировать каждое погребение настолько точно, чтобы получить последовательность их во времени и величину отрезка времени, которое отделяло бы каждое погребение от всех остальных. Поэтому число поколений, охватываемое палеопопуляцией, остается неизвестным в каждом конкретном случае. Произведенные попытки опереться в определении последовательности погребений внутри могильника на их топографическое положение по отношению друг к другу весьма перспективны, и от них нужно ждать эффективных результатов в будущем *, особенно если могильное поле достаточно велико, но пока методика топографического исследования могильников разработана еще довольно слабо. Таким образом, палеопопуляция, реально говоря, всегда многочисленнее той древней популяции, которую она представляет: упомянутая возможность отдельных случаев захоронения детей или воинов на стороне не меняет общей картины.

Переходя к демографическим параметрам палеопопуляции, сразу же следует задать вопрос, какова все же мера отклонения численности палеопопуляции от реальных популяций, существовавших в действительности. К сожалению, стандартной процедуры оценки этих отклонений нет и не очень виден путь, идя по которому можно было бы найти опорные точки для такой процедуры. Разные методики определения численности человеческих коллективов, базирующиеся на количестве потребляемой добычи, площади земледельческих угодий, величине поселений, пока в высокой степени условны и, кроме того, они относятся к поселениям, а установление прямой связи того или иного могильника с определенным поселением сама по себе задача не из легких. В общем переход от численности палеопопуляции к численности реально жившей популяции весьма труден, поэтому судить о последней по численности палеопопуляции нужно лишь с большой осторожностью. Все другие демографические параметры палеопопуляции более надежны для оценки соответствующих параметров реально живших популяций. Казалось бы,. это не так, и средний возраст смерти, например варьируя от поколения к поколению, может дать для всей палеопопуляции величину, значительно отклоняющуюся от реальной. Однако подобное заключение было бы неправомерно, так как ему противостоят два фактора: во-первых, в демографической литературе нет примеров, когда одно поколение отличалось бы резко от другого по продолжительности жизни (исключение, разумеется, составляют крупномасштабные войны, но они не имели места в первобытном обществе, а начиная с появления первых государственных образований чаще всего отмечены в источниках, хронология их известна), и, во-вторых, при случайных колебаниях в разные стороны они, естественно, в итоге усредняются. Поэтому средний возраст смерти в палеопопуляции, можно думать, более или менее точно соответствует среднему возрасту смерти в реально жившей популяции. Все эти рассуждения с той же степенью справедливости приложимы и к возрастной разбивке палеопопуляции: есть все основания полагать, что соотношение индивидуумов разных возрастов в ней более или менее точно отражает соотношение возрастов в реальной популяции. Следует только подчеркнуть, что возрастная разбивка палеопопуляции оправдана лишь тогда, когда ее общая численность достаточно велика, скажем превышает 100 объектов; в противном случае численность каждого из возрастных классов слишком мала, чтобы избежать случайности. При наличии достаточных численностей возрастные категории в палеопопуляции могут послужить вполне надежной реконструкции возрастной пирамиды в реальной популяции, а достоверность различий между двумя возрастными пирамидами оценена с помощью такого простого, но надежного статистического приема, как хи-квадрат.

В принципе немного можно добавить и о специфике определения процента детской смертности в палеопопуляции по сравнению с реальной популяцией. То, что сказано выше о часто неполной представительности детских скелетов в палеоантропологической выборке, разумеется, деформирует этот параметр в палеопопуляциях. Но если имеется уверенность в том, что палеопопуляция восстановлена достаточно надежно в отношении своей численности, включая, естественно, и ее детскую часть, процент детской смертности получается достаточно объективным. Поэтому весьма важно в этом случае особенно тщательно суммировать всю археологическую информацию, относящуюся к палеопопуляции.

Находящиеся в нашем распоряжении материалы по ранним этапам истории человечества, будь то палеоантропология или археология, настолько выборочны и фрагментарны, что они непригодны для суждения о палеопопуляциях и тем более ничего не дают для понимания размеров и демографической структуры реальных популяций. Палеопопуляции с большой долей условности начинают реконструироваться лишь с эпохи мезолита, с этого времени можно говорить и об их демографических параметрах. Все, что мы знаем до этого, возраст смерти отдельных индивидуумов, на основании какого-то числа таких индивидуальных данных вычислен средний возраст смерти для населения всего Старого Света в ту или иную огромную историческую эпоху, продолжавшуюся десятки и даже сотни тысячелетий. Конечно, полученные результаты очень условны и могут служить лишь для начальной ориентировки, но в настоящее время их нельзя заменить ничем более объективным. С этой специальной оговоркой и следует воспринимать все дальнейшее изложение, относящееся к палеолитическому времени.