Китайская дилемма: золото или развитие? Прекращение добычи россыпного золота в КНР на примере провинции Хейлунцзян.

Интеграция России в Азиатско-тихоокеанский регион предполагает не только  развитие торговли и взаимных инвестиций, но и гармонизацию стандартов и правил охраны окружающей среды. Россияне привыкли считать, что по сравнению с азиатскими соседями они обладают не только большим запасом природных ресурсов и лучшими условиями среды, но и более строгими механизмами ее охраны. В связи с этим, «чтобы улучшить конкурентоспособность и снять бюрократические препоны на пути» бизнеса, в последнее десятилетие последовательно снижалась планка природоохранных требований к различным видам природопользования, и сворачивались механизмы природоохранного контроля. На поверку же часто оказывается, что соседи России по Азии уже пошли прямо противоположным путем, выбирая такие направления и стандарты природопользования, которые способствуют или, по крайней мере, совместимы с инновационным устойчивым развитием пограничных регионов, обеспечивают сохранение и восстановления качества окружающей среды.

Фото: Синьчин – Справа на космоснимке следы золотодобычи у болотного парка. Гугл. 2008

Международный проект «Золотой журавль – золотые реки» [1] инициирован экологами из Китая, России и Монголии для подробного анализа истории и перспектив добычи россыпного золота – вида природопользования, широко распространенного до недавних пор по всей Северо-Восточной Азии (СВА). В значительной части СВА эта деятельность тяготеет к заболоченным долинам горных рек – местам гнездования Черного журавля (Grusmonacha), являясь одной из самых реальных угроз его благополучию. Эта легендарная птица стала символом проекта, который объединяет орнитологов, гидробиологов, геологов, экологов и юристов, а также рыболовов трех стран, желающих обеспечить должную охрану рек и болот и способствовать гармонизации развития пограничных регионов на основе лучших стандартов природопользования и охраны природы.

Данный очерк – первый в серии аналитических работ, инициированных нашим проектом. Он посвящен полному прекращению добычи россыпного золота в стране – мировом рекордсмене по валовой золотодобыче – Китайской народной республике.
 
История золотодобычи в Маньчжурии

Цинское китайское правительство запрещало разработку золота (наряду с массовым переселением и хлебопашеством) на родине императорской фамилии в Маньчжурии [2]. Лишь в 80-х гг. XIXв. был принят закон о разработке горных богатств Маньчжурии, согласно которому разрешалось производить разведку и разработку месторождений, промышленник же должен был вносить в казну 2/5 добытого золота.

Но еще до китайского закона интерес к золоту в Маньчжурии пробудили русские. Сначала это были старатели, тайно промышлявшие золото, а потом — русские золотопромышленники и специалисты, прибывшие сюда в связи со строительством КВЖД и освоением прилегавших к трассе территорий. Так, нелегальное освоение района Тайпингоу, что в Хинганском ущелье Амура, по китайским данным началось в 1874 году и до конца 1880-х цинским войскам не удавалось изгнать инсургентов.

Особая же роль в разжигании интереса к золоту в Маньчжурии принадлежит знаменитой интернациональной «Желтугинской республике», возникшей около 1883 года вокруг богатого месторождения по р. Желтуге (Мохэ) — левому притоку р. Албазихи (Амурахэ), что впадает в Амур напротив Джалинды. Слух о фантастически богатых золотых россыпях быстро распространился по всей Сибири, по России и другим странам. Началась «золотая лихорадка». На Амур хлынул поток золотоискателей, за короткий промежуток времени здесь собралось 12—15 тыс. человек. Золотоискатели учредили так называемую Желтугинскую республику, с выборными старшинами, чинившими суд и расправу на месте. С 1883 по 1885 год желтугинцы успели добыть до 500 пудов (8,2 т) золота. В 1886 г. китайские войска разогнали эту республику, казнив пойманных китайцев и выслав за Амур остальных желтугинцев, основавших затем многие нелегальные прииски на российской стороне.

Фото: Тайпингоу –Туристический  муляж старого прииска. Фото РбГ. 2011

После разгона Желтугинской республики прииски перешли под контроль Цинской администрации. В 1888 году 500 заключенных под военным конвоем  построили 1900 километровую «золотую» дорогу на прииски Мохэ, а китайское правительство вступило в безрезультатные переговоры с русским, дабы добиться права беспрепятственного плавания до приисков по Амуру. В 1889 году крупнейший в Китае государственный прииск произвел 980 килограмм золота.

Сильный толчок к интенсивному изучению горных богатств в Северной Маньчжурии дало строительство линии Китайско-Восточной железной дороги, которая  в сочетании с водными артериями создала удобные пути сообщения в Маньчжурии. Это способствовало развитию горной, в частности, золотой, промышленности в этом регионе. В начале XXвека при содействии царского правительства ряд русских частных золотопромышленных компаний и фирм добились разрешения на получение концессий на добычу золота. Эти компании — Верхнеамурская (ВАЗК), Соединенное товарищество, Российское и Нерчинское золотопромышленные общества, фирмы Асташева, графини Апраксиной, инженера К. Гроховского — также успешно вели золотодобычу в Приамурье и Забайкалье. После Русско-японской войны в 1906 г. эти концессии были аннулированы.

Стимулом к развитию золотопромышленности в Северной Маньчжурии послужила Гражданская война в России, выбросившая из золотой промышленности российского Приамурья обратно в Китай тысячи обученных китайских приисковых рабочих. Это способствовало поиску и обнаружению новых богатых россыпей золота и позволило в 1919—1920 гг. начать его добычу. К 1925 г. в Северной Маньчжурии было обнаружено 640 месторождений и проявлений россыпного золота и 50 — рудного. Прогнозные ресурсы россыпного золота в этом регионе, по оценке известного авторитетного специалиста, русского геолога Э. Э. Анерта, составляли 215 000 пудов (3500 т). Это немногим меньше богатейшего российского Приамурья, ресурсы которого, по данным того же специалиста, составляли 370 000 пудов. 

В золотоносных районах — Сахалянском (Хэйхэ), Хума-Мохэ, правого притока р. Аргуни, северного склона хр. Малого Хингана, Саньсинском и в бассейне р. Верхнего Сунгари — добывалось, по подсчетам Б. П. Торгашева, 8 343 кг золота в год (всего в Китае тогда добывалось 10 670 кг). Только в районе Хэйхэ, где располагалось Управление золотодобычи провинции Хейлунцзян, было занято около 15 тыс. человек, но разработка россыпей была основана на примитивном ручном труде.

Фото: Улагинский карьер – могильщик россыпной добычи. Фото РбГ. 2011

В годы оккупации 1934-1942 японская администрация создала специальную монопольную компании для эксплуатации приисков, внедрила дражную золотодобычу и жесткую производственную дисциплину. В конце оккупации добыча была свернута, а все оборудование уничтожено.

Восстановление производства шло медленно, и к 1957 году в провинции Хейлунцзян было на 10-ти объектах занято 3800 рабочих. Государство даже субсидировало предприятия, надеясь на отдачу в будущем. К 1962 году по официальным данным добывалось всего около 300 килограмм золота. К 1980 году в провинции работало уже 11 драг. В 1983 году создана первое в КНР предприятие по добыче рудного золота Улага (уезд Синьчин, Малый Хинган).

В 1985 году на 11-ти приисках уже работало 58 драг, 3 гидравлических пушки, и было добыто более 6000 кг золота. С тех пор по официальным данным (которым доверять не рекомендуется) добыча вышла на плато и в 2000 году в провинции было добыто 5362 кг, из низ 2603 – путем разработки россыпей. В действительности же, вероятно, между в 80-90 годами наблюдался пик неучитываемой добычи, осуществляемой в основном мобильными артелями, прибывающими с юга КНР: из провинций Гуанси, Хунань, Хенань.

Для введения ситуации в рамки закона администрация провинции Хейлунцзян 30 декабря 1988 года издает  «Правила управления и охраны при золотодобыче» [3], в которых определяет очень строгие правила регистрации артелей, запрещает индивидуальное старательство, предписывает ограничить площади, нарушаемые в ходе добычи, и представить планы, гарантирующие рекультивацию. С одной стороны Правила упорядочили регистрацию артелей и отвод им участков, но с другой – очень нечетко прописали наказание за нарушения и ответственность властей за непринятие мер. В результате золотодобыча на россыпях продолжалась еще 10 лет. Чем беднее оставшиеся россыпи – тем дальше вширь расползаются прииски, тем крупнее и мощнее используемые драги и гидромониторы, дабы удержать ранее достигнутый объем добычи.

Смена вех - 1998

По данным китайских авторов[4]россыпная добыча оказывает несоразмерно большое негативное воздействие на ландшафт. В провинции Хейлунцзян площадь техногенных отвалов на 700 реках и ручьях составили 70 000 га. Были уничтожены в основном пойменные комплексы, болота, луга, а также различные  лесные сообщества. В Большом и Малом Хингане добыча привела к крупномасштабной эрозии почв, заиливанию нижележащих водотоков  и сильному загрязнению вод. Россыпная золотодобыча серьезно нарушила экологический баланс в крупных лесных районах Хингана, целые долины лесных рек на протяжении десятков километров изменились до полной неузнаваемости. Классическим примером стала речка Тайпингоу, целиком преобразованная столетием золотодобычи, но и другие реки региона: Улага, Хума, Цзяин, Вума, Мохэ – все несут неизгладимый отпечаток работы артелей. Только в горно-лесном уезде Синьчин в результате разработки россыпей образовалось 106 пустошей общей площадью в 90 квадратных километров. Кроме того, присутствие в труднодоступных лесных районах крупных групп пришлых рабочих ведет к интенсификации браконьерства, незаконных заготовок лесного сырья и создает мощнейший фактор беспокойства, как для фауны, так и для местного населения.

Фото: Долина реки Синь- последствия добычи россыпного золота. Фото РбГ. 2008.

5 августа  1998 г. Госсовет КНР издал исторический указ «Об охране лесных ресурсов и прекращении сведения лесов, разрушения почвенного покрова и неупорядоченного использования лесных земель» [5]. Указ оказался поворотным моментом в истории  китайского  лесного хозяйства (но увы и лесных хозяйств сопредельных стран – экспортеров древесины в КНР), положил начало перестройке системы управления и охраны лесных районов, стал толчком для введения в экономику платы за экосистемные услуги. Указ, в частности, предписывал прекратить «разрушение почвенного покрова [6]» на всех землях лесных районов, провести до конца года инвентаризацию существующих нарушений, а также выбрать ряд крупных нарушений для показательного разбирательства и наказания виновных в целях народного просвещения…

И, хотя, добыча россыпного золота даже не была специально упомянута в этом судьбоносном документе, она закономерно оказалась в числе наиболее вредоносных воздействий, которые должны быть искоренены в результате применения новой политики.

Указ Госсовета вышел в год больших наводнений не только в бассейне Янзцы, но и Сунгари, ущерб от которых был усугублен сведением растительности в речных долинах, ибо наводнения благодаря трудам золотодобытчиков превращались в сели…

На местах началась инвентаризация нарушений на лесных землях и работа по их пресечению и ликвидации последствий. Но китайский народ привык к кампанейщине, и дабы не возникло сомнений в долговременности новой политики Госсовет уже в 1999 году рассылает телеграммой указание №9 «О продолжении работы по пресечению незаконного использования лесных земель» [7], где указывает, что любое незаконное использование должно быть расследовано и сурово наказано.

Одновременно с кнутом в действие вводится и пряник: стартует первая очередь «Национального проекта по охране естественных лесов», предлагающая лесным районам условия и порядок получения субсидий на каждый гектар естественных экосистем, которые содержаться в должном режиме охраны. И естественно территории, подвергающиеся негативному воздействию добычи россыпного золота (т.е. имеющие масштабные нарушения почвенного покрова) – не удовлетворяли условиям получения субсидий.

Впоследствии в 2005 году Госсовет издал специальный указ «Об упорядочении  горной добычи», где определили более строгую ответственность для руководителей предприятий, ведущих незаконную добычу металлов, и дал местным властям двухлетний срок на приведение горных работ в соответствие с требованиями всех законов [8].
 
Интерпретация политики на местах

Итак, приказ был отдан, и местные власти приступили к выполнению.

20 июня 2002 года правительство провинции Хейлунцзян опубликовало план прекращения добычи россыпного золота и ликвидации накопленного экологического ущерба, который предусматривал:
-двухлетний период ликвидации артелей с переходом их персонала к иной деятельности (осуществляется при поддержке местных властей).
- новые временные правила золотодобычи.
- зонирование всех золотоносных участков на 1) запретные (там, где добыча нанесет ущерб важным экологическим и социальным ценностям, 2) подлежащие рекультивации, 3) временно продолжающие добычу.
- ликвидацию всех действующих лицензий и выдачу до конца сентября временных разрешений на добычу только на участки, продолжающие добычу.
- экстренные меры по пресечению любой нелегальной золотодобычи.

План принимался по предложению префектуры Хэйхэ, где он должен был покончить с золотодобычей сразу – до конца 2002 года, а в отдаленном Большом Хингане – в течение двух лет [9]. Осуществление плана растянулось на 7 лет, но после сентября 2002 года, видимо, никто уже не мог получить законных разрешений (лицензий) на добычу россыпного золота. В апреле 2006 года правительство провинции даже вынуждено было издать указ об «Экстренных мерах по полному искоренению добычи россыпного золота» [10].

Фото: Река Улага в уезде Синьчин после рекультивации. Фото РбГ. 2011

В соответствии с планом начали действовать уездные и окружные власти, показательно пресекая работу наиболее одиозных (обычно не местных) артелей. Так, в одну из первых операций в мае 2002 в уезде Айхуй префектуры Хэйхэ  (где когда-то добывалось более тонны золота в год) с помощью 60-ти полицейских на 16-ти машинах и 2-х вертолетах произведена зачистка 15-ти селений, в ходе которой задержано 10 000 нелегальных золотодобытчиков и 533 единицы золотопромышленного оборудования. Итоги этой операции описываются в обосновании провинциального Плана прекращения золотодобычи, описанного выше. В 2005 году подошел конец официальному периоду «конверсии золотых артелей» в Большом Хингане, и было изъято у артелей  и отправлено на металлолом 237 драг, ликвидировано 76 стоянок золотодобытчиков. В 2005 по всей провинции проводились войсковые операции по выдворению из провинции артелей, приехавших из южного Китая, где счет высланных из лесов рабочих шел на тысячи, уничтоженных драг на сотни, а изъятых гидромониторов на десятки. Переквалификацию местных старателей было сравнительно легко организовать в связи с тем, что в каждом из главных золотоносных уездов их было не более чем 1500-2000 человек, а основную массу составляли пришлые рабочие из южных провинций. Большая часть артелей вернулась на юг, но некоторые, как после разгрома Желтугинской республики, подались на север.

Фото: Китайская импортная драга на р. Березовой в ЕАО. Фото архив РбГ. 2005

В результате зачистки приисков на реке Цзяин (приток Амура напротив р.Помпеевка в Хинганском ущелье) и иных рек префектуры Хэган к 2005 году в Еврейскую автономную область переместилось два золотодобывающих китайских предприятия. ООО «Синда» осело на некогда лососевой реке Туловчиха, второе — ООО «Синь-Линь» – на далекой таежной реке Березовка. Китайские фирмы выиграли аукцион, получили горный отвод и лицензию на разработку золоторудных месторождений и завезли свое оборудование — около 30-ти малолитражных драг. Это те самые драги, которые превратили в лунный ландшафт правобережные притоки Амура и были запрещены как «экологически опасные орудия» в КНР[11].

В это же время на  китайском берегу местное население методом народной стройки завершило биологическую рекультивацию долины реки Тайпингоу, некогда больше всего пострадавшей от золотодобычи. В искусственно завезенной почве высажены молодые кедры, а в бывших отстойниках прииска разводят лягушек.  У селения Тайпингоу в 2001 году создан на 20-ти гектарах тематический парк, рассказывающий туристам историю золотодобычи, курения опиума, азартных игр и иных пороков прошлого. Население же Октябрьского района с 2005 по 2009 год отчаянными усилиями при поддержке 3 природоохранных служб выживало непрошенных  гостей из глухой тайги, а ФСБ вылавливало «несунов», переправляющих нелегальное золото через Амур.

Меж тем китайское государство с 1998 года начало выделять существенные средства на «рекультивацию», понимаемую как возвращение золотым пустошам  растительного покрова и каких-либо полезных функций. Так, нам известно, что в уезде Синьчин затраты на 3 локальных проекта рекультивации составили 24, 7 и 3 миллиона юаней (1 юань - 4.5 рубля).  Всего же на начало 2011 года в Синьчин рекультивировано 59 кв.км (из 90 кв.км нарушенных золотодобычей). Финансирующие агентства предписывают жесткие стандарты проведения рекультивации, часто далекие от оптимальных с экологической точки зрения подходов. В основном территория бывшего прииска выравнивается бульдозером, а на образовавшейся поверхности после соответствующей подготовки высаживаются либо сельскохозяйственные культуры, либо быстрорастущие деревья и кустарники, иногда не местного происхождения. При визите в рекультивированный участок долины р.Улага нас приятно удивили  продуктивные соевые поля и сильно разочаровали попытки восстановить «естественную лесную растительность» на месте дражной добычи. Таким образом, масштабные проекты рекультивации хорошо обеспечивают занятость местного населения, могут способствовать сельхоз освоению территории, но обычно не ведут к восстановлению полноценных водно–болотных и лесных экосистем в покалеченных долинах рек.

Фото: Соевое поле на месте добычи россыпного золота. Уезд Синьчин. Фото РбГ. 2011

К 2008-2009 году вооруженная полиция выгнала из лесов практически все последние нелегальные артели, изъяла и сдала в утиль оборудование. Последним оплотом масштабной нелегальной золотодобычи оставался лесхоз Вума на самом севере большого Хингана (Внутренняя Монголия), граничащего с Забайкальским краем. Эта новая «Желтугинская республика» возникала в результате практического отсутствия в районе населения и органов местной власти, тогда как лесохозяйственным чиновникам было выгодно получать долю прибыли хунаньских и гуансийских золотодобывающих бандформирований. Но тут кому-то из лесников пришло в голову предложить создать здесь национальный природный резерват для охраны «нетронутых лесов», а государственная оценочная комиссия отказала, в виду «деградации ландшафта в результате варварской золотодобычи». Так проблема получила огласку, и на подавление последних вольных приисков были направлены военные.

В 2009 году Гослесслужба КНР издала «Указание об усилении контроля за горными работами в на лесных землях в северо-восточном Китае»[12], который обосновывал отказ в выдаче разрешений на ЛЮБУЮ геологоразведку и добычу полезных ископаемых «в природных резерватах, лесных парках, территориях с уязвимыми природными комплексами и иных ценных природных территориях». Указ также описывал правила рекультивации силами горнодобывающих фирм на любых других лесных территориях. Таким образом закономерно поставлен вопрос о разумном  ограничении на природных территориях и других типов горной добычи и геологоразведочных работ. В последние три года в КНР также остро стоит вопрос о должном контроле за добычей рудного золота, так как рудники и обогатительные фабрики все чаще становятся источниками токсичного загрязнения.
 
Запрет окончателен, обжалованию не подлежит?

Интересная особенность описываемой политики – отсутствие жестких запретов и исчерпывающего списка нарушений. Она скорее описывает желаемый результат и оставляет властям на местах большую свободу интерпретации – какие воздействия наиболее губительны для экосистем лесных районов, и какие нарушения должны пресекаться. Помимо россыпной золотодобычи в фокусе новой лесоохраной политики, разумеется, оказались такие более очевидные нарушения, как незаконные рубки леса, застройка лесных земель, распашка новых земель и др. Но именно россыпная золотодобыча первой не выдержала анализа плюсов и минусов и была практически полностью искоренена в течение 10 лет. Почему?

Во-первых, добыча россыпного золота с применением тяжелой техники стала к концу 20 века одним из самых разрушительных видов природопользования в  горно-лесных районах. Она радикально нарушает как водные, так и наземные экосистемы, а также негативно воздействует на всю речную сеть. Восстановление  экосистем идет медленно, и часто полный возврат в естественное состояние невозможен в связи с изменениями геоморфологии долины. По мере использования наиболее богатых россыпей на единицу площади разрушенных экосистем добывается все меньше золотого песка.

Во-вторых, именно этому разрушительному виду деятельности имелась очевидная альтернатива: половину добычи давала разработка рудного золота и ее объемы росли (в 2011 году общая добыча в КНР достигла 360 тонн). Остановить золотодобычу было проще, чем покончить с рубками леса или незаконной распашкой лугов. При всех потенциальных опасностях, связанных с разработкой рудного золота, она, безусловно, занимает несравнимо меньшие площади и лучше поддается управлению и контролю.

В-третьих,  местные жители горных районов в основном не любят золотодобытчиков. Хотя многие – сами из золотодобытчиков в третьем и в четвертом поколении. Развороченные бульдозерами долины – крайне некомфортная среда обитания, мутные реки не утоляют жажды и бедны рыбой, а шныряющие по окресностям отряды старателей-чужаков вызывают опасения за жизнь и имущество. Добыча россыпного золота стала социально-неприемлемым видом деятельности.

В-четвертых, политика Китайского государства в целом направлена на инновационное «зеленое» развитие лесных районов. Это предполагает изменение и диверсификацию всей структуры производства, перенаправление усилий с производства сырья на производство конечных продуктов (мебели, лекарств или продуктов питания), услуг (туризма) и воспроизводства важнейших экосистемных функций. Собственно на это направлена новая десятилетняя программа «Охрана природы и модернизация экономики лесных районов Большого и Малого Хингана 2010-2020» [13]. Добыча россыпного золота  рассматривается в ней в одном единственном ракурсе «скорейшее восстановление растительности на пустошах, оставшихся от добычи россыпного золота». Законодательно ее никто не запрещал, но она уже не рассматривается как желательный и даже допустимый вид деятельности в обозримом будущем.

По нашим оценкам, в будущем маловероятны, но все же возможны мелкомасштабные рецидивы добычи россыпного золота самодеятельными старателями на далеких  ручьях в малонаселенной местности, но в случае возникновения таких приисков, они неизбежно вызовут негативную реакцию общества и властей и будут ликвидированы. Кажется, китайское общество в целом решило для себя вопрос о том, что ему дороже – здоровые реки или россыпное золото ими приносимое.

Гуо Юмин (Guo Yumin),
доктор наук, профессор, Пекинский лесохозяйственный университет,  Beijing Forestry University
郭玉民
Евгений Симонов,
д.о.п. Коалиция  Реки без Границ
西蒙

[1]Стартовый проект «Опасные последствия золотой лихорадки» поддержан российским GlobalGreenGrantsFund, а  развивающий его проект «Золотой Журавль» финансируется WhitleyFundforNatureи Амурским филиалом WWF.