Фотоохота на глухаря

Алтайские экологи пытаются пересадить охотников с ружей на фотоаппараты

- Тор-ропись, тощий гриф над страною кружит, слышишь, гулко земля под ногами дрожит…. Это росы вскипают от ненависти! – зеленая «Нива» алтайского эколога Грибкова мчится сначала по ночной трассе «Барнаул-Новосибирск»,  потом по лесному проселку в направлении Кислухинского заказника, и всю дорогу магнитола  хриплым голосом Владимира Семеновича Высоцкого велит торопиться.

Этой весной экологи  Алтайского края инициировали сбор подписей под петицией министру природных ресурсов РФ с требованием отменить в нашей стране весеннюю охоту на птиц. Грибкова и его «Геблеровское экологическое общество»  поддержали многие известные российские ученые, и в результате весеннюю охоту в нескольких регионах нашей страны действительно запретили, в том числе и в Алтайском крае. Экологи ликуют. Для них каждый гусь - живая душа, наш соотечественник, который возвращается на Родину, а Родина встречает его охотничьими выстрелами. Правда,  ухудшились и без того напряженные отношения природоохранного сибирского сообщества с охотничьим  – теперь приходится отбиваться от претензий вроде «Вы лишили нас общения с природой, а казну – денег. Охотничьи магазины налоги платят…».

И когда Грибков придумал пересадить суровых сибирских охотников с ружья на фотоаппарат,  многим стало смешно.  А он говорит:  бёрдвочерство – та же охота: и адреналин тот же, и моральное удовлетворение, и скрадок строишь, и снаряжение покупаешь, и с природой общаешься…. Все - то же самое. Только без убийства.  

***

На въезде в заказник к нам присоединяется легендарный егерь Байдуков. Мы делимся на команды: Грибков остается в поле наблюдать за тетеревами, а мы с егерем отправляемся на глухариный ток. Оставляем машину на дороге и долго бредем в темноте до большой поляны с маленьким скрадком-шалашиком под сосной.    

… Под утро становится холодно. Наш скрадок сделан из маленьких сосен, поеденных зимой лосями, и в щели между лапами видно яркие желтые звезды.  Глухарей не разглядеть, они сидят высоко на деревьях, прячутся в ветках и там поют свои странные песни.  

- Большая птичка, а не увидишь, - шепотом язвит Байдуков. – Ничего. Главное  не шевелиться. Рассветет – они спрыгнут и будут бегать на этой вот поляне.

Так, не шевелясь, мы сидим уже третий час.

- Слышу как минимум пятерых, - шепчет Байдуков. Я слышу троих.  Глухарь – осторожная птица, на него трудно охотиться, но на Алтае его почти выбили. Глухарей бьют подло: весной, когда самки сидят на гнездах, осенью, когда птицы выходят на дорогу глотать мелкие камешки.

Песня глухаря – кастаньетное щелканье, переходящее в странный  скрежет, который легендарный егерь называет шипением: «Когда глухарь шипит, он ничего не слышит, в это время можно к нему подойти шага на два. Так на них и охотятся».  Песня производит ошеломительное  впечатление - это чистое, беспримесное счастье. Небо светлеет, звезды становятся голубыми, уже видны какие-то марсианские завитушки папоротника на поляне и муравейник под сосной. К этому времени глухарям  уже вовсю подпевают другие птицы. Совсем рядом пролетает кто-то адский. Хо-оорк!!! – вопит адский. – Цви-иирк!!!
- Это вальдшнепы, вальдшнепы тут у меня, - бормочет легендарный егерь.

Статус легендарного Байдуков получил в позапрошлом году, когда застукал у себя в Кислухинском заказнике браконьеров, расстрелявших лося с  вертолета Robinson. Уголовное дело тянулось долго и окончилось предсказуемо: следователи нашли и вертолет и ружье, из которого был убит лось, а браконьеров не нашли. По мотивам той истории Байдуков написал «Исповедь егеря», где среди прочего честно рассказывал о своем прошлом таксидермиста и матерого медвежатника («эти медведи навсегда останутся на моей совести»).
- После института я был зеленее Грибкова, а потом начались девяностые, надо было выживать, кормить семью. А потом как-то стыдно стало, и пришло понимание, что животных вообще не останется, если их не охранять.

Рассветает. Глухари как будто услышали чью-то команду: они тяжело, с шумом слетают с деревьев и начинают прохаживаться по току, вытянув шеи и царственно растопырив хвосты. Больше всего это похоже на пафосный спектакль с дорогущими декорациями и костюмами. Вообще, это шоу для девушек,  но все самки глухарей уже сидят на яйцах – в мае глухари токуют последние дни, «с ума сходят», говорит Байдуков. Один вспрыгивает на пенек, и поет, запрокинув голову к солнцу, которое как раз выползает из-за болота.

**
-  В Казахстане есть отдельные туристические фирмы, которые возят к нам, на Алтай, не охотников, а  бердвочеров. Ученые института зоологии Алма-Аты целое лето только тем и занимаются, что ездят сюда гидами, - Грибков тоже просидел всю ночь в скрадке, наблюдал за тетеревами, и теперь блестит очками, наливает чай из термоса и вербует нас с егерем в ряды фотоохотников.  –  Значит, можно это развить и у нас. И бизнесу это должно быть интересно, полезно и выгодно: лодки, скрадки, снаряжение, маскхалаты – все это можно использовать. Не надо отказываться от общения с природой, такой же адреналин, как от охоты, можно получить от похода к глухарю, или найти логовище барсука, посидеть, понаблюдать.  Детей возьмите, расскажите им про зверей и птиц – они этого никогда не забудут…. Вот вы сегодня видели ток, да? Там всего пять петухов. Двух стрельнули – считай все, ничего от тока не осталось.

Легендарный егерь скептически хмыкает и переводит разговор на куниц, врагов Кислухинского заказника (съели всех белок-телеуток),  и друзей заказника бобров (делают водоемы для лосей). Кажется, он не верит в победное шествие фотоохоты по алтайским лесам. По его словам, самый большой вред заказнику наносят браконьеры со своими вертолетами и  снегоходами, и крупный  лесозаготовительный холдинг,  который пилит лес даже в заказниках. «То есть те, у кого есть деньги».  Плевали эти люди на общение с природой: за свои деньги они хотят развлекаться на природе так, как привыкли, и стрелять, в кого им хочется. Прикольно же: стреляешь в птицу, а она яйцо на лету роняет…  

- Понятно, что получится  не быстро, - говорит Грибков, как будто слышит наши мысли. – Но если этим не заниматься, то не будет вообще ничего. Разные есть охотники, и кому-то действительно важен процесс – они скардки готовят, выбирают амуницию, снаряжение, даже подсадных уток держат…

**

Мы едем по границе огромного болота  и видим одинокого журавля, который выделывает  все эти замысловатые па из заставки к передаче «В мире животных». Только танцует он один и зря - подружки для него в заказнике нет.

- У меня тут всего три  журавля, пара и этот, - объясняет Байдуков. – Выбили всех.
Журавль увлечен своим напрасным танцем, мы подъезжаем совсем близко, и только тогда он подрывается и летит, тяжело и низко. Все это лето он так и будет летать один, но если кто-нибудь из охотников откажется от ружья в пользу фотоаппарата, то его шансы встретить следующей весной  свою журавлиную судьбу сильно вырастут.

Справка: Россия – одна из немногих стран, где разрешена весенняя охота. В  США и Канаде она запрещена с 1913 года, во всех странах Евросоюза – с девяностых, на Украине - с 2004 года, с 2005 ее  периодически закрывают в Белоруссии. С недавнего времени весенняя охота вне закона в Китае.

*  «Геблеровское экологическое общество» названо в честь Фридриха  Геблера (1782 – 1850 гг.) – одного из первых исследователей Алтая. Создано в 1999 году для охраны дикой природы, сохранения биологического разнообразия, редких видов растений и животных. 

Лариса Хомайко