Бикин: охрана природы как система

История защиты Бикина тем и интересна, что в ней отражены все мыслимые и во многом противоречивые процессы, много лет сотрясавшие страну на критическом переломе. Продолжаем публикацию глав из новой книги Анатолия Лебедева "Бикин: 30 лет защиты «Русской Амазонки» (от эксплуатационного лесфонда до Всемирного Наследия ЮНЕСКО). 

ОХРАНА ПРИРОДЫ КАК СИСТЕМА

По мнению многих таежников, пришествие китайских скупщиков на забытые Богом и правительством лесные угодья стало в середине 1990-х годов подлинным спасением сел от реального вымирания и повального бегства в города. У людей появились живые деньги – не от государства, как прежде, а от скупщиков-китайцев, как реальная оплата и самого ресурса, и усилий по его добыче. Пока  директор Бикинского Госпромхоза Алексей Уза со своей командой пытался одолеть премудрости приватизации и вдохнуть жизнь в новую структуру – Национальное охотничье хозяйство (НОХ) «Бикин», традиционная охота была живым источником дохода для многих удэгейских семей, а рыбалка на реке – столь же традиционным источником выживания. Без квот, лицензий, без электричества в селе, без заправки для лодочных моторов. Эпоха бартера и вездесущего доллара от китайцев в обмен на добытые ресурсы, захватившая всю страну, не миновала и Бикинское сообщество.

Но история защиты Бикина тем и интересна, что в ней отражены все мыслимые и во многом противоречивые процессы, много лет сотрясавшие страну на критическом переломе. Можно выделить несколько сфер влияния на местное сообщество, которые трансформировали его облик, строили принципиально новую систему отношений между кланами и властями. Энергично менялось все ресурсное законодательство – земельное, лесное, о животном мире, о недрах, о рыболовстве. И эти перемены все отчетливее отдавали приоритет ресурсной экономике и бизнесу, пытаясь вытащить эту деятельность из тени дикого бартера и заставить «кормить» бюджеты. В то же время природоохранное сообщество страны и края, объединившееся с коренными народами, спешило реализовать свои, прямо противоположные задачи – сохранить самые ценные природные комплексы, прежде всего Бикин. Этого тоже требовало федеральное и краевое законодательство и созданная вертикальная система комитетов Госкомприроды, от федерального до краевого и районных подразделений.

Огромную роль в этой природоохранной работе играла и созданная в середине 1990-х система внебюджетных экологических фондов. Для реализации задач Экологической программы края, прежде всего – создания полноценной охраняемой территории на среднем и верхнем Бикине, нужно было подготовить серьезное научное обоснование. Грамотных ученых для этого в крае всегда хватало, но Академия наук в эти годы пребывала в такой же нищете, что и все общество. Ученые ресурсного профиля - биологи, лесники, геологи и охотоведы, многие из которых сформировали актив первых общественных организаций и были готовы заняться обоснованием новых заповедников и национальных парков, остро нуждались в деньгах, поскольку не имели устойчивой зарплаты. Часть этой потребности кое-как покрывал Экологический фонд, часть – гранты иностранных организаций. Именно в эти годы, 1993-96, в Москве появились официальные представительства Гринпис и WWF – Всемирного фонда дикой природы. Во Владивостоке уже активно работала наша неформальная группа поддержки Гринпис с участием биолога В.Сахарова и геолога Б.Преображенского, ставшая в 1997 году организацией БРОК. При Биолого-почвенном институте возник робкий филиал WWF, который спустя несколько лет вырос в крупнейшую общественную организацию региона.

Важно помнить, что в те годы связь Дальнего Востока со столицей России стала довольно зыбкой, по крайней мере связь физическая, транспортная. Билет до Москвы на самолет стоил баснословных денег, приватизация авиационных структур привела к массовым сбоям в расписании, резкому снижению количества рейсов и качества обслуживания. В то же время дальневосточники получили во Владивостоке свое американское консульство, свой грантовый американский источник для реализации природоохранных задач. Но главное – было открыто прямое авиасообщение между Владивостоком и Хабаровском у нас и Сиэттлом-Сан Франциско в США. Оказалось – летать на восток, в Америку, отсюда и ближе, и порой дешевле, чем в родную столицу. Тем более, что такие полеты охотно оплачивали американцы. Этим конечно пользовались все – новоиспеченные политики, предприниматели, жулики и проходимцы с обеих сторон океана. Но пользовались и гражданские активисты из экологов и коренных народов. Мы с американцами старательно изучали опыт и проблемы друг друга, пытаясь извлечь из общения обоюдную пользу. Все понимали, какую великую мировую ценность представляют из себя пока что малонарушенные таежные комплексы и территории Дальнего Востока, сохраненные за десятилетия военной закрытости и холодного противостояния.

К 1996 году Алексей Уза при поддержке краевой Ассоциации коренных народов зарегистрировал в селе Красный Яр новую хозяйственную единицу – Национальное охотничье хозяйство «Бикин», унаследовавшее у бывшего Госпромхоза угодья в бассейне реки. К этому времени отношения удэгейцев с экологами из американского ПЭРКа в Сан Франциско стали предельно дружескими. Павел Суляндзига совершил поездку по американскому западу, где обрел новых друзей и начал выстраивать свою, уже в значительной мере глобализованную стратегию защиты прав своего народа и других аборигенов России. В этой поездке он тесно сошелся с «американским русским» - Мишей Джонсом, сыгравшим позже огромную роль в развитии всего экологического движения на Дальнем Востоке и в Сибири. Влюбившись в Красный Яр и его людей, наивных и мудрых охотников-удэгейцев, Миша просто стал жить в этом селе, помогая молодому НОХ «Бикин» выстроить новую малую экономику и вытащить гибнущую инфраструктуру из небытия перестройки. Он был неизменным переводчиком для всех приезжих иностранцев, а их тогда хватало – ученых, предпринимателей, туристов, миссионеров разного экзотического толка.

В том же 1996 году Правительство России одобрило инициативу Гринпис по созданию в стране серии первых объектов Всемирного природного наследия ЮНЕСКО. Международная Конвенция об этом действует в мире с 1972 года, но на карте планеты, покрытой десятками таких объектов, Россия до этого времени оставалась огромным белым пятном. Было принято разумное решение – делегировать отделению авторитетной международной организации полномочия по подготовке необходимых материалов и списка наиболее ценных природных комплексов, достойных присвоения этого высокого статуса. Активисты Гринпис России быстро добились его утверждения для озера Байкал и подготовили список «очередников», в котором достойное место занял объект «Центральный Сихотэ-Алинь». Причем в номинацию сразу был включен бассейн Бикина как главная территория, наряду с крупнейшим в крае Сихотэ-Алинским заповедником.

КОНКУРЕНЦИЯ СТАТУСОВ И МОДЕЛЕЙ   

В итоге к 1997 году вокруг идеи серьезной, «статусной» защиты Бикина от индустриальных посягательств сложилось несколько активных групп с разными сценариями. Что никак не содействовало успешной конкуренции с браконьерами и лесопромышленниками, всегда успешно защищающими свои интересы в законодательных и управленческих структурах. Московский Гринпис, более всего ориентированный на своего международного «родителя» в Амстердаме и на Комитет Всемирного Наследия ЮНЕСКО в Париже, взялся готовить обоснование под эту номинацию с Бикином. И тут же возникла незадача: статус ЮНЕСКО требовал полноценного федерального природоохранного статуса в России, который был у Сихотэ-Алинского заповедника. Но затевалось-то все ради Бикина, где все было куда хуже. Декларативный защитный статус ТТП на среднем Бикине вкупе с орехопромысловой зоной еще можно было предлагать в ЮНЕСКО с невеликими шансами на успех. А верховья не были защищены от рубок никак, не считая несущественных ограничений, принятых Крайсоветом в 1993 году. Поэтому Гринпис России в 1997 году сразу озадачил наш только что зарегистрированный ОО БРОК созданием хотя бы краевого Верхнебикинского заказника. В надежде, что «поднять» весь бассейн до уровня национального парка будет проще, получив мандат ЮНЕСКО.

Там временем не дремало и удэгейское сообщество, обретя в лице президента своей краевой Ассоциации Павла Суляндзиги теперь, с 1997 года, и влиятельного политика федерального уровня – вице-президента российской Ассоциации, РАЙПОНа. Павел активно работал с Госдумой и правительством в рамках разных рабочих групп и проектов, пытаясь сформировать полноценное федеральное законодательство в защиту прав коренных народов и тем самым вдохнуть жизнь в региональные ТТП, чисто декларативные, созданные в 1992 году на Дальнем Востоке с опорой лишь на Указы Президента. Естественно, идеалом для Павла и его соратников был статус ТТП, покрывающий весь средний и верхний Бикин и, главное, гарантирующий удэгейскому сообществу твердые приоритетные права на землю и ресурсы, при сохранении государственного контроля. Над этой моделью для Бикина и работала в конце 1990-х, параллельно с законопроектами, его команда в РАЙПОНе.

Но было и третье, не менее, а может и более активно развивающееся направление по защите Бикина, ориентированное на сохранение ключевых местообитаний редких и исчезающих видов живой природы, Прежде всего это касалось амурского тигра, хотя и других, не менее ценных объектов вроде рыбного филина, на Бикине всегда хватало. Это направление поддерживалось Всемирным фондом дикой природы – WWF и реализовывалось его филиалами в Москве и Владивостоке. С созданием в 1995 году Специнспекции «Тигр» при краевом комитете Госкомприроды «тигриную» тему поддержали и другие богатые благотворительные фонды Европы и США. Хотя сфера их деятельности охватывала все таежное Приморье и юг Хабаровского края, приоритетными оставались до тех пор незащищенные законом части тигриного ареала, предусмотренные Экологической программой Приморья, прежде всего – девственный Бикин.

Результат деятельности этой группы защитников бассейна не замедлил сказаться. В 1997 году Правительством была утверждена федеральная целевая программа «Сохранение амурского тигра». В ней указывалось, что ведение лесного хозяйства должно исходить из приоритетов сохранения тигра в его ареале, а гарантией этого должна была стать сеть особо охраняемых территорий - национальных парков и федеральных заказников. Во исполнение перечисленных нормативных актов краевая лесная служба взялась за обоснование охранного статуса самой отдаленной и не защищенной территории из тигриного ареала – верхнего Бикина. Для ускорения процесса все согласились выбрать режим краевого заказника. Здесь интересы государственной лесной службы и общественности – Гринпис и БРОК – сошлись. Предложенный БРОКом в качестве основы охранного режима документ 1993 года был принят лесниками за основу практически целиком. Однако, сколько ни старались экологи согласовать в Положении о заказнике полный запрет любых рубок леса на территории, сделать это в то время так и не удалось.

В итоге постановлением губернатора края в сентябре 1998 года был создан ландшафтный заказник «Верхнебикинский», площадью около 750 тысяч гектаров. Он был подчинен краевому Агентству лесного хозяйства как подразделению Рослесхоза. На территории заказника запрещались, в частности, сплошно-лесосечные рубки главного пользования и строительство дорог, не связанных с обеспечением функций заказника. Борьбу с браконьерством здесь предстояло вести Специнспекции «Тигр» при краевом комитете Госкомприроды и антибраконьерской бригаде национального охотничьего хозяйства «Бикин», которую сразу взялся поддерживать местный филиал WWF.

Напомним: в этом году был официально завершен масштабной конференцией в Якутске проект МСОП-Друзей Земли «Экологические горячие точки Дальнего Востока», где Бикин оставался в списке важных приоритетов – и как ареал тигра, и как девственный массив уссурийской тайги, и как ключевая территория традиционного хозяйствования приморских удэгейцев. Наконец как перспективный участок будущего объекта Всемирного Наследия ЮНЕСКО. По всем этим направлениям разные структуры, государственные и общественные, получали финансовую поддержку по разным каналам. Но единой стратегии сформировать в те годы так и не удалось. Главной помехой этому оставалась извечная зависимость лесного хозяйства – хозяина федеральных лесов территории – от лесопромышленного комплекса, переживавшего во второй половине 1990-х годов период капиталистического возрождения. И столь же глубокая зависимость от ЛПК властей региона, у которых кроме леса и рыбы иных значимых источников для пополнения бюджета просто не было. Валютный кризис 1998 года еще дальше отвратил внимание властей от недавно модной, но затратной природоохранной тематики.   

ЭКОЛОГИ: ГЛОБАЛЬНЫЙ ИНТЕРЕС И УГРОЗЫ

Как уже говорилось, на эти же годы пришелся буквально взрывной рост интереса иностранных гостей к девственному Бикину и удэгейцам, в большой степени инициированный акцией Гринпис и посетившими Приморье иностранными журналистами и экологами. Запущенная при поддержке ИСАР и других грантовых фондов в 1995 году наша регулярная экологическая телепрограмма «Заповедано» на краевом государственном канале два раза в месяц рассказывала о множестве проблем природопользования, охраны тайги и интересов коренных народов. Еще раньше созданный журналистом Василием Солкиным центр «Зов тайги» начал выпускать одноименную газету, вскоре выросшую до красочного журнала. Освоив также производство видеосюжетов и даже фильмов о дикой природе, «Зов тайги» со временем стал знаменитым во всей стране и в мире популяризатором уникальной флоры и фауны Дальнего Востока. И тема защиты Бикина во всех ее аспектах, особенно в контексте быстро окрепшей системы нелегальных рубок по всему ДВ, оставалась в неизменном приоритете во всех специализированных и массовых СМИ края и региона.

Азарт перемен, новых форматов и открытий охватил в те годы не только защитников природы. Дальний Восток вместе с его управленцами, законодателями, журналистами, аналитиками и стратегами упивался своей открытостью миру, ослаблением границ. Во Владивостоке спешно создавались консульства разных стран, дальневосточники стремились за границы, также как заграница сама стремилась увидеть и узнать, что это такое – загадочная Сибирь и Дальний Восток. Но в этом потоке взаимного интереса между регионом и заграницей неизменно присутствовал один весьма тревожный элемент – интерес необъятного рынка бурно развивающегося Китая к лесным ресурсам региона. Во многом невнятное, непрофессиональное и переменчивое лесное законодательство России и региона стало благодатной почвой для армии китайских предпринимателей – операторов лесного рынка, обеспеченных финансовой и административной поддержкой своей страны. Легальность древесины и место ее заготовки китайских скупщиков не волновали вовсе. У них были деньги, крайне нужные людям в таежных поселках. Неограниченный спрос и достаточно обширный ресурс нашли друг друга – слились в объятиях, неразрывных до сих пор, преодолевая любые природоохранные усилия и языковые барьеры.

Великую поддержку этому буму самовольных и  разорительных рубок в Приамурье оказал массовый выброс бывшей военной и сельскохозяйственной техники в гражданский оборот с закрытием большинства военных городков и разорением колхозов. Грузовики, тягачи, тракторы, самопогрузчики распродавались частникам и мелким компаниям за бесценок и позволяли вгрызаться в тайгу на радость вездесущим китайцам, невзирая на бездорожье и пограничный контроль, по руслам ручьев, звериным тропам, днем и ночью, в стужу и зной. Железнодорожные тупики в районе крупных приморских станций Транссиба, брошенные в годы разрухи начала 1990-х, ожили, освоенные оптовыми лесными складами и перегрузочными площадками. А грязные и нищие приграничные городки Китая – Суйфэньхэ, Дунин, Мишань, Хэйхэ начали просто расцветать на глазах, обрастая деревообрабатывающими цехами и заводами.               

Попутно проникающие в приморскую тайгу китайские лесоторговцы не брезговали и приработком, скупая и самостоятельно добывая обильные местные биоресурсы – кедровый орех, женьшень, лягушек, дериваты редких животных, морепродукты.

Такая картина новой «демократической» жизни не могла устроить никого из тех, кто был реально озабочен развитием региона, сохранением и разумным использованием его богатств на благо местных жителей и всей страны. Чем активнее и наглее становились браконьеры, самовольщики, контрабандисты и крышующие их «правоохранители» и «управленцы», тем серьезнее задумывалось международное сообщество экологов и коренных народов о способах борьбы с процветающей лесной мафией – тоже совершенно международной. Все, что творилось в тайге вокруг девственного Бикина – в бассейнах Имана на юге и Хора-Сукпая на севере, не могло не проникнуть рано или поздно и на сам Бикин. И проникало: с запада к орехопромысловой зоне подбирались лесовозные дороги с залетными воровскими бригадами, тесня зверье и опустошая лес и реку. С юга, из Красноармейского района зимними перевалами и руслами ручьев на тяжелых грузовиках пробивались самовольщики из брошенных горнодобывающих и геологических поселков. Из Хабаровска на частных вертолетах и самолетах новых «хозяев» жизни на бикинские верховья повадились целые вооруженные банды, защищенные от государственного контроля не только дикой тайгой, деньгами и оружием, но и гербовыми «корочками», полномочиями и нагло захваченной властью – самым расхожим товаром в смутные времена.          

Международным ответом на этот взрыв таежного криминала вновь стала американская экологическая помощь – масштабный дальневосточный проект «Экологическая политика и технологии» (ЕРТ), развернутый в 1998-2000 годах на территории Приморского и Хабаровского краев. Исполнительной командой проекта, финансируемой Агентством международного развития США (USAID),  руководили американский эксперт Дин Степанек и его русская жена Наталья Донец. Проект собрал под свои знамена наиболее активных участников природоохранного движения двух краев с единой целью – объединить их усилия по реализации существующих и потенциальных планов и законов в сфере развития таежной экономики, сохранения биоразнообразия и редких видов, экологической пропаганды, воспитания и просвещения. Для всех, кто занимался  созданием новых ООПТ, готовил проекты законов, вел антибраконьерскую работу в поселках, пропаганду экологических идей в прессе, на радио и телевидении, этот проект оказал неоценимую поддержку - финансовую, экспертную, организационную. Кроме уже названных краевых общественных организаций – WWF, БРОК, «Зов тайги» мощный стимул к развитию получили старейшая группа «Тайга» в Красноармейском районе и боевой «Первоцвет» в Лучегорске во главе с Ариной Севостьяновой, ставший главным общественным защитником дикой природы Бикина.

Понимая глобальный контекст лесного рынка восточной Азии как главную угрозу ценным лесам региона и Бикина, актив ОО БРОК в содружестве с американским ПЭРКом, Друзьями Земли Японии, Глобальной лесной коалицией и другими НКО Европы и США реализовал на рубеже веков серию акций и проектов, нацеленных на создание официальных препятствий для доступа нелегальной древесины с Дальнего Востока на мировой рынок. Была издана серия аналитических докладов по этой теме, проведена новая масштабная акция Гринпис с выявлением нелегальной древесины в местах заготовки по соседству с Бикином, отслеживанием ее пути до японского порта на том же паруснике «Воин Радуги», и передачей разоблачительных материалов на встречу Большой Восьмерки с участием России на японской Окинаве в 2000 году. Это стало сигналом для всех ведущих стран к созданию системы контроля легальности древесины при экспортно-импортных операциях с лесопродукцией. Специальную презентацию по итогам акции БРОК совместно с Глобальной лесной коалицией представил на Лесном Форуме ООН в Нью Йорке в 2001 году. Тогда же в России был запущен проект Всемирного института ресурсов (WRI) «Лесная вахта России», нацеленный на выявление малонарушенных лесных массивов с использованием спутниковых снимков. Координатором проекта на Дальнем Востоке стал ОО БРОК, а главным объектом защиты и мониторинга – все тот же уникальный, нетронутый Бикин.      

ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЙ ПРОРЫВ И РЕВАНШ

Оставаясь  долгие годы бессменным президентом Приморской Ассоциации коренных народов, Павел Суляндзига в эти годы успевал с предельной эффективностью реализовывать свои возможности и на федеральном уровне,

разрабатывая с коллегами по РАЙПОНу новое законодательство, так необходимое для защиты интересов всех аборигенов, включая удэгейцев.

В апреле 1999 года был наконец принят долгожданный федеральный Закон о гарантиях прав КМН Российской Федерации. Через год, в июне 2000 - Закон об общих принципах организации общин КМНС. Наконец, еще через год, в мае 2001, появился и Закон о Территориях Традиционного Природопользования (ТТП).

Эта тройка законов радикально изменила картину и стратегию деятельности аборигенного сообщества, озабоченного сохранением Бикина. Удэгейские лидеры, Павел и его брат Родион, создавший и возглавивший в начале 21 века российский информационный центр коренных народов в Москве, поверили, что создание ТТП

на Бикине – более не пустая мечта, а реальный шанс. Обнадеживал и важный шаг уходящей краевой администрации в мае 2000 года: вице-губернатор Дубинин подписал официальное ходатайство в Госкомэкологию (официальный орган для обращений государства по поводу Всемирного Наследия ЮНЕСКО) о направлении в Комиссию по Наследию документов по приморской номинации в полном объеме, включая обе части бассейна Бикина в их существующем статусе.

Экологическое сообщество, пытавшееся убедить Комитет по Всемирному Наследию принять две бикинские ООПТ – ТТП и заказник «Верхнебикинский» – в качестве важного кластера к объекту ЮНЕСКО «Центральный Сихотэ-Алинь», тоже было глубоко разочаровано. Пришедший к власти в Приморье новый губернатор Дарькин, человек открыто заинтересованный лишь в развитии лесопромышленного комплекса любой ценой, столь же решительно и неоднократно отказывался подписывать новое ходатайство в ЮНЕСКО по поводу Бикина. В этой ситуации краевая Ассоциация КМНС в 2002 году, используя новые законы, все-таки начала активную  подготовку документов для придания средней и верхней частям бассейна реки Бикин статуса ТТП федерального значения. В декабре на сходе жителей Красного Яра и соседнего села Олон было решено, согласно закону, подать в Правительство официальное заявление с приложенным к нему научным обоснованием такого статуса. Документы о создании ТТП «Бикин» были поданы в Правительство в июне 2003 года.

Но, почувствовав слабину в государственной природоохранной политике, мгновенно активизировались лесопромышленники, всегда мечтавшие «освоить» верхний Бикин в полном объеме и таким образом по-своему взять реванш за погубленную защитниками затею с СП «Светлая». Словно бросая вызов нарастающей гражданской и законодательной активности экологов и аборигенов Бикина, вышедшей на мировой уровень, один из двух ведущих холдингов, ОАО «Приморские лесопромышленники», развернул кампанию по получению в аренду основной части Верхнебикинского заказника. Настаивая на пересмотре границ заказника в сторону уменьшения, и разумно опираясь на отсутствие запрета промышленных рубок в Положении, лесопромышленники обосновывали свои требования все той же старой темой – усыхают ельники, провоцируются пожары, контроля на территории нет.

В конце 1999 года глава компании Виктор Дорошенко начал «обработку» природоохранных чиновников Пожарского района и края. Начал с малого – запросил лишь о прохождении через заказник лесохозяйственной дороги к своей аренде в соседнем Тернейском районе, то есть вокруг того же поселка Светлая. Обращение было грамотное – отчасти с учетом мягкости Положения о заказнике, отчасти с просьбой о «согласовании в виде исключения» для защиты и контроля отдаленной территории. Не менее грамотно компания провела и экологическую экспертизу проектных материалов по 25-километровому участку дороги через заказник – заключение было желаемое для лесопромышленников: «согласовать в виде исключения», «в целом материалы соответствуют». Экологи, Ассоциация КМНС, администрация района, правоохранительные органы, опираясь на уже сформированный блок законов, сказали лесопромышленникам решительное «нет». Серия судов по искам об отмене экспертного заключения, обращений всех ко всем, поддержки одних позиций и отказов другим затянулась на три долгих года. Были протесты прокуроров на заключение экспертов, встречные протесты чиновников – война шла всерьез.           

Этот этап борьбы за Бикин был не менее, а быть может и более драматичным, чем десять лет назад. Расклад сил между защитниками и промышленниками был иной. Экологические организации и коренные народы стали авторитетны, сильны, объединены в масштабе всей страны, находились все еще на подъеме, обладали серьезной законодательной опорой. Но и лесопромышленники уже крепко встали на новые капиталистические ноги, имели поддержку в любых органах власти  и сдаваться  не собирались. Пока шли нудные судебные тяжбы и чиновничья переписка по возможности пробить лесовозную дорогу, пока чиновники и прокуроры решали – чьи козыри старше, ЮНЕСКО с Гринписом и WWF или прочно занявших рынок лесопромышленников, последние сменили тему. В начале 2005 года глава компании Дорошенко писал министру МПР Трутневу, в Рослесхоз и губернатору Дарькину прямым текстом: «В самой обоснованности создания заказника было много надуманного и сугубо эмоционального под давлением «зеленой истерии»… Возможно, с позиции нетронутости природных ресурсов и следует иметь здесь заказник, но не на площади 746 тыс гектаров….Считаем целесообразным поднять вопрос о внесении изменений в Положение в части ограничений на строительство дорожной инфраструктуры и передачи в аренду части заказника в 500 тыс га.» 

Но еще с 2003 года в краевом ГУПРе, у губернатора и в  Законодательном собрании лежали письма от Центра Всемирного наследия ЮНЕСКО и ведущих экологических организаций страны с просьбой учитывать выдающуюся мировую ценность верхнего Бикина при подготовке любых планов по управлению данной территорией. В мае в ГУПРе проходит рабочее совещание по вопросу возможности рубок в верховьях. По его итогам к июньскому заседанию президиума Госсовета подготовлен доклад "Об оздоровлении экологической обстановки в Российской Федерации" с пунктами о ситуации на Бикине, включая поданное обращение в Правительство о создании ТТП. Игнорировать эту волну общественного внимания в крае было трудно. Однако – парадоксы истории! - в тот же год Правительство официально отказывает Ассоциации – РАЙПОНу – в создании федеральной ТТП. Спустя полгода такой же отказ получает краевая Ассоциация и на создание ТТП краевого значения. Для сообщества экологов и коренных народов подоплека таких отказов была предельно ясна: новая вертикаль власти в стране, при всех красивых словах и принятых законах-пустышках, на деле была готова поддерживать лишь то, что принесет деньги в бюджет и в карманы чиновников. Эпоха демократии и учета интересов граждан уходила в прошлое, идеи Великой Империи возвращались к жизни.  

   Читать далее:

Бикин: биоразнообразие и община