Бикин: биоразнообразие и община

Продолжаем публикацию глав из новой книги Анатолия Лебедева "Бикин: 30 лет защиты «Русской Амазонки» (от эксплуатационного лесфонда до Всемирного Наследия ЮНЕСКО). 

21 ВЕК: ИГРА ПО НОВЫМ ПРАВИЛАМ

Стоит признать: в период, когда срок реализации Экологической программы края до 2005 года был на исходе, а полноценная охрана ключевого для края бассейна Бикина по-прежнему оставалась под вопросом, борцы за территорию всерьез растерялись: как быть дальше, к кому апеллировать, на кого опираться ? Забуксовало буквально все, Реализация недавно принятых законов об общинах КМНС и ТТП тонула в правительственных реформах, природоохранное, лесное и земельное законодательство погрязло в слабо увязанных поправках, открывая простор для чиновничьего произвола и издевательств. Зато лесопромышленники на севере края, в содружестве со своей неотторжимой тенью – бригадами самовольщиков и лесных контрабандистов, используя деньги и своих людей в новой власти, окончательно расправили плечи. Еще во время акции Гринпис в 2000 году в соседнем с Бикином Красноармейском районе мне довелось познакомиться с группой «криминальных бригадиров», которые, по сути, своей деятельностью объявили открытый протест коррумпированным местным лесникам и милиционерам, требовавшим непомерные взятки и откаты за право заготовки и сбыта древесины с нарушениями закона и правил. Мы публиковали эти сведения в своей телепрограмме и в журнале, передавали в надзорные органы, но система коррумпированной власти сложилась и окрепла уже тогда, и никто не мог ее остановить.

То же происходило на нижнем и верхнем Бикине, хотя и в несколько разных форматах. Девственные леса вниз по течению от орехопромысловой зоны и ТТП активно сдавались в рубку официально. А на землях заказника, при впадении в Бикин его притоков Ады и Килоу, куда прежде добирались лишь самые отважные удэгейские охотники, вокруг их традиционных зимовий возникла настоящая браконьерская и охотничье-туристическая база с избушками, 18-километровой дорогой, мостами, аэродромом и складами для хранения добытого мяса и рыбы.

Поскольку во время уникального рейда природоохранной общественности района летом 2003 года здесь находились и коренные охотники, веками опромышляющие свои угодья, и представители районного охотнадзора, и уполномоченный представитель арендатора – Национального охотничьего хозяйства (НОХ) «Бикин», пришедшего на смену бывшему госпромхозу, провести четкую грань между тем, что там законно, а что нет, так и не удалось. Но объект общественного внимания и тревоги был обозначен и не случаен. После тотального разрушения системы лесной инспекции  и природоохраны в 2000 году контроль в таких отдаленных уголках тайги был невозможен в принципе. А возможности и наглость нового класса богачей, вооруженных деньгами, вертолетами, карабинами, любыми удостоверениями и жаждой охотничьего трофея стали безграничны.

В эти годы борьба за Бикин окончательно вышла на международный уровень, новые возможности обрели и защитники девственной тайги. Павел Суляндзига стал с 2000 года председателем Правления Секретариата коренных народов Арктического Совета, а с 2003 года – заместителем руководителя рабочей группы этого авторитетного межправительственного органа по устойчивому развитию. Активно развивалась технология космического мониторинга лесопользования в рамках проекта «Лесная вахта России» с участием Гринпис и дальневосточной координацией команды ОО БРОК. На финишную прямую вышел тяжелый многолетний процесс по созданию национального парка «Удэгейская Легенда» к югу от Бикина, в бассейне Имана, сыгравший огромную роль в дальнейших событиях и на Бикине. Противостояние разобщенного и слабого сообщества удэгейцев на этой, давно освоенной лесопромышленниками территории, с лесными ворами, чиновниками, милицией и компаниями было в те годы предельно острым, доходило до вооруженных стычек в тайге и даже убийств. Недаром создание национального парка стало событием для всего края и для всех удэгейских семей, живущих в соседних районах и даже краях.  

Важнейшим событием для природоохранного сообщества и для защитников Бикина стал приход в 2001 году на должность руководителя Амурского филиала WWF во Владивостоке Юрия Дармана, основателя Амурского филиала Социально-экологического союза в Благовещенске. Со времени запуска проекта «Горячих точек Дальнего Востока» в 1997 году, и в ходе реализации других проектов – американского ЕРТ и Лесной вахты - он проявил себя как безусловный региональный лидер природоохранного движения, высокий профессионал и неутомимый организатор. С его приходом Амурский филиал WWF быстро стал ведущей, а вскоре единственной организацией в регионе, способной создавать новые охраняемые территории и поддерживать существующие, несмотря на очевидные государственные тенденции по снижению их охранного статуса и уменьшению площадей в пользу разных бизнес-проектов. Умело формируя сильную команду экологов-профессионалов в разных сферах природоохранной работы, Дарман постепенно привлек в WWF самых ярких активистов из «Зова тайги» и ИСАРа, предоставив им более широкие возможности для работы в регионе, чем те, что у этих организаций были раньше.

Здесь важно отметить и еще одну очень важную веху истории, существенно изменившую облик и формы гражданской природоохранной деятельности. Одновременно с разгоном федеральной Лесной службы и Госкомэкологии в России в 2000-2001 годах, радикальные перемены произошли и в США – стране, где государственная и частная благотворительная поддержка российского экологического движения в течение 10 лет оставалась в числе важных приоритетов внешней природоохранной политики. К власти пришла администрация Джорджа Буша, начавшая постепенно, но неуклонно сворачивать масштабы грантовой поддержки российских общественных организаций и охраняемых территорий, многие из которых были почти полностью обязаны своим возникновением и становлением именно американским фондам, и в небольшой степени - японским. Тогда же, на рубеже веков, по инициативе Тихоокеанского центра природных ресурсов из Сан Франциско и его многолетнего лидера Дэвида Гордона на встрече в пригороде Хабаровска – Сосновке была сформирована одноименная коалиция лидеров экологических НКО и коренных народов Дальнего Востока. Спустя несколько лет, ежегодно встречаясь, Сосновка естественным образом приросла Сибирью и ведущими организациями России – Гринпис и WWF, и остается самым эффективным гражданским эко-сообществом страны до сих пор.        

WWF, БИОРАЗНООБРАЗИЕ И ОБЩИНА

Все эти перемены неизбежно отражались и на процессах, происходящих вокруг задачи по сохранению Бикина, как в самой тайге, так и в кабинетах чиновников, в умах законодателей и активистов. Легкодоступные американские гранты иссякали вместе с поддержкой через дальневосточный ИСАР. Варианты «продавить» для Бикина хоть федеральную ТТП, хоть национальный парк, а тем более статус Всемирного Наследия, которым до тех пор занимался Гринпис России,  становились все более иллюзорными. Нужно было искать новые пути, новые региональные акценты, способные при охлаждении американцев к Дальнему Востоку все же сохранить природоохранную стратегию в регионе, придать ей новый импульс. Такую стратегию удалось создать и вывести на уровень всех региональных правительств Всемирному Фонду природы – WWF, создавшему две сильных структуры во Владивостоке и Москве. На смену уходящей в историю Экологической программе Приморья Юрий Дарман инициировал новый, более масштабный процесс – Стратегию сохранения биоразнообразия Сихотэ-Алиня, в которой Бикин оставался центром притяжения и внимания как одна из ключевых территорий обитания амурского тигра.       

Сохранение тигра с его местообитаниями и вообще биоразнообразия с начала 2000-х годов и со становлением Амурского WWF стало главной темой для экологического сообщества, прежде всего Приморского и Хабаровского краев. Формы работы по этой теме существенно обогатились. С учетом свертывания потока грантов от США, Дарман сильно расширил диапазон источников за счет европейских и других фондов. Сыграло роль и то, что, в отличие от Гринпис и других радикальных организаций, принимающих только частные пожертвования, WWF привлекает и средства коммерческих компаний, естественно на определенных жестких условиях. К тому же, одной из ключевых задач в работе WWF всегда было установление прямого контакта и диалога с любыми властями, от которых зависит охрана природы и рациональное природопользование. Пока коллеги в Москве выстраивали деловые отношения с Правительством, Думой и Администрацией президента, Юрий Дарман сумел заинтересовать губернаторов двух краев своей «Стратегией сохранения биоразнообразия Сихотэ-Алиня». Совместное Постановление губернаторов о ее утверждении в качестве нормативного документа было подписано в 2000 году. 

Документ стал лишь первым шагом и открыл серию действий, предпринятых крупнейшей международной организацией на всех уровнях – в регионе, в Правительстве России, в странах-соседях и в структурах ООН. Помимо создания серии национальных парков, заповедников и заказников для сохранения тигра в его ареале, WWF развернул невиданную прежде глобальную пропагандистскую и просветительскую кампанию в защиту редких видов Дальнего Востока и особенно Амурского бассейна. Опираясь на ранее предложенную Всемирным Фондом схему деления планеты на 200 экорегионов, Дарман с коллегами разработал специальную природоохранную международную программу для «своего», Амурского экорегиона (Russian Far East Regional Ecoregion Conservation Action Plan), утвержденную в 2003 году. А для ее реализации под эгидой правительственной Ассоциации «Дальний Восток и Забайкалье» организовал Координационный Совет губернаторов всех территорий Приамурья по проблемам экологии и природопользования. Чтобы эта структура не осталась пустышкой, как чаще всего и бывает, общественные активисты-экологи при содействии WWF и местных природоохранных департаментов разработали для каждого субъекта свой план создания и развития системы ООПТ.

На фоне этой небывалой активности в защиту тигра и его тайги на Сихотэ-Алине не прекращались усилия Гринпис и вновь созданного Фонда природного наследия по продвижению в ЮНЕСКО номинации Всемирного Наследия «Центральный Сихотэ-Алинь». К сожалению, чем ближе была процедура утверждения номинации, тем яснее становилось, что Бикин с его двумя слабыми статусами охраны на высокий титул не тянет, и будет, скорее всего, отложен – в надежде на последующую доработку.

Единственные, наверное, кто в пестром сообществе защитников в эти годы не опускал рук, были руководитель Амурского WWF Юрий Дарман и влиятельный международный политик Павел Суляндзига. Они продолжали вести диалог со всеми, кто при  власти, в стране и за ее пределами, от кого зависит судьба Бикина и всей дальневосточной тайги. Даже с теми, кому в других обстоятельствах и руки бы не стоило подавать. Оба следовали вечному и мудрому принципу: политика – это искусство возможного. И любые возможности умело использовали для природоохранных целей региона и Бикина. Таких возможностей оказалось немало. Прежде всего, они заключили в 2004 году соглашение о сотрудничестве между Амурским WWF и краевой Ассоциацией, которую Павел продолжал возглавлять, даже став в 2005 году членом Постоянного Форума ООН по коренным народам и Общественной палаты России. Кроме того, учитывая изменившееся законодательство, удэгейские лидеры решили сменить юридический статус своего главного предприятия – НОХ «Бикин» и создали на его основе общину коренных народов «Тигр».

В рамках подписанного Соглашения удэгейцев с экологами в середине «нулевых» годов проводилось много конференций и Круглых столов, посвященных новым формам борьбы за Бикин. На них обычно приглашались часто меняющиеся чиновники краевой администрации, принимались резолюции и обращения в Правительство с требованием образовать федеральную ТТП, каких в России так нигде и не появилось. Эти встречи продолжали укреплять и расширять авторитетное и высоко профессиональное сообщество защитников Бикина, куда входили ученые, активисты, чиновники, представители общин и муниципальных администраций. В 2005 году московский правовой центр «Родник» по просьбе этого сообщества и РАЙПОНа подал иск в суд с целью отмены решения Правительства об отказе в создании Бикинской ТТП. Дело было ожидаемо проиграно, однако получило в кругах правозащитников и экологов широкую огласку.     

Одним из важных направлений совместной работы экологов и удэгейцев по защите прав аборигенов на свою живую природу и самой этой природы стала подготовка передачи в аренду средней части бассейна Бикина – орехопромысловой зоны - общине «Тигр» для традиционного использования недревесных ресурсов. Традиционные охотхозяйственные соглашения давали удэгейцам слишком ограниченные права только на охоту на своих участках, которые ни общину, ни самих охотников не устраивали. Задача стояла взять в аренду не охотничьи угодья, а именно лесной фонд, получив таким образом для общины право распоряжаться всеми ресурсами территории без статуса ТТП. Это было непросто: подобной практики в стране было мало, и главное – община не имела возможности  платить положенную по закону арендную плату просто в силу своей бедности. Кроме того, даже при наличии договоренности, достигнутой WWF  с лесным Департаментом, территория подлежала выставлению на открытый аукцион, при котором сохранялся большой риск «ухода» ее в чужие руки. Избежать этого можно было лишь одним способом – найти финансово состоятельного гаранта, для которого живая тайга Бикина дороже денег, которые из нее можно извлечь.

Такого гаранта коллеги дальневосточников в WWF Германии нашли в правительстве этой страны. В эти годы в Европе активно развивался так называемый рынок углеродных квот, на котором страны или региональные структуры, имеющие в аренде массивы девственных лесов, могли продать рассчитанные учеными объемы связанного в этих лесах углерода в рамках международных климатических соглашений. Покупали эти квоты страны, чей баланс СО2 был отрицательным, то есть их индустрия выбрасывала углерода в атмосферу больше, чем его могли поглотить собственные леса и специальные технологии. Подготовка всех соглашений между общиной «Тигр», WWF и правительством Германии, расчет объема поглощаемого на Бикине углерода заняли почти два года. WWF, выступивший гарантом общины на аукционе, провел нужные платежи, и с 2009 года община «Тигр» стала полноценным арендатором всей территории, включая верховья.  Это был первый и до сих пор единственный в России полноценный углеродный проект, нацеленный на сохранение девственных лесов путем их передачи в пользование аборигенам. Конечно, «углеродных» денег от Германии директору общины Владимиру Ширко пришлось ждать довольно долго, но они все-таки пришли и были успешно использованы для развития туристической инфраструктуры Красного Яра.       

«ТЕРНЕЙЛЕС» И АССОЦИАЦИЯ: ПОИСК БАЛАНСА

Примечательным этапом Бикинской эпопеи стало движение навстречу в 2003-2004 годах краевой Ассоциации коренных народов и ставшего в крае крупнейшим лесопромышленного холдинга «Тернейлес» - фактического хозяина тайги всего северного Приморья. Имея полную поддержку в тогдашней краевой администрации, и понимая, что он легко может получить в легальные промышленные рубки и верхний Бикин, и соседнюю удэгейскую Самаргу, владелец холдинга Щербаков первым на Дальнем Востоке начал процесс добровольной экологический сертификации своих заготовительных операций по стандартам FSC – международного Лесного Попечительского Совета. А в этих стандартах ключевую роль играл учет мнений и интересов коренного населения территорий, где компания планирует работать. Стало быть, Щербакову предстояло с удэгейской Ассоциацией как-то договариваться, чтобы сделать свои планы развития лесозаготовок на севере предельно цивилизованными, в отличие от провального проекта СП «Светлая». 

Тем временем Павел Суляндзига, обогатившись в международных структурах бесценным опытом поведения общин КМНС в отношениях с ресурсными компаниями, и понимая угрозы родным удэгейским сообществам, начал выстраивать свою стратегию отношений краевой Ассоциации с «Тернейлесом». По сути, это был очередной жесткий, но вполне дипломатический этап борьбы не только за Бикин, но и за Самаргу, о котором уже мало кто помнит. К этому времени глубоко заинтересованная в развитии и поддержке удэгейских общин организация «Друзья Земли – Япония», используя выход бассейна Самарги к Японскому морю, попыталась реализовать неудавшуюся в начале 1990-х на Бикине попытку прямого выхода продукции традиционных промыслов на японский кооперативный рынок в качестве экономической альтернативы лесозаготовкам. К сожалению, несмотря на все усилия приморских и хабаровских экологов, этот рыночный «мостик» вновь так и не смог заработать – слишком несравним был уровень развития коммуникаций, слишком далека Самарга с ее полным бездорожьем от цивилизации.          

Еще в начале «нулевых» всем, включая руководство Ассоциации, было очевидно, что реальную поддержку столь оторванной от прочего мира общине «Агзу» может на самом деле обеспечить лишь сильная местная корпорация, по-своему заинтересованная в использовании лесных ресурсов территории, но также и в цивилизованном диалоге с коренной общиной. Выбора здесь не было – такой компанией мог быть только «Тернейлес», готовый добровольно взять на себя повышенные социально-экологические обязательства в рамках процесса сертификации по FSC. По сути, эта компания содержала всю транспортную инфраструктуру Тернейского района, вытянутого вдоль дикого морского побережья на 500 километров. И теперь, когда ей нужны были новые массивы лесов для покрытия новых потребностей рынка, выбор пал на эксплуатационные леса бассейна Самарги. Лесные власти края и компания просто «нашли» здесь друг друга, ибо иных претендентов создавать заготовительно-транспортную инфраструктуру в такой глуши просто не было. Потому, видимо, и суд, куда пожаловалась было община «Агзу» в связи с нарушением процедуры конкурса в 2001 году, легко оправдал Лесное хозяйство, хотя нарушение было налицо: в конкурсе участвовали три компании – представители одного холдинга «Тернейлес». Компания с этого года стала арендатором всего бассейна Самарги

Но, после этого полезного отступления, вернемся к Соглашению между Ассоциацией и «Тернейлесом». Хотя в те годы некоторым радикальным экологам и самим общинам это могло казаться своего рода сдачей позиций со стороны коренных народов, сегодня для Дальнего Востока и тем более для Приморья этот шаг можно считать безусловно историческим. Павел Суляндзига сумел привнести выстраданную аборигенами мировую практику на свою малую родину, и тем самым заставил ведущую лесозаготовительную компанию края слушать и поддерживать коренные народы не эпизодически, а постоянно. Одним этим документом 2004 года пресекались любые последующие попытки фактически- бизнес-хозяев приморского севера войти с рубками на все еще не защищенный верхний Бикин, создавалась основа для устойчивой поддержки удэгейской общины Самарги силами компании-арендатора, соглашение о которой до сих пор действует. И, что особенно важно для стратегии отношений между природоохранным и лесозаготовительным сообществами, формировалась также, хотя и не явно,  основа последующих соглашений между экологами и уже FSC-сертифицированным «Тернейлесом»  о выделении на Самарге особо ценных участков тайги, подлежащих исключению из планов освоения лесов и приданию охранного статуса. Серия экологических экспедиций на территорию при поддержке компании позволила выявить эти участки и создать систему их спутникового мониторинга. Впрочем – это уже другая, самаргинская история.      

«ТИГР», ТИГР И ПРЕЗИДЕНТ

Экологическое сообщество тем временем не упускало и других возможностей для привлечения внимания властей к защите Бикина. Руководители WWF в середине нулевых годов отметили две тенденции, критически важные для реализации их природоохранной политики на Сихотэ-Алине. Первая – президент страны неравнодушен к редким животным, прежде всего к диким кошкам. Причем не как советский генсек Брежнев – пострелять, а как бы «подружить». Вторая – возможность и умение решать оперативные хозяйственные и управленческие задачи в стране и ее регионах, в том числе задачи природоохранные, все отчетливее уходят от неграмотного и коррумпированного Правительства к Администрации президента. Увидеть эти два явления в их единстве стоило многого: это значило фактически увидеть начало прямого пути к созданию национального парка под лозунгом сохранения местообитаний тигра. Несмотря на то, что формально громоздкую процедуру согласований в самом МПР и в других ведомствах отменить никому не дано.  

Путь к этой цели, как известно, оказался столь же долог и тернист, как и путь других национальных парков в регионе от задумки до Постановления правительства. Например «Удэгейская Легенда» на соседнем с Бикином Имане создавалась 15 лет. Но там шла по сути безнадежная борьба с коррумпированной местной властью и криминальным лесным бизнесом без всякой поддержки на федеральном уровне. В данном случае вариант с Администрацией президента выглядел гораздо более реальным. Оставалось лишь грамотно использовать ситуацию - распропагандировать общение президента с тигром в ходе одной из операций по контролю популяции в Приморье и изложить нужным чиновникам Администрации проблему и задачу.

Задача на самом деле тоже стояла непростая. С учетом интересов удэгейцев, которые экологи полностью поддерживали, на территории национального парка необходимо было гарантировать хозяйственную деятельность местных охотников, которая в принципе запрещена Законом об охраняемых территориях. То есть, речь шла о радикальном изменении этой позиции Закона, что широкое экологическое сообщество поддерживать не спешило. Всем ведь известно, как может измениться любая позиция законопроекта при его прохождении через Госдуму – порой поправки обретают совершенно обратный смысл. В общем, назревал очередной взрывоопасный очаг конфликта между экологами и коренными, грозивший погубить едва наметившуюся надежду на желанный федеральный статус.   

Погасить этот очаг можно было единственным способом – тяжелой, длительной разъяснительной работой с местным населением. И конечно широкой и затяжной кампанией в СМИ, в том числе на федеральном уровне, поскольку любой разговор об изменении закона об ООПТ и любая такая попытка справедливо вызывали бурю экологических протестов по всей стране. Особенно если речь заходила об ослаблении статуса и разрешении хозяйственной деятельности на федеральных ООПТ. А на Бикине речь шла именно об этом. Слово «традиционная» при этом наиболее радикальных оппонентов не останавливало: нельзя – и точка. Все понимали, что в нынешней России стоит приоткрыть эту законодательную дверцу, как в нее хлынут толпы членов «аборигенских» общин с вполне европейской внешностью, живущие часто вполне цивилизованно в городах и поселках. Или охочие до кедрового ореха и бикинских лососевых китайцы, мало отличимые от удэгейцев или нанайцев.      

С появлением идеи нацпарка возникала и другая, не менее, а может и более важная точка конфликта между местной общиной «Тигр», владеющей средней частью бассейна на правах долгосрочной аренды, да еще получившей хорошую зарубежную поддержку в виде «климатических» денег из Германии. Парадокс состоял в том, что во вполне мирном соревновании двух моделей охраны Бикина, удэгейской общины и тигриного нацпарка, община, по сути, оказалась впереди, получив желаемое при активной поддержке тех же тигрятников-экологов. И теперь большинство членов общины, ощутив свою власть и права на части территории, уже с растущей тревогой смотрели на ее грядущих новых федеральных хозяев, которых будет назначать Москва, а не выбирать Красный Яр. Вопросы множились, и далеко не всегда и не сразу получали внятные ответы. Первый из них – что останется общине, когда все ее арендованные угодья отойдут парку, а его неведомого директора назначит, и при желании легко заменит Министерство? 

Вопрос был совсем не праздный. Пока в кабинетах и кулуарах шла борьба за создание нацпарка, община давала удэгейцам работу, дрова, развивала и поддерживала инфраструктуру села, защищала законные интересы и права аборигенов в органах власти. Лидер общины Владимир Ширко, наряду с главой администрации села, был самым авторитетным человеком, обладающим властью и деньгами. С 2008 года, с уходом Павла Суляндзиги в международные организации, Ширко стал и президентом краевой Ассоциации КМНС. Но выбора не было: указание президента о создании парка надлежало выполнять. 

Читать далее:

Государство и аборигены