Глава 7 - 1915 Рождение формулы “Благоговение перед жизнью”

Когда в Европе происходило международное побоище, называемое Первой мировой войной, в Африке Швейцер открыл универсальный этический принцип. Это было озарение – результат изучения и сопоставления философских систем Запада и Востока и напряжённых раздумий, результат долгого поиска ответа на фундаментальный вопрос: что же всё-таки может быть положено в основу культуры такое, что придало бы ей всеобщий этический мировоззренческий характер и дало людям этический ориентир во всех конкретных проявлениях их деятельности. Решение поставленной им перед собой грандиозной проблемы долго не давалось ему.

В автобиографии Швейцер рассказал, как оно пришло. «Решаемо ли вообще то, что до сих пор не удавалось решить? Или, быть может, мировоззрение, благодаря которому только и возможна культура, следует рассматривать как иллюзию, никогда не оставляющую нас…<…>

Месяцами я находился в постоянном внутреннем напряжении… и даже ежедневная работа в госпитале не могла меня отвлечь. Я блуждал в чаще, не находя дороги. Я упирался в железную дверь, которая не поддавалась моим усилиям.

Все знания по этике, какими вооружила меня философия, оказались непригодными. <…>.

К своему удивлению, я должен был констатировать, что та область философии, куда завели меня размышления о культуре и мировоззрении, оставалась неведомой страной. То с одной, то с другой стороны пытался я проникнуть внутрь неё. И каждый раз вынужден был отступать. Я уже потерял мужество и был измотан. Пожалуй, я уже видел перед собой то самое здание, о котором идёт речь, но не мог схватить его и выразить.

В таком состоянии я был вынужден предпринять длительную поездку по реке…» [2, с. 533].

К нему пришла просьба оказать врачебную помощь жене одного из миссионеров. В это время они с Элен жили на берегу океана недалеко от порта Кейп-Лопес. Отдыхали. Особенно остро нуждалась хотя бы в небольшом отдыхе Элен.

Познакомимся с событиями того дня, когда он отправился в небольшое путешествие вверх по течению реки, в рассказе самого Швейцера: «Единственным доступным средством передвижения оказался маленький пароходик, волочивший за собой перегруженную баржу. Все пассажиры, кроме меня, были чернокожими; в одном из них я узнал своего ламбаренского друга Эмиля Огуму. Поскольку в спешке я не запасся достаточным количеством съестного, они предложили мне есть с ними из одной кастрюли.

Мы медленно продвигались вверх по течению, петляя среди песчаных отмелей,- сезон дождей ещё не начался. Я отрешённо сидел на палубе баржи, мучительно пытаясь дать простое и в то же время универсальное определение «этического», которое не смог найти ни в одной из философских систем. Я исписывал листок за листком бессвязными фразами – единственно ради того, чтобы сосредоточиться на занимавшей меня проблеме. На исходе третьего дня, когда солнце опускалось за горизонт и мы как раз пробирались через стадо гиппопотамов, перед моим внутренним взором внезапно всплыли слова, которых я не ждал и не искал: «благоговение перед жизнью». «Железные ворота» поддались; в дебрях показалась тропа. Наконец-то я вышел к идее, соединяющей в себе миро- и жизнеутверждение[1] и этику! Теперь я знал, что мировоззрение, основанное на этическом миро- и жизнеутверждении и вытекающих из него идеалах культуры имеет основание в мысли» [3, с. 98]. Это было 13 сентября 1915 года.

Принципом, выраженным в мысли «Благоговение перед жизнью», перед любой жизнью, Швейцер расширил поле этики человека европейской цивилизации от отношения «человек к человеку» до отношения «человек ко всему живому» и предложил идеальную формулу для новой, универсальной этики.

Это был и есть революционный шаг, указывающий путь к принципиально новому сознанию человека, к принципиально новой жизни общества.

В дальнейшем Швейцер разъяснил в своей работе «Культура и этика», что человек вынужден приносить одни жизни в жертву другим, вынужден уничтожать живые существа. Но, если он делает это не бездумно, а сознательно и испытывает чувство вины, то он вынуждается к уменьшению наносимого вреда, к уменьшению страданий живых существ.

Необходимо особенно подчеркнуть, что правило минимизации наносимого вреда не распространяется на жизнь человека – она выше этого. Принцип «Благоговения перед жизнью» объявляет жизнь каждого человека полностью священной.

Вспомним, что все преступные тоталитарные режимы ХХ века ни во что не ставили человеческую жизнь и, как следствие, из этого проистекали все ужасы и уродства социальной жизни.

С момента озарения сознания Альберта Швейцера великой формулой[2] она постоянно жила в нём, и его собственная жизнь, осветившись благоговением перед таинством жизни, шла в этом свете, тончайшем свете универсальной этики[3]. В ней он нашёл жизненную опору.

На сезон дождей 1916/1917 года чета Швейцеров снова поехала в Кейп-Лопес для кратковременного отдыха Элен, с большим трудом переносившей местный климат. Они работали в Африке без отпуска четвёртый год. Даже самые выносливые европейцы не выдерживали в тех условиях более двух-трёх лет работы без отпуска и уезжали после этого в Европу на длительный отдых и лечение.

Когда они жили в домике на берегу океана, произошел очень характерный для Швейцера эпизод. Габон торговал лесом, и брёвна сплавлялись к Кейп-Лопесу с верховьев Огове. В воде их оставлять было нельзя из-за жука древоточца, который быстро приводил брёвна в негодность, поэтому аборигены выкатывали их на берег. С некоторыми особенно тяжелыми брёвнами несколько здоровенных мужчин еле справлялись за несколько часов напряжённого труда. И вот Швейцер решил, что он должен помочь африканцам, вошёл в воду и принялся работать вместе с ними.