Бикин: государство и аборигены

Завершаем публикацию глав из новой книги Анатолия Лебедева "Бикин: 30 лет защиты «Русской Амазонки» (от эксплуатационного лесфонда до Всемирного Наследия ЮНЕСКО). 

ГОСУДАРСТВО И АБОРИГЕНЫ

На фоне укрепления позиций общины «Тигр» как вполне официального арендатора угодий среднего Бикина и оператора уникального климатического проекта с финансовой поддержкой Германии, энергия удэгейского сообщества, направленная на попытки создания полноценной ТТП, как-то поутихла. Многократные отказы Правительства, проигранные по искам на эту тему суды и в целом благополучная, устойчивая деятельность общины, все более стабильные доходы от туристов – эти факторы успокаивали многих. В главном «аборигенском» ведомстве страны – Минрегионе в течение всех 10 лет его существования, с 2004 до 2014 года, желания разработать необходимые инструменты для создания полноправных ТТП не наблюдалось никогда. Как уже говорилось, статус этого ведомства в Правительстве был крайне низок, в основном потому, что защищаемые им интересы регионов были серьезной помехой к накачиванию ресурсных мускулов чиновничье-капиталистической экономики и федерального бюджета.

Становилось все более очевидно, что этот государственный институт – последнее напоминание о федеративных договорах регионов с Правительством начала 1990-х, гарантировавших малоосвоенным территориям Дальнего Востока некоторые права в распоряжении своими ресурсами – долго не продержится и дни его сочтены. И как бы в подтверждение таких ожиданий, в конце 2013 года законодатели нанесли последний, сокрушительный удар по самой идее ТТП как охраняемой природной территории. Из этого ключевого и уже привычного всем термина в Законе о ТТП было изъято слово «природная». Это автоматически обосновывало исключение ТТП из чисто природоохранного Закона об ООПТ и из Земельного кодекса, который регламентирует базовые принципы поведения на землях, отнесенных к категории «охраняемых природных территорий». При этом законодатели даже не потрудились предложить аборигенам как «традиционным природопользователям» ничего взамен отнятого статуса ООПТ, окончательно превратив никем не отмененный Закон о ТТП в пустую бумажку.    

И доныне юристы, озабоченные правами коренных народов, бьются лбами в это правовое ничто – ТТП, пытаясь понять – с кем, как, и на какой основе следует хотя бы разговаривать, кому писать и у кого спрашивать разрешения на реализацию Закона России. Хотя всем понятна печальная подоплека совершенной в конце 2013 года законодательной вивисекции: коренным предлагали забыть даже думать о каких-то правах на свои извечные территории, из которых государство желает без помех и согласований черпать ресурсы и деньги. Передачу государственных полномочий по управлению делами аборигенов из ликвидированного Минрегиона в Министерство культуры многие аналитики и лидеры сообщества расценили как издевательство. Естественно, не от неуважения к традиционной культуре своих народов, а из-за глубокого непонимания властями неразрывной связи традиционной культуры аборигенов с практикой природопользования, с природой в целом как естественной средой их обитания.

Отныне аборигенам предлагалось использовать обычный механизм аренды, на которую ни у каких общин никогда не наберется средств. Бикинская климатическая лесная аренда, выстроенная усилиями WWF, в данном случае – единственное счастливое исключение.  

На фоне такого правового краха идеи ТТП серьезным импульсом к защите Бикина через другие инструменты стало принятие нормативного документа Правительства - государственной программы «Стратегия сохранения амурского тигра», утвержденной распоряжением МПР в июле 2010 года. В ней защита местообитаний тигра на Бикине была вынесена в число ключевых задач, наряду с созданием Автономной некоммерческой организации «Центр «Амурский тигр» в 2013 году с филиалом в Приморье. Причем ее развитием в Администрации президента занималась та же группа людей, которая отвечала и за создание нацпарка «Бикин». Эти задачи по сути сошлись - начались затяжные дискуссии, круглые столы, московские делегации и конференции в Приморье. В отличие от традиционной модели создания национальных парков силами и по инициативе МПР, этот парк полностью продвигала в жизнь Администрация президента. Во Владивосток и на Бикин зачастили высокие чиновники этого, по оценкам некоторых экспертов, «настоящего правительства». Стратегия поведения была найдена: да, Администрация президента не допустит утверждения парка Правительством ДО внесения в закон об ООПТ тех изменений и дополнений, которые будут согласованы с общиной и всем населением Красного Яра. Об этом на всех встречах с населением Бикинских сел прямо и твердо говорили все, от губернатора до руководства Управлений Администрации президента.

Содержание этих изменений было детально сформулировано и утверждено рабочей группой при губернаторе края с участием экологов, ученых, юристов, законодателей, этнологов, представителей удэгейского сообщества и опубликовано во множестве СМИ и на сайтах. Документ предусматривал не просто законодательную гарантию права аборигенов на ведение традиционных промыслов на территории парка, естественно с гарантией контроля, экологической устойчивости и стабильности опромышляемых популяций, но и право коммерческого использования получаемой продукции. Кроме того, должно было быть узаконено и регламентировано создание Национального Совета при дирекции парка из числа наиболее авторитетных представителей общины, с правом участия в принятии наиболее ответственных хозяйственных решений. После создания нацпарка, традиционную охоту на его территории охотникам предлагалось осуществлять самостоятельно и бесплатно, в рамках Положения о нацпарке. Дирекции надлежало отвечать только за проведение учетных работ, определение лимитов добычи, оформление документов.

Таким образом, охотники должны были оказаться в более выгодном положении, чем когда они заключали договоры с общиной «Тигр» и были обязаны сдавать продукцию этому арендатору по его ценам, обычно ниже рыночных. Обещалось охотникам и избавление от системы квот, создающих предпосылки для перелова животных с целью свободной продажи. Устранялся и риск лишения промыслового участка в связи с невыполнением плана. Единственным критерием устойчивого промысла становились данные послепромысловых учетов, отражающие динамику состояния популяций охотничьих животных, в зависимости от которого и будут выдаваться квоты на добычу. Под традиционную охоту в национальном парке отводилось 791 тыс. га, или 58 процентов территории, где выделялись 65 охотничьих участков – случай беспрецедентный для России. Важным фактором для удэгейцев Бикина, имеющих родственников на Имане, да и для всех природоохранных структур, было то, что такое изменение закона позволило бы решить и застарелые уже проблемы нацпарка «Удэгейская Легенда».      

УРОКИ «УДЭГЕЙСКОЙ ЛЕГЕНДЫ»

Многих противников Бикинского нацпарка настораживал и даже пугал печальный опыт учрежденного в 2007 году на соседнем Имане парка «Удэгейская Легенда». Историю борьбы его создателей с лесопромышленниками экономически освоенного Красноармейского района стоит описать хотя бы кратко, ибо в ней ярко отражены все сложности создания ООПТ на пересечении интересов коренных народов, браконьеров и лесопромышленников. И самые изысканные и подлые приемы борьбы с экологами, на которые готовы идти любители делать деньги на уничтожении девственной тайги. Еще задолго до того, как в рамках американского ЕРТ-проекта нашлись средства для подготовки обоснования парка силами группы ученых Тихоокеанского института географии, в 1995 году Рощинский комплексный леспромхоз (КЛПХ) получил в долгосрочную аренду самую ценную часть девственных кедрачей в бассейне Арму, зарезервированную под создание нацпарка в рамках системы ООПТ Приморья в 1991 году. Возмущенные письма экологов против этой аренды власти отбивали просто и традиционно – «резервирование лесфонда под ООПТ декларировано, однако механизм не создан и не утвержден». То, что авторы таких отписок тем самым и поныне открыто признаются в неисполнении своих обязанностей – создавать и утверждать эти механизмы – в действующей системе управления давно считается нормой и наказанию не подлежит.  

Когда документы обоснования парка были готовы и проходили стадию согласований на местном, краевом и федеральном уровне в начале нулевых годов, открытую войну парку объявила компания «Рощинский КЛПХ», уже как полноценный арендатор подлежащих изъятию в интересах парка лесных участков. У этого крупнейшего предприятия района парк, по сути, «отнимал» самые привлекательные кедровники на 30 тысячах гектаров, одновременно служившие официальными охотугодьями местной общины «Удэге». Понимая это, руководство компании стянуло на «уходящую натуру» все свои мощности и больше десяти лет в этих угодьях разрешенный тогда кедр валили с 2-3 кратным превышением разрешенных объемов. Жалобы директора-организатора пока не утвержденного нацпарка в администрации и надзорные органы оставались без ответа или удостаивались отписок.    

П.Суляндзига на слушаниях в К.Яре

Как только решение Правительства о создании парка в 2007 году было принято и началось формирование структуры и земельных документов госбюджетного учреждения, Рощинским КЛПХ, входящим в холдинг «Тернейлес», был запущен невиданный по цинизму и печальным последствиям судебный процесс против парка. Интрига состояла в том, что на тех же участках, что арендовал КЛПХ, была оформлена официальная аренда охотугодий для общины «Удэге», которая никак не противоречила запланированному режиму зоны традиционного природопользования будущего парка. Но содружество удэгейцев с защитниками природы на самых ценных делянах никак не устраивало лесопромышленников. Воспользовавшись давней зависимостью лидера общины «Удэге», ветерана войны, от лесопромышленной компании, где он прежде работал, а в последние годы получал стабильную материальную поддержку, КЛПХ решил отсудить у парка якобы «отнятые» у общины 30 тысяч гектаров угодий. При этом Высший Арбитражный Суд (ВАС), где слушалось дело, игнорировал тот факт, что в схеме зонирования парка и в его лесохозяйственном регламенте угодья для традиционного природопользования удэгейцев предусмотрены именно на этих участках. Расчет лесопромышленников был прост: при возврате угодий общине, полагали они, вернуть себе право рубок в лакомых кедрачах будет делом техники на уровне края.

Для ВАС это был уникальный случай, когда гос. учреждение, наделенное всеми правами и законами, проиграло какой-то общине, которая, тем более, требовала отнять у парка то, что она в рамках парка уже имела – право традиционной охоты. Оставалось лишь заключить с парком прямой договор и привести свою традиционную деятельность в соответствие с законом, правилами и нормативами, действующими на вновь созданной ООПТ. Тем не менее, нацпарк в суде проиграл, и лучшая треть его таежных угодий как будто «вернулась» общине. Однако – именно «как будто». Никто точно не знает, какими способами влиятельный, тогда уже FSC-сертифицированный  «Тернейлес» сумел склонить суд на свою сторону. Очевидно лишь, что эти способы вряд ли были праведными и эффективными, поскольку само решение оказалось половинчатым и во многом безграмотным. В нем не содержалось главного – решения о возврате спорного участка из земель ООПТ обратно в земли гослесфонда. Видимо, в суде понимали, что «отмотать» назад всю процедуру изменения категории земель через новое постановление Правительства, как требует закон, никакой общине все равно не под силу.

Итог этой глупой тяжбы был печален для всех. 30 тысяч гектаров тайги остались в категории земель ООПТ, где ни охотиться, ни тем более рубить лес не дано никому, кроме, естественно, браконьеров и самовольщиков-лесорубов. При этом парк формально утратил право контроля и охраны этой территории, равно как и право заключать с общиной ранее предусмотренный договор о традиционной охоте в этой бывшей зоне своей территории.       

ПОСЛЕДНЯЯ АТАКА ЛЕСОПРОМЫШЛЕННИКОВ

Вскоре после нашумевшего конфликта между Рощинским КЛПХ и проигравшей суды «Удэгейской Легендой» внимание природоохранной общественности Приморья вновь переключилось на Бикин. В течение 2000-х годов на руинах советского гиганта деревообработки - Дальнереченского ЛДК – выросло новое крупное производство компании «Лес Экспорт», требующее все большего объема древесины из окружающей тайги. Поскольку основные эксплуатационные массивы ближайших северных районов оказались давно поделены, компания воспользовалась открытой Правительством лазейкой для рубок в защитных лесах – приоритетным инвестпроектом. Под такие проекты, утвержденные в Минпромторге, разрешалось получить защитные леса в рубку за полцены и без конкурса, если ты сумел пройти отбор в Москве.

Под этой маркой «Лес Экспорт» в 2010-2012 годах получил в аренду целых три участка в низовьях Бикина, причем один в небольшой орехопромысловой зоне. Кроме того, все участки располагались в лесах, частично уже отданных в аренду, частично зарезервированных под создание Среднеуссурийского заказника – важного тигриного коридора между средней частью бассейна Бикина и охраняемыми лесами Китая. Такое вероломство вызвало новую бурю протестов в крае и особенно в Пожарском районе. Начались митинги, прокурорские протесты, судебные разбирательства. Поскольку арбитражный суд неизменно занимал сторону лесопромышленников, защитникам ценных бикинских лесов вновь пришлось бить челом в Правительство и искать поддержки Президента, не раз жестко заявлявшего о необходимости защиты местообитаний амурского тигра.           

Компания, однако, не сдавалась, заявляя, что "оборудование под новые заводы уже закуплено, идут монтажные работы, что запуск производств позволит увеличить число занятых до 600 человек». В июне 2011 года произошло дотоле невиданное событие: работники "Лес Экспорта" устроили пикет у здания Амурского филиала WWF во Владивостоке, на котором заявляли, что экологов используют возможные конкуренты на рынке. Примечательно, что эта компания входила в списки экологически ответственных лесопользователей, которых курирует WWF, готовилась к добровольной сертификации по системе FSC и даже прошла ранее предварительный аудит на соответствие ее стандартам. А в них  целый раздел посвящен защите прав и интересов коренных народов, зависимых от леса. Попытка же войти с рубками «ухода» в орехопромысловую зону, уже арендованную общиной «Тигр» для традиционного недревесного пользования – это был открытый вызов не только природоохранному и аборигенному сообществу, но и российским законам, и Президенту.  

«Зеленый свет» рубкам дало Управление лесным хозяйством Приморья, выдав положительное заключение государственной экспертизы на разработанный компанией проект. Тем самым лесники прямо нарушили решения, принятые на совещании у Первого зампреда Правительства Зубкова. В ходе совещания было принято историческое решение - запретить заготовку древесины на территориях орехо-промысловых зон в Приморье. «Крайне возмутителен факт, что компания, участвуя в переговорном процессе, параллельно подала иск в суд на получение тех участков, которые были предусмотрены в качестве компенсации взамен орехо-промысловых зон», - заявил тогда начальник управления Рослесхоза Александр Мариев в своем интервью газете «Лесные вести». По его мнению, сложившаяся в крае практика предоставления в льготную аренду участков в защитных лесах является порочной и криминальной.

Действия ЗАО «Лес Экспорт» и лесного Управления Приморья поставили под вопрос выполнение Правительством РФ обязательств по сохранению ключевых тигриных местообитаний в рамках «Стратегии сохранения амурского тигра в Российской Федерации», которые были представлены В.В. Путиным на Международном Тигрином Форуме в Санкт Петербурге в ноябре 2010 года. А именно эта стратегия стала основным стартовым документом при разработке идеологии и обоснований для создания национального парка «Бикин». Можно с большой долей уверенности утверждать, что эта последняя, агрессивная атака лесопромышленников на девственную тайгу в бассейне Бикина стала важным толчком к активизации процесса создания парка. Хотя территориально фигурировавшие в этом конфликте участки непосредственно к парку не относятся, их защита стала важной вехой в ходе формирования широкой общественной поддержки будущей крупнейшей охраняемой территории Дальнего Востока. 

АБОРИГЕНЫ И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ПАРК   

Долгая и трудная 30-летняя история подходила к концу. Всем были известны формулировки пунктов будущих поправок в Закон об ООПТ, которые внесены Администрацией президента в МПР на анализ и продвижение в Госдуму. Экологи, общины и Ассоциации аборигенов с изумлением анализировали проекты Положения о нацпарке и Устава соответствующего госучреждения, которому этим парком надлежало управлять вместе с Советом уполномоченных представителей коренного населения. Таких щедрых гарантий коренному населению доныне не видывал в России ни один национальный парк. Все уже знали, что Администрация президента выдвинула в качестве кандидата на должность директора парка Алексея Кудрявцева – всеми уважаемого, фактически второго человека в руководстве общины «Тигр». Начинался самый проблемный этап общественных слушаний, которые, в силу сложившейся объективной реальности и многочисленных пробелов в законодательстве, был обречен стать тяжелым для всех, кто шел к защите Бикина 30 лет.

Главной сложностью этого, финального этапа становления нацпарка стало не столько расслоение местного сообщества на сторонников и противников, включая главу поселка. Не печальные уроки «Удэгейской Легенды», где неудачно выбранный главный инспектор парка оказался охотником не столько за браконьерами, сколько за более легкой добычей – охотниками-удэгейцами и их традиционными правами. И даже не неизбежное и очевидно ожидаемое ограничение власти привычного для Красного Яра лидера общины Владимира Ширко, сумевшего на рубеже веков, как помнят многие, поднять село из мрака и безнадежности и возродить угасавшее местное хозяйство. Главной проблемой было НЕДОВЕРИЕ людей к власти в любом ее виде, многократно и жестоко порушенное за долгие годы борьбы за Бикин, и даже шире – за конституционные права таежных людей. Волну и горькую энергетику этого недоверия испытали на себе все, кто внес неоценимый вклад в бикинскую эпопею и теперь защищал идею парка как последний шанс для Бикина – и Алексей Уза, и Павел Суляндзига, и Юрий Дарман, и высокие чиновники администрации Президента.

Ю.Дарман убеждает удэгейцев

На самом деле трезвый взгляд на территорию, не раз озвученный и подтвержденный фактами на многих совещаниях в последние годы, показывал, что община как единственный орган управления на средней части бассейна, управлять, контролировать и главное – охранять всю территорию, включая Верхнебикинский заказник,  полноценно не способна. Нелегальные браконьерские авиабазы на верховьях продолжали действовать, давно освоенные хабаровскими и приморскими богачами и чиновниками. Самовольщики прорывались из хорошо освоенного дорогами Красноармейского района и Хабаровского края по зимникам, чтобы вывезти ценный лес, а родные охотники-удэгейцы все реже имели возможность забраться в верховья  на долгий зимний сезон: бензин для лодочных моторов – единственного таежного транспорта - здесь всегда был слишком дорог. Даже традиционные японские туристы, которых много лет привозил на Бикин его фанатичный поклонник из «Друзей Земли – Япония» Эйичиро Ногучи, стали все чаще пользоваться услугами частных местных гидов, избегая слишком высоких тарифов, назначенных общиной. По трезвым оценкам WWF, такая ситуация грозила вскоре полной утратой контроля над территорией.

Оценивая этот этап развития процесса по защите Бикина, важно учитывать, что в эти годы не только на уровне России, но и в Приморском сообществе коренных народов произошла радикальная смена актива и даже консолидирующих структур. Учитывая фактическую неэффективность действий краевой Ассоциации с полным уходом ее многолетнего лидера в международные структуры, предприниматель из Ольгинского района Валентин Андрейцев, опираясь на свои полномочия вице-президента Ассоциации, создал принципиально новую организацию – Союз общин КМНС Приморья. Более того, несмотря на уже подходящий к завершению процесс создания нацпарка «Бикин», он инициировал новый этап борьбы за статус ТТП для общин края. Разработанные по его инициативе документы и механизмы, которых аборигены России ждали более 15 лет, из-за неустраненных пробелов в законодательстве до сих пор лежат без движения в Законодательном собрании края. И шансы на их продвижение, все еще актуальное для других общин Приморья,  могут появиться лишь благодаря воле и усилиям депутата Госдумы Г.Ледкова – ныне Президента Российской Ассоциации КМНС. Определенную роль в построении цивилизованных отношений между удэгейским сообществом и нацпарком «Бикин» играет и другая молодая организация – «Союз удэгейцев России», созданная уроженкой Красного Яра и в течение многих лет главой Ассоциации КМНС Хабаровского края Любовью Пассар.    

22 апреля 2015 года Президент России подписал исторические «Бикинские» Поручения. Главный пункт документа поручал Правительству дословно: «обеспечить внесение в законодательство изменений, предусматривающих наделение представителей коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока правом ведения на территориях национальных парков традиционного образа жизни и осуществления традиционной хозяйственной деятельности, в том числе:

     а) безвозмездного посещения и свободного пребывания на территориях национальных парков;

     б) получения на безаукционной основе в пользование лесных участков и охотничьих угодий для ведения промысловой охоты, заготовки древесины, живицы, пищевых и недревесных лесных ресурсов, сбора лекарственных растений, в том числе для коммерческого использования».

Умудренные жизненным опытом аналитики, оценивая 17 «путинских» лет новой России, хорошо знают, что как бы ни были красивы и верны указания и поручения Президента правительству или законодателям, далеко не все они выполняются. А чем красивее и точнее эти указания, чем успешнее они могли бы решить кричащие проблемы нашего бытия, тем сильнее они извращаются, оказавшись в руках продажных чиновников и корыстных законодателей и превращаясь в законы и Постановления. Зачастую – с точностью до наоборот. Печальный и анекдотичный опыт поручений 2011 года Президента Медведева и Госсовета правительству Путина по большому блоку экологических проблем говорит о многом: как премьер Путин не исполнил ни одного поручения Президента в срок (а многие не исполнены поныне), так и поручения Президента Путина, оказывается, можно безболезненно игнорировать. И никакой суд вашу апелляцию по этому поводу даже не примет – Москва от Бикина слишком далеко.  

В итоге, после всех поручений, клятвенных обещаний и заверений об изменении законодательства, которые Президент давал Правительству и законодателям, его Администрация – губернатору и народу, губернатор – экологам и общине, а община – людям, парк был учрежден без изменения законодательства. Столь же равнодушно отнеслись законодатели и к судьбе общины, которая была обязана продолжать вносить плату за аренду уже изъятых у нее территорий: болезненный вопрос об аннулировании арендного договора или сокращении площади аренды был просто проигнорирован. Фактически, правительство откровенно спровоцировало столкновение интересов общины и парка, вместо того, чтобы разработать детальный механизм учета и гармонизации этих интересов.

Как показало обращение общины «Тигр» в Верховный Суд России и полученный ответ, юридически принятая модель регулирования отношений общины и нацпарка на уровне Положения о нем не должна создавать правовых конфликтов. Принятое ВС РФ Решение от 6 сентября 2017 года говорит прямо: «Земельный кодекс допускает наличие в границах нацпарков участков иных пользователей, деятельность которых не нарушает режим нацпарков». Безусловно, это должно успокоить администрацию нацпарка «Бикин», но вряд ли утешит общину «Тигр», несмотря на оставленные ей в аренде 50 тысяч гектаров таежных угодий. Как показали последние дискуссии, организованные администрацией Приморья и Ассоциацией коренных малочисленных народов России, корень пока еще не разрешенного конфликта на территории – не только в споре двух субъектов права, парка и общины, для которых государство не провело необходимую и обещанную гармонизацию законодательства. Более болезненным и трудно устранимым оказывается формирование двух категорий коренных жителей – допускаемых на территорию традиционных арендаторов родовых угодий и меньшинства с ограничением доступа. 

Как и планировалось, руководство парка и созданного при нем национального Совета под руководством члена общины «Тигр» и одного из самых уважаемых старейшин села Алексея Уза сохранило на территории все действующие права семейных кланов на охотничьи участки. Но, при всей важности учета традиций, надо понимать и то, что человеческое сообщество – дело живое, изменчивое. За 20 лет в нем естественно формируется новое поколение со своими потребностями и правами, и эти новые интересы необходимо учитывать. Режим парка требует, чтобы любой посетитель территории, в том числе имеющий право свободного доступа как коренной житель, по крайней мере объяснил – что он планирует на территории делать. Тут и возникает коллизия: если у него или его молодой семьи нет там своего традиционного участка, заниматься природопользованием, которое гарантировано и законом, и Положением о парке, ему просто негде. Выходит, привычная схема закрепления участков на хозяйственной части парка противоречит декларированному в Положении праву всех местных на свободный доступ на территорию. Похоже, тут содержится важный вызов не столько для администрации парка или общины, но скорее для специалистов российской Ассоциации и МПР: Положение требует уточнений, впрочем как и весь пакет природоохранных и аборигенных законов. Но это процесс естественный и перманентный.

В рамках этого процесса в августе 2018 года, когда текст «Истории» был уже подготовлен к публикации, Президент наконец подписал серию давно ожидаемых поправок к закону об ООПТ. Согласно документу, уменьшение площади ключевых зон нацпарков – заповедной, особо охраняемой и зоны традиционного природопользования коренного населения – отныне не допускается. Безусловно, важность такого решения в условиях бурного «инвестиционного развития» на Дальнем Востоке прежде всего оценят именно удэгейцы на Бикине. Окончательно фиксируют поправки и исключительные права коренных народов на заготовку недревесных продуктов в соответствующей зоне нацпарка, в том числе и для целей продажи. Наконец, новый закон фактически подтверждает пункты Положения о нацпарке, согласно которым местные жители имеют право беспрепятственного посещения территории парка.    

Отдельной важной темой в рамках перспективной работы администрации нацпарка станет отношение аборигенов к экологическому, этническому, охотничьему и рыболовному туризму, заниматься которым равно заинтересованы и община, и нацпарк. Парк, вообще-то, даже обязан заниматься этим с учетом спущенной ему государственной Программы. А туризм – это реальная коммерческая деятельность, в равной степени разрешенная законом и выгодная и общине, и парку. Прежде, до создания парка, им могли заниматься частным порядком и отдельные жители Красного Яра, используя личные возможности – лодки, квартиры для гостей – без всяких налоговых обременений. Это вызывало недовольство Совета общины как единственного хозяина территории, но эту общественную организацию частникам удавалось игнорировать.

Создание парка призвано регламентировать этот мелкий частный турбизнес, в особенности тот, который имеет в своем распоряжении нигде не зафиксированную инфраструктуру – избушки, зимовья, причалы, вертолетные площадки. В этой сфере деятельности на Бикине сегодня сложно отследить – кто истинный хозяин такой инфраструктуры, местные аборигены или пришлые богачи. Попытки администрации парка, как госучреждения, эту инфраструктуру «национализировать», естественно вызывают недовольство и даже не вполне адекватные «силовые» действия. Вдруг выясняется, что «частный» рыбацко-охотничий туризм на реке был организован или находился под надежным контролем «любителей» дикой природы из силовых структур Пожарского района или всего края. Терять такой «отхожий промысел» силовики натурально не желают, что вызывает с их стороны весьма непредсказуемые действия, вроде недавней атаки на офис парка в Лучегорске.             

Все это – неизбежные издержки установления законного порядка там, где прежде царствовала традиция, вольница и личные связи. Для сферы отношений между властью, законом и вековой традицией это всегда особо болезненно: традиции живут веками и должны быть учтены в более поздних законах. Что далеко не всегда происходит и порождает конфликты в общинах. Упомянутые августовские поправки к Закону об ООПТ 2018 года, к счастью, снимают значительное число сомнений в этой сфере, и отвечают ожиданиям общин в других нацпарках, прежде всего в «Удэгейской Легенде». Остается надеяться, что руководители таких «этнических» ООПТ сумеют быстро осмыслить принятые важные новации и внедрить их в практику.         

Ограничение на охоту, рыбную ловлю и сбор дикоросов в некоторых зонах парка сохраняет возможности традиционного, в том числе и ограниченно коммерческого использования его продукции коренными жителями в других частях территории – в зоне экстенсивного природопользования, занимающей 674 тысячи гектаров. Организовать такую деятельность со скупкой и сбытом продукции у охотников, с грамотным маркетингом община «Тигр» вполне могла бы вместе с дирекцией парка. Нужно для этого, в общем, немного – то, что положено делать перед любым промыслом: определить количество природных ресурсов, которые могут быть изъяты аборигенами, с выделением коммерческой доли. Изучить новые рынки, организовать сбыт, чтобы понемногу вытеснить нелегальных скупщиков с территории, ориентированных в основном на Китай, или хотя бы ограничить их влияние. Можно создать и возможности для частичной переработки продукции в селах при участии национального парка и общины – есть надежда, что это сложится со временем. Некоторые виды переработки возможны уже сейчас — сбор, обработка и упаковка чайных и лекарственных сборов, орехов, грибов и ягод, организация продажи меда на районном, региональном и внешнем рынке.

Сегодня стратегия директора нацпарка Алексея Кудрявцева по отношению к продукции таежных промыслов очень проста и открыта: арендаторы участков на территории парка вольны продавать свою легально заготовленную продукцию где и как угодно. Как говорят бывалые охотники, в скупщиках пушнины и ореха недостатка нет, а мясо и рыбу удэгейцы в основном потребляют сами и угощают туристов. При весьма скромных зарплатах в нацпарке для больших удэгейских семей такой приработок – важная гарантия социальной стабильности.

Но чтобы охотники могли подрабатывать на сбыте продукции с территории парка, нужно быть уверенным, что эту продукцию у них не отберут браконьеры. Так что охрана территории с самого первого дня остается на Бикине важнейшей и самой трудной частью работы. Защитить саму реку при этом – самое легкое. Уютный кордон у большого моста на недостроенной дороге Хабаровск-Находка эту задачу решает. Куда труднее остановить набеги браконьеров на территорию со стороны Хабаровского края, Красноармейского и Тернейского районов. Для решения этих задач руководство парка приняло единственно верное решение – создало боевой оперативный отряд во главе с неподкупным и непримиримым Александром Самойленко, легендой антибраконьерской и лесоохраной работы в Приморье. Его задача – оперативные рейды по самым отдаленным границам парка, особенно на севере и востоке. Одновременно Алексей Кудрявцев планирует наделить функциями и полномочиями инспекторов некоторых штатных охотников. Это позволит парку экономить средства и увеличить заработок ряда коренных жителей Красного Яра.   

  Развитие туризма - главное, о чем думают сегодня в нацпарке. В Красном Яре уже созданы приличные условия для приема гостей, активно оборудуются и базы вверх по течению реки с экотропами, хорошим сервисом и связью. Наконец, дорога на Бикин. Парк расположен в Пожарском районе Приморья, и от его административного центра Лучегорска, удаленного от Владивостока на 500 километров, ведет к Красному Яру плохая грунтовая дорога, без разметки и указателей, длиной еще 125 км. Это – полный день езды, причем без знатока этой дороги легко и свернуть не туда. В то же время от Хабаровска до Красного Яра в свое время была пробита приличная, хотя тоже грунтовая, но прямая дорога длиной всего около 300 километров. И ею доныне пользуется большинство иностранных туристических групп, нанимая транспорт и гидов в Хабаровске.

Естественно, туркомпаниям Приморья, уже «положившим глаз» на столь привлекательный объект как дикий Бикин и нацпарк, все это не может нравиться.

Естественным можно считать и определенное давление на дирекцию парка со стороны приморских властей, чтобы склонить хотя бы часть турпотока на свою сторону. Но тут уж все, наверняка, пойдет по правилам нормального рынка. Сумеет Приморье сделать Бикин более доступным не для браконьеров, как прежде, а для цивилизованного туриста – сделает дорогу, пустит от Лучегорска регулярный автобус, наладит регулярные авиарейсы в Олон и Улунгу – и Хабаровск отойдет на второй план.

Эти вызовы властям края очевидны, и не раз представлены в стратегических документах развития парка. Последний из таких документов – правительственная Программа развития туризма на Бикине, принятая в феврале 2018 года. Она гарантирует серьезные бюджетные и коммерческие вложения в развитие туристической инфраструктуры нацпарка, прежде всего в турбазы и транспорт. Такие вложения вовсе не обязательно будут окупаться только летом. На Бикине достаточно традиций и зимнего, охотничьего туризма, который тоже ждет своего развития в рамках возможностей и ограничений, действующих в нацпарке. Опыт таких туров давно накоплен японцами из «Тайга-Форума». У тех, кто ищет встречи с тигром, с удэгейской культурой и дивными легендами, с энергетикой девственной древней тайги Русской Амазонки и тихим шелестом ее кристально чистых вод – должен быть выбор. И он обязательно будет.

В завершение этой книжки важно упомянуть еще об одном, самом недавнем событии в истории «Русской Амазонки», весть о котором пришла в июле 2018, года, когда рукопись была фактически готова. На Сессии Комитета Всемирного Наследия ЮНЕСКО в Бахрейне было наконец принято решение о включении территории национального парка «Бикин» в состав существующей номинации «Центральный Сихотэ-Алинь». Впечатляющая точка в 30-летней истории защиты бассейна, таким образом, поставлена. И мы уверены, что с использованием этого нового высокого статуса руководители парка, общины и всего Приморья сумеют обеспечить для территории гармоничное процветание на долгие годы.