Cтратегия действия

Большинство экологических инициатив, действующих в настоящее время, не имеет не только представления о собственной стратегии, но и желания такую стратегию формулировать и разрабатывать. Только в последние годы эти вопросы стали занимать внимание активистов некоторых крупных организаций.

Мы продолжаем публиковать главы из книги С. Фомичева "PАЗНОЦВЕТНЫЕ ЗЕЛЕНЫЕ" с весьма субъективным , как предупреждает сам автор, взглядом на глобальные проблемы человечества, стратегию экологического движения и основной инструмент работы движения – акции».

 

ЦЕЛЬ

Если ваша организация создана не для того, чтобы осваивать зарубежные гранты или покорять отечественный политический олимп, то, следовательно, у нее имеется некоторый набор целей в экологической сфере. Может получится и так, что никаких таких особенных целей ваша организация не преследует, или те цели, которые стояли перед вами ранее, уже реализованы, или члены организации вообще забыли о целях, провозглашенных создателями (которые давно уже ушли в бизнес, или на пенсию, или на работу в профсоюзы...), - в такой ситуации вам необходимо ваши цели сформулировать.

В любом случае цели у организации должны быть: как конечные, почти недоступные, к которым организация должна стремиться все время своего существования и выполнение которых означало бы прекращение деятельности организации, так и цели промежуточные, достижение которых является очередным шагом к реализации той главной цели. Промежуточные цели принято называть задачами.

Наличие целей и задач - необходимое условие существования любой организации; не потому, что этого требует законодательство, а потому, что это позволяет организации планировать и реализовывать реальные (действенные) проекты, искать постоянные ресурсы (а не случайные гранты) и единомышленников; но самое главное, наличие целей придает вашей деятельности смысл, а понимание, куда двигаться, делает вас частью экологического движения.

Как правило, цели экологических организаций в том или ином виде привязаны к надвигающейся экологической катастрофе. Разница заключается лишь в оценке ее опасности (отсюда большая вариация задач и тактики), однако очень редко организации пытаются понять глубинные причины этой катастрофы. А без такого понимания очень тяжело правильно сформулировать свои задачи и, тем более, разработать стратегию и тактику. Тем более, невозможно сформировать идеологию организации (идеология - это и есть описание целей и задач с их подробным этическим обоснованием).

Чаще всего при формировании своей идеологии организация довольствуется каким-то одним слагаемым катастрофы, например, считает, что население недостаточно грамотно или культурно в экологической сфере. Очень редко причиной катастрофы объявляется общественно-политическая система в целом с ее Ростом (по видимому, хотя все и знают, но мало кто читал многочисленные доклады Римскому Клубу, где это тщательно разжевывается). Однако и Римский Клуб не дает ответа, откуда этот Рост, собственно, взялся. Потому, что Римский Клуб не рискует критиковать основы Капитализма. Но вы-то не Римский Клуб?

Сформулировав свои цели, можно приступать к выработке задач, а затем стратегии и тактики вашей организации.

Помните: задачи, в отличие от целей, должны быть реальными.

Катастрофа неизбежно приближается, и ставить себе задачи, рассчитанные на реализацию в течении столетий, будет не совсем правдиво. Задачи - это шаги, совершая которые вы неизбежно приближаетесь к цели. Главное, это не пойти куда-нибудь в сторону, например, на добычу грантов или участие в международных тусовках (как сказал Юрий Шевчук, это совсем другая профессия).

ЭТИКА

Рассуждения на философские темы внутри экологического движения вызывают, как правило, неадекватную реакцию. Философия слишком многогранна и мутна, чтобы по всем ее вопросам смогли бы договориться хотя бы два человека. Тем более, трудно вырастить на ее почве единую концепцию для целого движения.

Однако вопрос экологической этики не может быть обойден, так как именно этика является определяющим фактором и для целей движения, и для его стратегии и тактики, и для собственного устройства.

Несмотря на то, что вопросы этики длительное время интенсивно обсуждались в самой крупной организации на территории бывшего СССР - Социально-экологическом Союзе, а также в многочисленной экологической прессе и общественных институтах, конкретных формулировок на выходе было крайне мало. Пространные же обсуждения на философские темы не дают однозначного толкования позиций их авторов.

Что такое этика в нашем понимании? Это некая иерархия ценностей, которую мы принимаем, как правило, априори, исходя из наших чувств. Иерархия может не быть ярко выраженной, и тогда в каждом отдельном случае приоритет будет отдаваться разным ценностям. Иерархия может меняться под влиянием новых знаний или чувств. Она может быть навязана воспитанием или пропагандой или возникнуть под влиянием случайных факторов. Этика дает человеку или группе людей императив, который определяет их жизнь и деятельность.

Что же такое экологическая этика и экологический императив?

Что находится на вершине иерархии ценностей человека, участвующего в экологическом движении? Да все что угодно. Поэтому речь у нас пойдет об идеале. О том, что, с нашей точки зрения, должно лежать в основе целей и деятельности движения, его структуры и отношений, его стратегии и тактики.

Первое, о чем говорят зеленые, и единственное, в чем они все безусловно солидарны, - это ценность Жизни. Поэтому можно так сформулировать экологическую этику: высшей и основополагающей ценностью для экологичного человеческого общества является Жизнь во всем ее многообразии. Как неотъемлемая часть этой Жизни, высшей ценностью является и само человеческое общество со всем опытом своего развития. Отсюда цель экологического движения - создание или стимулирование создания условий для сохранения и развития многообразия Жизни на Земле, включая и человеческое общество.

Впрочем и с Жизнью не все так просто. Один из участников секции СоЭС "Экологическая этика и стратегия глобального выживания" пишет: "Швейцеровское "благоговение перед жизнью" воспринимаю с большой осторожностью, ибо сегодня в огромных масштабах расплодились уродливые оторванные от вселенского единства формы жизни" [32]. Автор не уточняет, правда, имеет ли он в виду под этими формами бродячих собак или продажных политиков. Другой участник этой весьма плодотворной секции "краеугольным камнем" этики считает понятие Красоты "как мерила духовной и материальной жизни" [33]. При этом никакой формулировки такой субъективной штуки, как Красота, не дается. Так как оба автора, по большому счету, ценность Жизни не отвергают, то она остается единственной общепринятой ценностью.

Однако просто Жизнь - это далеко не все. Увлекаясь размышлением о выживании, участники экологического движения забывают о некоторых других не менее важных моментах: "Важнее сохранить чистую совесть, чем собственно выжить", - напоминает координатор секции по этике и стратегии выживания Сергей Мухачев [34].

Может ли удовлетворить нас жизнь без свободы? Можно ли вообще называть Жизнью существование в клетке или в условиях жесткой навязанной регламентации? Нет. такая жизнь не может быть на вершине иерархии наших ценностей, такая жизнь вообще ценностью для нас являться не может. Величина клетки большой роли не играет. Поэтому, формулируя экологическую этику мы должны говорить о Жизни в условиях максимальной свободы, где Жизнь и Свобода равноценны ("Земля и Воля").

Если Жизнь является ценностью общепринятой и не нуждающейся в логическом обосновании, то этого нельзя сказать о Свободе. Главным образом, это касается Свободы в человеческом обществе (животное в клетке вызывает больше сочувствия, нежели человек). Целый ряд "экологических" организаций и лидеров декларирует ограничение свободы, как необходимое условие предотвращения экологической катастрофы. По их мнению, Свобода человека входит в противоречие со Свободой всех прочих живых существ и поэтому должна быть ограничена. Один из авторов сборника "Культура и Экология" прямо указывает на момент свободы как основу антропогенного фактора (что вполне понятно) и пишет, что "нестабильность в современном мире является следствием возрастания роли этого момента свободы" [35]. Далее автор приводит пример с тем, что отдельная личность по своему резону может нажать "ядерную кнопку" или подписать опаснейший проект. Но, позвольте, какое это имеет отношение к Свободе? Разве каждый желающий человек, каким бы он себя свободным ни считал, может нажать кнопку?

Никто из нас, например, не может, возникни у кого такое желание; и построить высокоскоростную магистраль мы тоже не в состоянии. Люди, которые имеют подобного рода возможности, не могут рассматриваться нами, как просто люди, но только как продолжение (приводные ремни) системы.

Подобного рода позиции исходят от неправильного понимания сущности Свободы. Не существует свободы угнетать, подавлять, уничтожать свободу же. Свобода - это не произвол. Свобода - это не исключительно личное качество, когда одно существо может быть свободным, а другое нет. Если существуют условия, в которых свобода подавляется, то полной свободы нет ни для кого, ибо регламент системы ограничивает как свободу тех, кого угнетают, так и свободу тех, кто угнетает. Может быть, у разных индивидов ограничиваются разные составляющие свободы и одни имеют лучшие условия жизни, чем другие, но это уже вопрос благосостояния и комфорта (также весьма спорный). Подлинная свобода в человеческом обществе неразрывно связана с социальной гармонией, так же как в сообществе других существ с гармонией природной. Если перефразировать Бакунина, то формула "Свобода одного существа заканчивается там, где начинается свобода другого" может быть формулой социально-экологической гармонии.

Принятое демократической идеологией отождествление Свободы и прав человека является, без сомнения, жульничеством (применительно к "правам" других существ это жульничество более очевидно, поэтому далее речь пойдет главным образом о человеке). Свобода личности - нечто, чем человек обладает с момента рождения. Государство в процессе развития личности отбирает у нее свободу, давая взамен некий произвольный и достаточно куцый набор прав человека, выдавая это мошенничество за завоевание демократии.

Государственная идеология пытается отождествлять свободу личности со вседозволенностью. Пропаганда рисует мрачные картины "анархии": убийства, грабежи. Для "предотвращения" этого (а заодно и по всякому другому поводу) государство само совершает убийства (смертная казнь, войны), грабежи (налоги, плата за землю и ресурсы), подводя под беспредел "законную" основу. И это воспринимается сообществом как нечто естественное. При этом насилие вовсе не исчезает, а в ряде стран приобретает даже катастрофический характер. Мафия сращивается с государством, армия с промышленностью, все они, используя насилие, получают доходы, и лишь рядовой член сообщества получает декларацию о правах человека.

На самом деле, только на основе принятием личности этики Жизни и Свободы, а не на основе устрашающих небесной или земной карой законов или религиозных канонов, может базироваться социальная гармония. В противном случае неизбежно насилие над личностью, что по определению не может являться гармонией и свободой.

Ограничение свободы иногда подается теми, кто занимает доминирующее положение в общественной иерархии, и как естественная потребность человека. Ограничение свободы - вместе с тягой к потреблению определенных товаров, желанием сильного государства, мощной армии и т.п. - попросту навязаны человеку. По мнению "пророка" новых левых 1960-х Г.Маркузе, все это - "потребности, закрепляющие тягостный труд, агрессивность, нищету и несправедливость" [46].

Маркузе справедливо считает, что индустриальное государство практикует новые, более изощренные формы контроля нежели грубое физическое насилие или его угроза. Оно навязывает людям искусственные потребности и тем самым ограничивает естественную свободу. "В развитой индустриальной цивилизации царит комфортабельная, покойная, умеренная, демократическая несвобода, свидетельство технического прогресса", - пишет он [46].

Чтобы ответить, что является истинными потребностями, индивид должен быть свободен. Его мышление не должно быть подвергнуто манипуляциям со стороны господствующих общественных групп.

Еще одной распространенной подменой понятий в "этике" является подмена Свободы счастьем. Счастье - это не более чем чувство. Оно настолько субъективно, что не может быть сформулировано, настолько относительно, что не может быть зафиксировано.

Поэтому часто под счастьем просто понимают удовольствие, благосостояние и комфорт. При этом, так как счастье весьма относительно, благосостояние и комфорт для подтверждения своей ценности должны постоянно расти.

Счастье используется политическими и религиозными системами для обмана и подчинения людей. Иерархические системы или системы, стремящиеся стать таковыми, как бы предлагают людям "добровольную" - или не очень - сделку: "счастье в обмен на свободу", причем зачастую - "свободу сейчас, а счастье потом". Этим грешили и революционеры, и государства, и церкви.

С животными этот номер пройти не может, хотя некоторые элементы подмены счастьем свободы и присутствуют, когда домашние животные, получая регулярное питание, сами "отказываются" от свободы, но и здесь "счастье" всегда подтверждается насилием (клеткой или кнутом).

Счастье - категория не отрицательная и не положительная. Это не только средство для обмана и "опиум для народа". Многие люди из совершенно добрых побуждений пытаются найти и одарить счастьем мир, но это ложный императив. Наиболее полно и весело это показал Станислав Лем в своей "Кибериаде".

Справедливость, как и Счастье, будет во все времена заставлять людей искать лучшее мироустройство. Как и Счастье, это субъективная категория, которую нечистые на руку политики (которых, конечно же, подавляющее большинство) используют для подлого обмана народа. Так, например, одно из значений справедливости - юстиция - так же относится к Счастью, как праву человека к Свободе, где субъективный идеал заменяется навязанной регламентацией.

Тех, кто говорит о счастье и справедливости и при этом пытается забраться на вершину иерархической пирамиды, лучше всеми силами туда не пускать.

Именно эти люди больше всего пролили крови в мировой истории.

Впрочем, и на счет Свободы крови было пролито не мало, поэтому на вершину иерархической пирамиды вообще никого пускать не стоит. Да и саму пирамиду лучше всего усечь до самого основания.

***

Важной составляющей идеологии движения является социологический и социо-исторический анализ.

Он необходим для того, чтобы понять, на чем основано современное общество, в чем корень тех причин, которые поставили человечество на грань экологической катастрофы. Глобалисты, верно описывающие тенденции современной мировой системы, не могут найти выход из ситуации во многом по причине того, что принимают за причины следствия. Размытое суждение многих авторов Римского Клуба о том, что во всем виноват человек и что он главный враг самому себе, ни о чем, в сущности, не говорит. Дать такое определение глубинным причинам экологической катастрофы - все равно что не дать никакого. Всем и без того понятно, что виновных не стоит искать среди бабуинов или мидий.

Социологический и социо-исторический анализ позволяет высветить некоторые важные для понимания моменты на фоне исторической перспективы, что не всегда возможно сделать при анализе только лишь отдельных сфер современного общества (экономики, геополитики и т.п.).

Тут, правда, существуют разногласия, так как часть движения, стоящая на позициях идеализма, социальные процессы и социальную историю видит лишь как проявление высших сил.

Что толку анализировать, если причина причин находится вне нашего разума, что толку бороться, если за нас все уже решили в небесной канцелярии (Звезды, Космос или Бог), если все и так предопределено (а на этом стоит большинство подобных систем). В этом случае, если уж все решают какие-то там звезды, остается предположить, что люди, верящие в это, приходят в экологическое движение не с целью изменить что-либо, а с прагматическими, если не корыстными целями. Впрочем, это только предположение.

Ошибкой является и распространенное в экологическом движении убеждение, что человечество развивается исключительно на основе естественных (биологических, природных) законов. Такая позиция культивируется лидерами природоохранного движения, состоящего по большей части из профессиональных биологов. "Объективные законы природы", бесспорно, влияют на человеческое общество, но серьезную им конкуренцию составляют законы социальные и экономические, может быть, и не столь "объективные".

Например, человеческие войны ведут не к снижению нагрузки на биосферу, как это происходит в природе, приводя к регуляции численности особей, а, наоборот, к возрастанию такой нагрузки за счет интенсивной эксплуатации ресурсов, идущих на войну, а значит, природный механизм саморегуляции здесь не работает. В природе практически не существует материального накопления, а, стало быть, там отсутствует такой несущий биосфере серьезную угрозу фактор, как Капитал, тем более усиленный неведомым природе Наследством, позволяющим существовать (а значит расти) этому Капиталу сколь угодно долго.

С другой стороны, человеческая культура позволяет совершать нерациональные и неэффективные действия в огромных масштабах, чего природа не потерпела бы. Общество с трудом, но способно к самоограничению, самоанализу и изменению собственной структуры. В этих способностях - залог выхода человечества из экологической катастрофы с минимальными потерями. Если же встать на точку зрения "объективных законов природы", то смысл существования движения сводится лишь к реагированию на прямые и явные угрозы.

Кстати говоря, и сами биологи отмечают, что "человечество из описанной модели (популяционной экологии) серьезным образом выпадает". Отмечаются, как минимум, три серьезных отличия человека от остальных видов: слияние популяций, индивидуализация и создание "внешних", не генетических носителей информации, отчего в обществе происходят процессы, не сообразующиеся с естественным законом [45]. Почему-то даже при этом биологи упорствуют и явно недооценивают самостоятельность социума.

Традиционный подход предлагает лидер Социально-экологического Союза Свет Забелин. Иерархия, по Забелину, - "вертикальная система управления и подчинения - универсальная для всего живого" [36], а культура - это присущая только человеку система самоограничений. В развитии общества эти две составляющие находятся в постоянной конфронтации. Поскольку культура в настоящее время не может перебить иерархию, то экологическая катастрофа неизбежна.

Один из основателей современной концепции социальной экологии, человек, стоявший у истоков мирового экологического движения Мюррей Букчин считает, что "...основные факторы, противопоставляющие социум природе, появились из внутриобщественного развития, а не из изначального природного. То есть разделение природы и общества на противостоящие лагеря идет от разделения в обществе, от глубоких и давних конфликтов между самими людьми..." [37]. Букчин подчеркивает, что первые человеческие сообщества не имели иерархии, не имели отношений подчинения людьми людей, вещей или природы. Все эти негативные не только для Свободы, но в конечном итоге и для Жизни моменты, основным из которых является иерархия, появились в результате общественного развития. Подчинение молодежи старикам (геронтократия), женщин - мужчинам (патриархат), мирных людей - воинам, трудящихся - элите (аристократия), всех - государственному аппарату (бюрократия) возникло не на основе какого-то природой обусловленного разделения, а на основе взращивания определенных социальных институтов. Эти институты имеют способность самовоспроизводиться и развиваться. Стало быть, гармоничные отношения с природой и свободное общество могут возникнуть только с ликвидацией иерархии как таковой.

Изучение современных и прошлых "диких" племен позволяет нам встать в большей степени на точку зрения Букчина. В противном случае придется признать, что культура первобытных племен была гораздо более мощной, чем современная (раз могла успешно сопротивляться иерархии). Но тогда выходит, что человечество с древнейших времен и до сих пор не развивалось, а деградировало. Кстати говоря, именно на этой во многом нелепой точке зрения основана "глубинная экология".

Но столь же нелепым является и современный левацкий стереотип, полностью отрицающий наличие у иерархии естественных корней (на российско-германском левацком семинаре в Берлине в апреле 1997 г. подобного рода заявления, звучавшие со стороны менее задогматизированных российских участников, вызывали у немецкой части семинара бурный протест и непонимание).

Надо, конечно, разделять естественные (биологические) иерархии, обусловленные разностью индивидуальных потенциалов, и социальные, обусловленные наличием определенных институтов. Первые, как правило, кратковременны и возникают на уровне отношений индивидуумов. Вторые длительны во времени, а их уровень выходит за рамки межличностных отношений и приобретает уродливый надличностный характер. Если иерархические отношения между взрослой особью и детенышем в дикой природе продолжаются ровно столько, сколько действительно необходимо (природные родители не будут тратить энергию на содержание детеныша только для того, чтобы сохранить иерархию), то в человеческом обществе зависимое положение ребенка с помощью социальных институтов искусственно затягивается гораздо дольше того времени, когда ребенок уже может обеспечивать свою жизнь (и дальнейшее обучение). При этом возникают такие уродливые явления, как эксплуатация детского труда, когда ребенок работает, являясь биологически дееспособным, но не может распоряжаться результатами своего труда, так как "недееспособен" социально (то есть в данном случае юридически). Гораздо хуже, что социальные иерархии не просто закрепляют временные естественные иерархии, но и создают совершенно новые их разновидности, уже обусловленные не разностью индивидуального потенциала, а разностью статуса. Во многом этому причиной служит разделение труда.

Отрицание социальной иерархии вовсе не означает призыва заменить ее иерархией естественной. Нет. Человеческая культура, и здесь полностью прав Забелин, как раз и может помочь нам нейтрализовать лишенную этики "дикость" и не нагромоздить при этом еще более диких социальных институтов.

Известный в экологическом движении профессор О.Яницкий считает, что традиционного социологического (тем более, экономического и политического) анализа совершенно недостаточно для полного понимания проблем российского экологического движения. Вслед за У.Беком (Beck U. "Risk Society. Towards a New Modernity") он выдвигает концепцию "общества риска", суть которой заключается в том, что индустриализация произвела на свет новый продукт - Риски, которые отличаются от прежних опасностей самовоспроизводством и техногенной основой. Риски быстро распространяются вместе с индустриализацией, подрывая основы современного общества - частную собственность, рыночную экономику, иерархию распределения, "эффектом бумеранга" поражая самих производителей этих Рисков.

Социологи считают это мощным фактором, стимулирующим социальное переустройство общества [41].

На чем безусловно сходятся все вышеочерченные концепции, так это на идентификации одной из коренных причин экологической катастрофы - иерархии (либо экономической в виде капитала, либо социально-политической в виде власти). Таким образом, Свобода, которой должно добиваться экологическое движение, это не просто прихоть свободолюбивых личностей, но жизненная необходимость, ибо альтернативой иерархии может быть только Свобода. А значит добиться Свободы можно только через ликвидацию иерархии.

***

У иерархии социальной (скорее, правильнее ее называть политической) есть еще одно очень важное и безобразное проявление - рыночно-капиталистическая экономика.

Если мы взглянем на экономику с точки зрения социально-экологического императива, отстранившись на время от сложившихся реалий, то мы можем спокойно воспринять следующие тезисы.

Реальная экологическая стоимость продукта должна складываться не от системы "Спрос - Предложение", где Предложение играет доминирующую роль, а из затрат ресурсов и человеческого времени на его производство, транспортировку, потребление и утилизацию. При этом потребление продукта рассматривает не только затраты, но и долговечность, а утилизация предполагает приемлемую для биосферы планеты степень обработки отходов (в том числе возникших при производстве или транспортировке), либо возвращение продукта к повторному использованию.

Разница стоимости ресурсов и труда в различных регионах планеты является атрибутом лишь рыночной системы. При экологических расчетах стоимость не зависит от уровня жизни, политической ситуации того или иного региона планеты. Только от степени деградации местной экосистемы и ресурсозатрат на получение этих ресурсов (разная доступность).

Система "Спрос - Предложение" неэкологична по сути. Она ориентирована на общество потребления, задачей которого является удовлетворение любых потребностей, не принимая в расчет возможности планеты. Спрос при этом зависит от моды, рекламы, достижений прогресса и др., - всего того, что контролируется сферой Предложения. Для общества, основанного на иных ценностях, спрос существует лишь в виде социального заказа, легко прогнозируется и рассчитывается местным сообществом либо отдельной личностью.

Становится очевидным, что из экологического расчета стоимость продукта, произведенного, потребленного и утилизированного в одной местности дешевле, чем если сырье произведено в одной местности, продукт в другой, потребление в третей, а утилизация в четвертой. Также очевидно, что продукт, имеющий многократное назначение или долговечный, дешевле, чем одноразовый.

С точки зрения экологического расчета совершенно бестолковыми выглядят затраты на рекламу, красивую упаковку, частую смену моделей. Совершенно недопустимо выглядит строительство городов за полярным кругом, налоги, стимулирующие покупку новых, а не бывших в употреблении товаров, и уж тем более строительство атомных станций и других промышленных монстров.

Основной критерий оценки благополучия того или иного сообщества в рыночно-экономической системе координат - материальное благосостояние, т.е. под здоровым обществом понимается общество с высоким уровнем жизни. Различные политические системы могут экспериментировать как угодно, но оцениваться они будут в результате по доходу на душу населения, уровню жизни, валовому продукту и т.д.

Какие бы модификации рыночно-экономической системы мы ни изобретали, они всегда будут стимулировать рост производства и потребления. Высосанные из пальца варианты экономической системы, вроде "общинного рыночного социализма", не выдерживают никакой экологической критики. Действительно, какая разница, на каком уровне будет существовать конкурентная борьба за обладание наивысшим материальным достатком: между государствами, личностями или общинами, в любом случае это приведет лишь к усугублению экологического кризиса.

"Естественность" рыночной экономики необходимо постоянно поддерживать, чем и занимается государственная иерархия.

Нередки попытки экологов движения основного течения или работающих на правительства не отказаться, а модернизировать рыночную экономику, привести ее в соответствие с экологическим императивом.

"Альтернативная экономическая система вовсе не означает прекращения конкуренции", - пишет ведущий аналитик Института Политики Продовольствия и Развития США, - "а только ее подчинение стратегическим принципам сотрудничества, справедливости и устойчивости" [38]. При этом под "альтернативой" подразумевается жесткий контроль экономики государством, предлагаемый Дж. Кейнсом, или Новый курс Рузвельта в 30-х годах в США, который путем ограничения свободы спас "естественную" рыночную экономику от катастрофы. Другие концепции предполагают, наоборот, капитализировать отношения с природой, ввести новую форму собственности - собственность природы и замкнуть налоговые потоки, с тем чтобы средства полученные разрушителями природы шли на ее восстановление [39]. Принципы экономики устойчивого развития, предложенные Социально-экологическим Союзом, подразумевают введение в современную экономическую систему новой категории - стоимости Жизни, которая должна включаться в цену всякого продукта [40].

У всех этих концепций есть несколько слабых моментов, сводящих на нет их гипотетический положительный потенциал.

Во-первых, рыночная экономика, какие бы ограничения на нее не накладывало государство (или международные структуры), остается рыночной экономикой с конкуренцией, цинизмом, отчуждением и, главное, заложенным ростом.

Во-вторых, любые иерархические структуры, призванные контролировать экономику, не избежат участи всякой власти - коррупции, перерождения, бюрократии...

В третьих, возникает вопрос, кто и каким образом сможет ввести разработанные экономические модели в жизнь и заставит корпорации следовать им, если учитывать, что именно корпорации контролируют большинство государственных и международных политических и экономических институтов или уже полностью срослись с ними.

Странно, что экологи, которые считают незыблемыми законы природы, считают возможным так вот просто изменять законы рыночной экономики. С большим успехом можно заставить хищника кушать травку, нежели капитал отказаться от экономического роста и получения прибыли за счет изменения природной среды. Нужно менять не законы рыночной экономики, а ее саму.

***

Механизмы принятия решений принято отождествлять с понятием власти. Действительно, в том случае, когда в принятии решений, касающихся всех членов какого-либо сообщества, участвует ограниченное количество людей, делегированных сообществом (представительная демократия) или узурпировавших эти права (диктатура), механизм принятия решений становится властью. Однако не сам по себе, а лишь по мере того, как возникает необходимость проводить в жизнь и контролировать исполнение принятых решений. То же во многом касается и ряда разновидностей прямой демократии, когда несмотря на то, что решения принимаются с участием всего сообщества, давление большинства на меньшинство в плане реализации решений рождает власть. Власть в таком ее понимании - не что иное как насилие, осуществляемое одной группой людей над другой под предлогом реализации интересов всего сообщества либо без такого предлога.

Насилие (власть) может быть исключено только в том случае, когда все члены сообщества не просто участвуют в принятии решений, касающихся всего сообщества, но принимают эти решения. То есть, в случае непринятия кем-либо данного решения оно не является решением всего сообщества. Решения, касающиеся части сообщества, принимаются этой частью. Причем этой частью может являться как отдельная личность, так и все сообщество, за исключением отдельной личности.

Разумеется, подобная система может существовать лишь при наличии соответствующих этических норм, культуры, традиций, которыми в настоящее время обладают немногие.

При внешней сложности такой формулы базисной демократии она, тем не менее, успешно работает даже сегодня, например, в ряде анархических и экологических организаций.

СТРАТЕГИЯ

Когда мы определили нашу цель и, частично, задачи, этические принципы и объект приложения сил, мы можем говорить о стратегии.

Большинство экологических инициатив, действующих в настоящее время, не имеет не только представления о собственной стратегии, но и желания такую стратегию формулировать и разрабатывать. Только в последние годы эти вопросы стали занимать внимание активистов некоторых крупных организаций.

Большая часть предлагаемых движению концепций основана на весьма утопических идеях каким-то образом заставить власть, или людей, или международное сообщество встать на те или иные позиции. При этом не конкретизируется, каким образом это сделать. Совершенно бессмысленно вести разговор о "мировом правительстве" или всеобщем прозрении, стратегия может опираться только на реальные и потенциальные возможности движения.

Между тем, продуманная стратегия должна позволять концентрировать усилия на определенных заранее признанных участниками движения направлениях без иерархии и профанации и минимизировать неэффективную трату ограниченных ресурсов на бесперспективную деятельность.

Стратегии современного экологического движения существуют, как базирующиеся на определенной идеологии, так и "чистые", базирующиеся на двух-трех социально-экологических тезисах. Последние можно называть стратегиями лишь условно. Скорее, для них подходит название псевдостратегия.

Первой и самой распространенной из таких псевдостратегий является реформизм. Суть реформизма - в постепенном изменении отдельных элементов системы (законодательства, нормативов, перераспределения финансовых потоков) в рамках существующих общественно-политических и экономических институтов (парламентов и правительств всех уровней).

Реформизм - псевдостратегия. Реформисты мыслят на уровне тактики и выдают тактику за стратегию (амбициозно называя ее "социальной экологией", хотя по смыслу их попытки не более чем "политическая экология"). Никакого системного изменения в результате реформ не происходит; этому свидетельством служат многолетние безуспешные попытки таких мощных институтов, как Римский Клуб, ВКОСР, Партия Зеленых ФРГ, Фракция Радуги в Европарламенте, повлиять на политику различных стран мира. Кроме совершенно демонстративных запретов и ограничений в нескольких развитых странах, приведших к переносу тяжести воздействия на окружающую среду в другие регионы планеты никаких решений принято не было. Большинство успехов в этой и многих других областях связано с гражданскими протестами, но не реформистскими попытками.

Реформизм - это профанация. Он вовлекает массы людей только на этапе голосования по партийным спискам, используя конъюнктуру сегодняшнего дня.

Кучка политиков, пролезших в парламенты и правительства, больше не оглядывается на людей их избравших. Бывшие соперники из других партий, напротив, становятся коллегами-сослуживцами. "Массы" не имеют никакого контроля за ними.

Люди, не вовлеченные в действующее движение, не проникаются его идеями и в случае изменения конъюнктуры меняют или теряют совсем свою политическую ориентацию. Так, кстати говоря, и произошло в бывшем СССР, когда экономические проблемы вытеснили экологические на задний план.

Реформы не ведут к коренным изменениям. Если не меняется человек, то не меняется ничего. Нельзя построить новую систему взаимоотношений, не изменив ценностную ориентацию людей. Система остается прежней и с помощью реформистов только усиливается, используя для прикрытия новые лозунги и лексику.

Реформизм дискредитирует движение. Многие люди отвернулись от экологической работы после "социал-демократизации" германской Партии Зеленых. Люди ушли в автономные проекты и заметно снизили свою социальную ориентацию.

К счастью сам по себе реформизм у нас сейчас малореален, поскольку требует "хорошо проработанной политической программы, а, следовательно, профессиональных теоретиков и искушенных политических лидеров...", кроме того, "сегодня нет ни возможности создания массовой базы для реализации такой стратегии, ни необходимых ресурсов" [41].

Другая разновидность псевдостратегий вызывает большие опасения, так как имеет тенденцию развития в сторону экологического фашизма. Это разного рода элитарные стратегии, суть которых заключается в концентрации усилий экологического движения на выживании отдельных избранных групп.

Их идею можно сформулировать так. Поскольку при сохранении нынешних технологических, политических, экономических и др. тенденций в человеческом обществе неизбежен его кризис с выживанием в лучшем случае нескольких сотен миллионов людей, то стратегией экологического движения является:

1. Создание закрытых территорий на принципах устойчивого развития, включая поиск относительно экологически чистых и желательно культурных мест, юридическое или физическое закрепление за собой этих мест.

2. Концентрация в созданных закрытых территориях человеческого опыта и отфильтрованного человеческого материала, способного с этим опытом управиться.

3. Создание условий для скорейшего обострения кризиса и, стало быть, гибели большинства населения ("падающего подтолкни") - с целью сохранения оставшихся ресурсов и обеспечения безопасности закрытых территорий устойчивого развития [42].

К сожалению, в той или иной форме к элитной стратегии все чаще и чаще обращаются в дискуссиях и активисты Социально-экологического Союза.

Переписка полна споров о том, кто именно достоин выживания: сами ли экологи или дети, взятые ими на воспитание. Выживание человечества в полном, что называется, объеме не предусматривается или, в лучшем случае, считается "крайне маловероятным" [43]. С этической точки зрения (а она, эта точка, должна быть все же в основе нашего мировоззрения) нет особой разницы, нация или элитарная социальная группа избрана теоретиками достойной "выживания". Пресловутый "Золотой миллиард", в принципе, ничем не отличается от отобранных специально и "по определенным тестам" детишек [34].

Можно на эмоциональном уровне согласиться с тем, что в будущее не стоит брать "ельциных, грачевых, клинтонов и прочих", считая, что это "генетический залог повторения ситуации" [43]: вопрос только в том, кто будет это решать и не поставит ли какой нибудь "спаситель" вопрос о "генетическом залоге" евреев, чеченцев, китайцев или негров.

Элитарная стратегия - это больше паника или паранойя, а не стратегия.

Даже если отвлечься от этики, эта псевдостратегия обречена на провал. Во-первых, такое общество неизбежно будет втянуто в жесткий, скорее всего, военный конфликт с оставшимися за бортом "неизбранными" ельцинами, грачевыми и клинтонами во время обострения экологического кризиса. В этой кровавой разборке экологи никогда не победят, а если победят, то только превратившись в таких же ельциных.

Во-вторых, подобно "Биосфере-2", "Социум-2" без связи с основным пока обществом обречен на провал, как всякая искусственно созданная закрытая система.

Шансы на создание сбалансированной закрытой системы настолько малы, что с большим основанием можно отстаивать какую-нибудь технократическую утопию или уповать на марсиан.

Стратегических концепций экологического движения, которые можно с полным правом назвать законченными и логичными, всего три.

Самой старой, по крайней мере в бывшем СССР, является природоохранная стратегия.

Долгое время она культивировалась в движении дружин по охране природы (ДОП). Суть этой стратегии в сверхидее, которая сводится к простому и понятному постулату: чем большее количество видов и экосистем сохраняется в естественном состоянии, тем больше шансов на выживание у всей биосферы вместе с человечеством. Отсюда следует столь же простой вывод: все ресурсы движения должны быть направлены на создание и поддержание охраняемых природных территорий (заповедников, заказников, национальных парков и т.п.).

Тактика здесь может применяться самая разнообразная, и реформизм (скорее, даже энтризм в исполнительные органы власти), научная деятельность, прямое действие (группы по борьбе с браконьерством), классический лоббизм (организация охраняемых природных территорий), агитация и пропаганда и т.п.

Изъянов у такой стратегии почти нет. Тех, для кого Жизнь является абсолютной ценностью, а Свобода таковой не является, все это может удовлетворить.

Правда, случись экологическая катастрофа, миллионы людей рванут на сохраненные территории и сметут там все биоразнообразие. Даже огромные территории за Уралом могут быть "освоены" за то небольшое время агонии цивилизации, а если не справимся сами - помогут США или Китайская народная республика. Поэтому в последнее время слышны разговоры о необходимости управляемой экологической катастрофы.

Другая целостная и логичная концепция - образовательно-воспитательная (в учебной, пропагандистской, религиозной и др. ее разновидностях).

Суть данной стратегии также проста: формирование человека с иной (экологичной) ценностной ориентацией. Новый Человек должен постепенно прийти на смену современному "терминатору". Отсюда следует: нужно учить, учить и еще раз учить (или, скорее, воспитывать). Как и в природоохранной концепции, здесь линейная зависимость - чем больше вкладываешь ресурсов, тем большую часть программы реализуешь и тем больше снижаешь вероятность экологической катастрофы.

Вообще, все концепции, на наш взгляд, соответствующие понятию стратегии, имеют эту самую линейную зависимость. Здесь нет туманных обещаний, результаты просчитываются, они видны на каждом этапе реализации стратегии, и каждый может внести свой вклад в эту реализацию. Этого нет ни в парламентаризме, ни в элитаризме, ни в других концепциях меньшинства, когда вы делегируете кому-то свое право определять собственную жизнь или у вас это право попросту забирают, обещая или не обещая взамен счастливое будущее в зеленом, красном или коричневом тоне.

СОЦИАЛЬНАЯ ЭКОЛОГИЯ

Социальная Экология (Экоанархизм) также может быть отнесена к полновесным стратегическим концепциям. И именно эта стратегия вызывает у нас наибольшие симпатии и оптимизм. Суть социальной экологии, как и образовательной стратегии, в изменении общества.

Поскольку только от человеческого общества зависит наличие условий для сохранения и развития Жизни в условиях максимальной Свободы, то есть реализации экологического императива, то главным объектом деятельности экологического движения должно быть человеческое общество.

Однако социальная экология не считает возможным возникновение нового человека при сохранении старой общественно-политической и экономической системы, как предлагают сторонники образовательной стратегии. Изменение человеческого общества не может осуществиться путем только образования или пропаганды, когда экологический императив вступает в конкурентную борьбу с другими ценностями, больше и сильнее пропагандируемыми в современном обществе.

Не считает она возможным и возникновение новой системы без нового человека, как предлагают сторонники захвата власти.

Человеческое общество не может реализовать экологический императив путем делегирования задач каким-либо институтам, а только изменив самое себя. В противном случае неизбежна простая замена одних иерархий другими.

Два этих процесса (создание нового человека и создание нового общества) могут успешно протекать только одновременно. Это невозможно осуществить на уровне существующих общественно-политических институтов, а только создав новые альтернативные институты.

Поэтому первой составляющей стратегии экологического движения является развитие альтернативного гражданского общества.

Альтернативные проекты уже давно предлагались социальному движению в качестве стратегии действий. Мало того, эти проекты являлись одной из самых старых попыток гармоничного социального переустройства. Коммуны утопических социалистов, однако, не воспринимаются теперь всерьез, как и многие современные попытки "эскейпа". Предложения Забелина подобного рода получили в Социально-Экологическом Союзе резкое сопротивление.

Недостатки традиционного альтернативизма или коммунитаризма те же, что и у элитарной псевдостратегии, за исключением, пожалуй, этического аргумента. Напомним: во-первых, ограниченное альтернативное общество неизбежно будет втянуто в конфронтацию с обществом большинства, и во-вторых, создание устойчивого "Социума-2" - столь же безперспективное занятие, что и создание "Биосферы-2", и по тем же самым причинам.

Простой эскейп, простой отказ не может привести к возникновению устойчивого альтернативного общества. Наоборот, такая стратегия выгодна существующему индустриальному антиприродному режиму, так как позволяет изолировать вас от борьбы с настоящими причинами катастрофы без особых моральных и материальных затрат. Вы сами загоните себя в гетто.

Альтернативные поселения и коммуны необходимы, но они могут быть только составляющей частью большой программы, действующей как в рамках современного общества, так и в созданных уже элементах альтернативы. Принятая членами СоЭС "Нижегородская декларация" уходит от утопии исключительно коммунной альтернативы, от политики эскейпа, от изоляции. Она предлагает создавать альтернативное общество и на уровне культурных проектов и на уровне производственных единиц [44]. Однако и этого недостаточно.

Необходимо мощное общественное движение, работающее в контакте с существующими институтами, и альтернативные институты, созданные на базе мощного общественного движения, которые не контактируют с институтами системы, а подменяют их в разных сферах организации жизни де-факто. Движение не позволит альтернативному обществу замкнуться в себе, оно будет связующей нитью пока еще созревшего меньшинства и находящегося под контролем индустриального общества большинства. Движение, действуя на публичном уровне и поддерживая самые разнообразные вопросы общественной значимости, сможет вовлекать в альтернативу все новых и новых людей, новые социальные группы. Только путем вовлечения членов сообщества в общественное гражданское движение мы сможем изменить людей и без профанации, без посредничества создать новое общество, а не суррогат "Социума-2".

Отсюда вторая и не менее важная задача экологического движения - развитие собственно движения, носителя экологического императива.

 

Книга С. Фомичева «PАЗНОЦВЕТНЫЕ ЗЕЛЕНЫЕ»

• Введение
• Глава 1 "Последняя глобальная революция"
• Глава 2 "Общественное движение"
• Глава 3 "Война за среду"
• Глава 4 "Ресурсы"
• Глава 5 Cтратегия действия
• Глава 6 Третий сектор или альтернативное гражданское общество
• Глава 7 Акция
• Заключение