Сохондо : руками не трогать!

«...внизу не встретишь, как не тянись, за всю свою счастливую жизнь десятой доли таких красот и чудес...», - напеваю Высоцкого, ожидая на дороге участников экологического пресс-клуба «Берлога» и клуба любителей внедорожников «Диверсант». Наша экспедиция держит курс на юг Забайкалья, в Кыринский район, где почти на 211 тысячах гектаров раскинулся Сохондинский природный биосферный заповедник. Впереди – высота...

Берёста на запас
Тишина. В спальнике уютно, но залёживаться не хочется, ведь нужно встретить солнце на вершинах Сохондо. До цивилизации день пути на машине, мобильник отчаянно ищет связь – наша группа в объятьях Соходинского заповедника.
Костёр разожжён, в котелке булькает по-таёжному изысканный сырный суп с маслятами и сыроежками. Выбрасываю чайный пакетик из кружки, туда – листы смородины и земляники: вкусно и рукам тепло – сегодня холодно, даже голубичник покрылся инеем. Кедровка разоряется. Мои попутчики по одному выходят из зимовья – всех подняла горластая птаха.
На вершину Букукун нас домчали ловкие внедорожники клуба «Диверсант», иначе – тащить на себе харчи и спальники много километров. Форсировали холодные таёжные реки, ехали через пробившиеся огромные камни в лесной дороге. Одну из кыринских дорог именуют в народе «тёщин язык». Изначально прямая, она проходит почти по вершине горы, а потом – ух! – делает поворот на 90 градусов и идёт параллельно предыдущему участку уже под горой – ну, чисто, вертлявый язык у тёщи.
Верхнебукукунское зимовьё большое: стол, одна дощатая кровать в половину избы, где мы, разморённые дорогой, уснули; обязательный запас дров, чуток продуктов, лампа с керосином. А вот, в углу меж брёвен, кто-то заботливо воткнул кусочек берёсты на растопку. Таких зимовий в Сохондинском заповеднике много, по-другому нельзя – сгинешь в тайге. Так и переходят от одного к другому работники лесной охраны и научные сотрудники, проверяя земли, реки и леса...

А вот забавное: «Бурундуки и пищухи требуют подати – приходится делиться с «нахлебниками». Запись следующего дня: «Пришлось поделиться последним яблоком. А пищуха съела всю рисовую кашу – смела за милую душу». А потом «нахлебники» потребовали (!) фотосессию. 

Позировали, подходили на расстояние вытянутой руки и заглядывали в глаза.

Каждая запись – маленькая история, записанная с юмором, чтоб вызвать улыбку у следующего такого же... «После похода на озеро хотели выспаться, но комары решили иначе». А вот тревожное: «Пожар! Наша группа выходит на тушение. Господи, помоги нам!». Биологи практику любят, поэтому: «Сегодня возились с мышами и всем, что с ними связано. Кладовая стала препараторской, над «объектами изучения» проводили опыты (вскрытие)». Жестоко? А что поделаешь – наука.

Нашлись и такие юмористы, которые писали стихи о превратности любви с лёгким намеком на эротику. В итоге: недовольное начальство и изъятие полевого дневника, зато посмеялись от души. А есть и такие, что загадками пишут: «Спрятал топор в условном месте». Теперь ищи свищи, куда задевал... 

А вот прощание с В. Букукуном, как с родным человеком: «Закрыли пробную площадь 5 мм. Ждём машину, пьём чай, наводим порядок на стационаре. До свидания, В. Букукун! Когда оно ещё будет? И будет ли?» 

И грозная запись, сделанная за неделю до нашего приезда: «Уходя из зимовья, убирайте за собой мусор!!!». Порядки здесь строгие: не забудь оставить харчей чуток вслед идущему, спички, керосин, убрать за собой и дровишек заготовь. И окна занавесь деревянными щитами, ведь Михайло Потапыч выдавит стекло запросто. Таёжные законы работают без сбоев.

 

В гостях у Казанцевых

«Цивилизация!» - кричу, забравшись на гору над кордоном Агуцакан. Эхо скачет по распадку. От «цивилизации» остаётся только «я-я-я». В лес пришла с банкой – земляники захотелось, хозяйка кордона Наталья Александровна направила сюда. Пару ягод в рот – и спускаюсь в домик Казанцевых. Комары заели. 

В доме давно уже не спят, на столе сковородка с картошкой, баранки и недопитый густой чай. Всё тут просто, без городских изысков. «Щас вас провожу и буду печку штукатурить, - похлопывает печурку по бокам хозяин кордона Владимир Тимофеевич. - Наталье буду помогать избу белить». 

Он встретил нас у ворот кордона, каждому пожав руку. Его ладонь тёплая, крепкая, мозолистая, напомнила руку отца, такую же надёжную и родную. В камуфляжных брюках, сухопарый, быстро и ладно передвигается по кордону. «Работы много, покос на носу, - проверяя косилку, готовую пуститься в пляс по лугам за речкой. - Старшой внук вот приедет и начнём». 

На сенях висят треноги для лошадок. Убегают? «Бывает, конечно. Мы с Натальей их ищем, обратно на них возвращаемся». 

И жена на лошадь садится? «Ездит! Я потихоньку сзади – присматриваю», - улыбается Тимофеич. Прихватив уздечку, уходит к реке ловить красавца Карика. 

На кордоне для жизни есть всё. Вот даже печка на улице, хлеб в ней раньше пекли. Жаркая банька с тремя эмалированными тазами. Гаражи для техники. Три солнечные батареи обеспечивают светом, в непогоду – дизель, есть даже «холодильник» – колодец, куда продукты складывают. А вокруг лес, разнотравье, высоченные горы.Казанцевы выезжают с кордона за продуктами раз в месяц. За лекарствами, в больницу или по детям соскучатся, коих у них семь. Семь дочек. А внуков – 13. Богатые дед с бабкой. «Моя бабушка говорила всегда: ребёнок – это кукла, внук – это ребёнок. А я что, молодая была – не понимала. Их же внуков-то жальчее. Я вот свою пенсию отдаю зятю и ребятишкам, мне зарплаты хватает, да и особо ничего и не требую для себя», - всматриваясь куда-то вдаль, говорит Наталья, таёжная женщина, вечная трудяга. Обед сварила, по дому похлопотала, межу делом сходила за речку голубицу посмотреть – не поспела ли.

А не скучно здесь? «Нисколько. Работы невпроворот. Муж у меня жутко любит фильмы о войне. Вон, картошку не дотяпала. Вечерами книги читаю о природе». И тут же вспоминает один такой вечерок с книгой в руках: «Сижу, значит, читаю, Володя уехал. Темнота за окном, зимой дело было. Ой, слышу, собаки об стенки колотятся, визжат. Ну, всё, думаю, волки пришли. Что делать? Фонарь в руки и так по забору, по забору всё осветила – ушли». А в этом году серые урона нанесли значительно: четыре головы скота заели. 

Тимофеевич вернулся со двора: «А вы когда ехали, видели, на дорогах камни рассыпаны? Это наши кабанчики балуют. Сверху начинают камни переворачивать пятаками, так все и спустят на дорогу. Приходится подчищать за пакостниками». 

Вместе Казанцевы уже 35 лет, познакомились в селе Шумунда. Тогда и колхоз существовал, потом перестройка, работы не стало... По объявлению приехали сюда. Всё у них есть для жизни, работай только. На четыре руки весь кордон, который в образцовом порядке нужно содержать. Хозяйство, огород... А Владимир ещё и туристов в маршруты водит. Одних отпускать не положено: карабин в руки – и в путь. «У нас этот раз дети на экослёте видели на маршруте медведицу с медвежатами. Далеко, слава Богу. У меня уже ушки на макушке, карабин поудобнее взял, думаю, только б медвежата не закричали. Обошлось». 

Вокруг заповедника расположено пять кордонов, у каждого хозяина свой участок. Несколько раз в месяц объезд территории на коне, день в одну сторону, день – в другую. Страшно ездить, ведь тайга всё-таки, зверьё? «Привык как-то. Ружьё опять-таки со мной, рация», - заливая в мотокосу бензин, говорит кордонщик.

Тимофеечу надо работать. Я тихонько ухожу, но ещё долго наблюдаю, как хозяин кордона стрижёт траву, вытирая пот о край футболки....

У Казанцевых свой мир, и в нём нет ничего искусственного. 

 

Одна природа на всех

Сохондо покоряет величием. Природа здесь такая полная и яркая, что хочется здесь остаться и дышать, а надышавшись, смотреть, как монгольская степь убегает далеко в горную тайгу Сибири.

 

В этом и есть уникальность Кыринского района. Для сохранения природного богатства нужна охранная зона Сохондинского государствен

ного природного биосферного заповедника, и распоряжение о её создании уже подписано Дмитрием Медведевым. Охранная зона увеличена в восемь раз. 

Плюсом к охранной зоне создаётся буферная зона с ОнонБальджинским национальным парком Монголии, обеспечивающая трансграничную миграцию диких животных, сохранение и восстановление редких и исчезающих видов животных и растений.Правда, местное население – против. Дрова, покосы, грибы-ягоды, выпасы скота... Людям нужно как-то жить. А Малков ставит в пример монголов: у них, оказывается, каждой семье выделяется участок леса, за которым она следит, не загрязняет, на дрова собирает валёжник, не ведёт охоту. Леса у монголов мало, поэтому – ценят. Да что там говорить, у монголов есть даже программа по охране тайменя. Предлагают и Сохондинскому заповеднику подключиться, но у нас это вряд ли приживётся... Охранная зона подразумевает особый режим.

Природа сама себе хозяйка, границ не знает. Это люди на картах расчертили их пунктиром. Фауна и флора одна на две страны – Россию и Монголию. 

Поэтому международные отношения очень тесные: проводятся ежегодные встречи, конференции, слёты, обмены делегациями. А направлений, по которым работают вместе, - три: охрана природы, наука, и экопросвещение населения с обеих сторон.

Спасти заповедник от огня, мусора и браконьеров – вот, пожалуй, главные задачи для обеих стран. 

 

Экспедиция завершена. На сердце щемящая тоска. Зачем ты приходишь сюда, человек? Сжигать, убивать, засорять? Созданный природой, ты стал единственным её неблагодарным дитём. Сохондо уже однажды получило пощёчину – рудник и то, что от него осталось. Теперь расширение охранной зоны вызывает протесты. Вместо этого задуматься бы, как защитить природу, как пользоваться её дарами рационально, без ущерба. Чтобы опровергнуть сказанное когда-то писателем Жюлем Ренаром: «Богу недурно удалась природа, но с человеком у него вышла осечка».

 

Ольга ЧЕУЗОВА