Системная ошибка в тигрином вопросе

В этом году со всех сторон подступает вопрос о взаимодействии человека и тигра. Конфликтных ситуаций стало многовато, люди на местах обращаются в охотнадзор и, к сожалению, обратной реакции не слышат. Кажется, что тигры подступают со всех сторон, люди остаются беззащитными, а если уж решатся себя защищать, то еще и виноватыми со всеми последствиями.

Получается, что огромные усилия крупных природоохранных организаций по сохранению и увеличению популяции тигра идут в разрез с интересами жителей в малых населенных пунктах. У людей возникают вполне закономерные вопросы: Неужели тигров стало действительно слишком много? Зачем тогда вообще его охранять?

Изначально, когда кампания по сохранению тигра только зарождалась, основная идея была не просто в сохранении тигра, как некоего красивого вида, а именно в сохранении вершины пищевой цепочки, ключевого вида животного мира уссурийской тайги. Впрочем, сохранение кедра корейского имеет в себе такую же цель. Идея в своей основе проста: вы сохраняете основу экологической цепочки, ключевой вид, на котором держатся остальные виды, а значит и экосистема будет сохраняться и будет способна к восстановлению.

В то время, да и до сих пор, в идеальных условиях эта идея работает, но, как всегда, в эти идеальные условия вмешивается сама жизнь. В процессе охраны, за почти 30 лет этой работы изначальная идея потерялась, и тигр и кедр теперь охраняют как виды, нечто, ценное само по себе, а не в своей экологической роли. Но тогда, выходит, можно уже не волноваться по поводу экосистем: не давай уничтожать тигра браконьерам, следи за его размножением, подсчитывай изменения в популяции и красота! Работа сделана.

Да и с кедром всё просто: запрети в промышленную рубку, накажи «черных лесорубов», оставь единичные экземпляры на голой лесосеке – и ты уже борец за экологию!

Но вот тут и приходят корректировки от жизни. Оказывается, тиграм нужно питание и, даже, местообитания, впрочем, как и его корму тоже. И еще нужно не забыть чисто психологическое действие повсеместных рубок – если человек везде, если тигра перестали стрелять, то он перестает бояться человеческих звуков, человека и встречи с ним. Это сильный хищник, сам по себе человек для него не страшен.

Да и оставленный на лесосеках кедр если не засохнет от изменений гидрологического режима в почве, механических повреждений при рубке, то ветром будет повален в течение 2-3 лет. А при желании, можно его чуть-чуть и порубить – представить, что он на волоке, что мешает проводить лесосечные работы и т.д. И это мы еще не поняли катастрофические последствия массового и ужасающего по своим последствия сбора ореха по осени. Эти последствия аукнутся только через десяток – другой лет, когда уже будет поздно.

К сожалению, произошла катастрофическая ошибка и только сейчас мы можем сказать, что нельзя сохранить экосистему через сохранение только отдельных видов – система на то и система, что там важны все части и связи!

И если вы уничтожаете сам корень системы (а для лесных экосистем корнем является, собственно, сам лес), то как вы можете надеяться, что она будет существовать?

Сохраняйте тогда виды в пробирке и не делайте вид, что защищаете природу.

Массовость проводимых рубок в современное время становится опасной со всех сторон. И дело не в том, что эти рубки проводятся не по правилам, дело в том, что правила составлены на основе знаний и подходов к лесу еще середины прошлого века и совершенно не двигаются вперед, а лишь шаг за шагом снимаются любые экологические требования и в стратегии по развитию ДВФО минусом в лесном секторе стоит слишком большое число территорий с защитными функциями (45% по их подсчетам).

Практически вся территория лесного фонда, где есть хозяйственно ценный лес, либо вырублена на несколько раз в прошлом, либо только что, либо рубится сейчас.

Кедрово-широколиственные леса

Как говорится: «на самом краю карты нашей страны» расположился российский Дальний Восток, а точнее его юг. Край совсем необычный для большинства жителей России. Край, где северная тайга встречается с южными тропиками, где на таежной красавице – ели, вьются дикие виноград и «северное киви» - актинидия.  

И это и есть корень всех проблем. Дело в том, что лес – это возобновляемый, но истощаемый ресурс. Даже по старым правилам лесозаготовки оборот рубки (время между приемами рубки на одном и том же участке) в кедрово-широколиственных лесах должен составлять не менее 40 лет и весь тот массив древесины на этой территории и запас леса был накоплен не за одно, а почти за 1000 лет.

На рисунке 1 изображено сколько накапливались деревья основных пород в кедрово-широколиственных лесах и сколько раз за период освоения этой территории русскими проводились рубки. Картинка сделана для Приморского края, но она справедлива и для юга Хабаровского края, т.к. период освоения у всей территории одинаков.

Рисунок 1. Период накопления и частота волн активной лесозаготовки в Приморском крае

По рисунку хорошо видно, что используемая сейчас древесина – это результат её накопления в течение многих столетий и за последние 140-150 лет, мы слишком активно её используем.

Рисунок 2. Пример участка, в котором за последние 40 лет территория прорубалась 3 раза, левое фото – спутниковый снимок территории 1978 г., правое фото – спутниковый снимок территории 2018 г. Цифрами на правом фото обозначена частота приемов вырубки на одном участке.

А вот на следующем рисунке (рис.2) показан пример нашего анализа на один из участков леса, на которого нашлись спутниковые снимки с 1978 по 2018 гг. Анализ такого участка показал, что за 40 лет на эту территорию пришли 2-3 раза, хотя должны были только один. И эта территория еще со вполне благополучной судьбой, т.к. здесь был организован заказник «Березовый» и некоторое время территорию лесорубы не трогали. В других, более доступных и менее защищенных местах ситуация доходит до абсурда, когда за 40 лет туда приходят 5-6 раз, т.е. меньше чем 1 раз в 10 лет.

И человеку, не специалисту, и непонятно как можно так часто приходить с рубками в лес и «что там брать», но тут как всегда – если вы разрушите дом до основания сразу, то это заметят все, а если вы по-кирпичику будете уносить, то заметят ой как не скоро.

Вот и с лесом также: сначала выбирались лучшие деревья, часто это были деревья кедра корейского, ели, дуба и ясеня. Затем брали деревья похуже, дальше еще и еще. Так и снижается незаметно глазу качество леса, а остается в лесу только подрост, подлесок и надежда на восстановление когда-нибудь в будущем.

К сожалению, современные исследования говорят, что восстановить лес не так-то просто и если мы говорим о создании условий для жизни тигра, то нужно понимать, что он, как ключевой вид, завязан именно на экосистему. Без неё этот хищник может существовать только в зоопарке.

И если говорить о лесном хозяйстве, то восстановить деревья, при больших человеческих трудозатратах (что у нас не делается) возможно за 20-40-60 лет, но вот восстановить экосистему при её нарушении возможно только лишь за 600-1000 лет. В нашей практике есть пример, когда в одной очень охраняемой ООПТ мы обнаружили вырубки кедра корейского, сделанные еще в предвоенное время (около 1937 г). Это были единичные вырубки лучших деревьев, были изъяты лишь 1-5 деревьев с гектара, а вывозка этих деревьев была по зиме, на лошадях, т.е. с минимальным повреждением почвы и подлеска. К нашему огромному сожалению, даже спустя 80 лет после этих приисковых рубок структура леса совершенно не восстановилась.  Могут ли современные лесозаготовители похвастаться такой минимальной нагрузкой на экосистему? Ответ, вероятно, всем очевиден.

Поэтому, систематические, массовые и грубые нарушения экосистемы в результате современного лесопользования не могут не привести к уничтожению природных местообитаний животных и к разрушению экосистемы.

Мы провели анализ нарушенности лесов лесного фонда Приморского края по спутниковым снимкам и результат выглядит, опять же катастрофичным (рис. 3).

Рисунок 3. Карта нарушенности лесов лесного фонда Приморского края составленная по спутниковым снимкам. К малонарушенным лесам отнесены те, которые не имели видимых нарушений на снимке; вырубки 10-25%, 26-50%, 51-100% - процент означает визуально оцененный процент площади лесохозяйственного квартала, имеющей следы лесозаготовительной деятельности; гари 10-25%, 51-100% - процент означает визуально оцененный процент площади лесохозяйственного квартала, имеющей следы прогарания; вторичные леса – визуально дешифрируемые насаждения низкоствольной формы дуба монгольского, березы белой, осины; нецелесообразно – категория лесохозяйственных кварталов в верховьях гор, на крутых склонах и т.д.

Как видно из карты, все леса лесного фонда на территории Приморского края, пригодные к освоению лесозаготовками, уже были освоены. Ненарушенные леса остались только в крупнейших ООПТ федерального значения, доля которых составляет около 4,5% от площади лесов края. Ситуация в Хабаровском крае анализу пока не подверглась, но, вероятно, там всё еще более катастрофично, т.к. р. Амур является транспортной артерией и изначально выполняла эти функции. Да и объемы заготовки в Хабаровском крае выше, чем в Приморском крае (на 2020 г. для Хабаровского края – 7 млн. куб.м., для Приморского края – 3,9 млн. куб.м.).

Аналитический обзор кризисной ситуации в лесном комплексе Приморья, подготовленный общественными экологическими организациями БРОК и  Центр природоохранных инициатив. Более 77% территории Приморского края занято лесами. Это один из самых лесных регионов в составе РФ. Приморские леса обладают уникальными свойствами. С одной стороны...

Сейчас проводятся некие изменения структуры лесозаготовительной отрасли, меняется схема передачи лесных участков в аренду, но если смотреть на карту и оценивать реально состояние наших лесов, то нужно говорить о полном уходе лесозаготовителей из естественных лесов, если мы хотим сохранить экосистему кедрово-широлиственных и других лесов.

Идея рационального лесопользования и многоцелевого пользования леса, когда на одном участке и животные живут, и лесозаготовитель, и охотники недалеко, и грибочки-ягодки-орехи-валеж население собирает – это самонадеянное и глупое заблуждение.

Единственный шанс дать восстановиться экосистеме, сохранить популяции тигра и других животных, часто уникальных представителей флоры и фауны – это уйти лесозаготовительной отрасли из естественных лесов. Как бы ни сопротивлялась сейчас отрасль, говоря, что это невозможно, сложно, время нужно и т.д., она всё равно будет разваливаться. Древесина заканчивается, если раньше береза желтая, липа, осина и пихта белокорая считались бросовыми, никому не нужными породами, то сейчас за них идет война. Постепенно крупные предприятия уйдут из сферы, мелкие продержатся на остатках какое-то еще время, но развал отрасли неминуем. И печально, что такой развал повлечет за собой еще больший развал социальной сферу, еще большее обеднение людей и они, естественно, пойдут зарабатывать на дикоросах, браконьерстве и т.д. – а куда им деваться?

В перспективе лесозаготовки были успешными и эффективными, люди должны иметь постоянную работу, а уникальная уссурийская тайга со всеми своими обитателями должна сохраниться и восстановиться. Значит нужно уходить лесозаготовкам на плантационное выращивание леса на территориях, которые не выполняют функции резерватов, для тех же тигров. Взгляните на рисунок 3 – 33% территории лесного фонда не используется, не освоено и не имеет перспективы освоения на данный момент. Это вторичные леса – самые пострадавшие леса от человека, которые всегда к человеку близко, имеют всевозможные варианты логистики и климатически наиболее продуктивны для выращивания самых разнообразных видов деревьев. Именно они – это наиболее перспективные и продуктивные земли для лесных плантаций.

Переход на такое плантационное лесопользование позволил бы решить практически все проблемы взаимоотношений естественного леса и человека. Пусть естественные леса восстанавливаются, представляя собой высокую ценность со всех сторон, при этом человек получает возможность продуктивного лесопользования на доступных территориях.

К сожалению, при обсуждении перехода на плантационное выращивание, всегда звучат аргументы: это долго, это дорого, нет законодательной базы.

Согласимся лишь с последним аргументом, но тут надо сказать, что и нет общественного запроса на такую законодательную базу. Государственная политика и бизнес вполне комфортно сосуществуют в текущей законодательной обстановке, беспокойство и катастрофичность происходящего понимают экологи и люди на местах.

Теперь по поводу аргумента «долго». Вопрос о необходимости лесных плантаций возник у наших краях еще 20 лет назад. Если бы в то время были заложены плантации из быстрорастущих пород, то на сегодняшний момент с них можно было бы уже получить урожай древесины по качеству, не уступающий тому, что снимается на лесосеках. Да и чем отличается пользование плантациями от аренды на 49 и 99 лет?

Современные технологии позволяют выращивать древесину быстрорастущих пород за 15-20 лет. Хорошим выходом была бы закладка плантаций с различными сроками созревания и с различными целями (древесина, плоды и т.д.). Можно было бы проводить закладку плантаций для быстрого получения древесины, одновременно закладывая плантации долговременные из кедра корейского (на 60-80 лет). Можно на плантациях выращивать и получать ценную древесину запрещенных к промышленной заготовке и краснокнижных пород, что невозможно сейчас по закону в естественных лесах.

С аргументом «дорого» ситуация подобна предыдущей. Расходы на промышленную заготовку древесины складываются из арендной платы и других платежей за древесину государству, расходов на заработную плату работникам, расходов на технику и расходов на логистику. Даже в советские времена расходы на прокладку дорог и поддержание дорог в рабочем состоянии – это были самые большие расходы в системе лесозаготовок. Современное устройство системы не может похвастаться уменьшением доли этих расходов в общих затратах предприятий. Переход на плантационное выращивание древесины обеспечивает значительное снижение транспортных расходов и расходов на покупку и ремонт сложной лесохозяйственной техники. Дело в том, что все вторичные леса всегда расположены вблизи существующих транспортных артерий, хорошо оснащены дорожной сетью и занимают выположенные горные склоны или долины. Вам не нужно тратиться на дорогостоящую технику и на длительные перевозки готового продукта, вам не нужно прокладывать дороги.

В случае плантаций прибавляются расходы на посадочный материал и на охрану от пожаров, но лесозаготовитель и так обязан вкладываться на арендованной территории на лесовосстановление и охрану от пожаров. Разница только в том, что в случае плантаций ему это реально придется делать, а не изображать деятельность.

В заключении можно сказать, что взаимоотношения природной экосистемы и человека на территории ареала тигра зашли в тупик. Накопившиеся проблемы не решить косметическими мерами в виде реформ финансирования лесного хозяйства и порядка распределения лесных участков в аренду, т.к. ни на объем рубок, ни на восстановление леса, ни на фактор беспокойства животных ни то, ни другое не повлияет. Ситуация требует резкого и серьезного изменения всего подхода к леспользованию, иначе природа и люди на местах будут решать всё своими методами и своими подходами и ситуации конфликтные, и развал системы лесопользования просто неминуем.

Ухваткина Ольга Николаевна

К.б.н., с.н.с. сектора лесных экосистем ФНЦ Биоразнообразия ДВО РАН