Дичь для Поднебесной

В сокращении популяции байкальского императорского орла виновата китайская зимовка.

Наблюдения за орлом-могильником я веду со студенческих лет. В Европе эту птицу называют императорским орлом, отечественное неблагозвучное название – результат давней ошибки вроде истории с иркутским «бабром». Орёл-могильник – один из красивейших пернатых хищников, священная птица сибирских народов, природный прародитель всех гербовых орлов мира. На моих глазах за 30-летний период популяция императорского орла, населяющего Байкальский регион, сократилась более чем в 10 раз. Вид исчез на острове Ольхон, затем – в лесостепях правобережья Братского водохранилища и верховий реки Лены. Причина – гибель на зимовках. На гнездовых участках весной сначала стали появляться не пары, а одиночки, спустя ещё пару лет переставали прилетать и они.

Очень важно было выяснить – где зимуют орлы? Спасибо японским коллегам. Благодаря их спутниковым радиопередатчикам мы узнали: орлы улетают на Юньнаньское плато, находящееся в юго-западном Китае и в приграничье Бирмы, Таиланда. Байкальская популяция императорского орла – единственная, зимующая в юго-восточной Азии. Все остальные связаны с Аравийским полуостровом, с Африкой и Индией. Проект радиослежения завершился в 1999 году. С тех пор я мечтал посмотреть своими глазами на места зимовки, выяснить причину гибели наших орлов. Но многочисленные обращения в государственные и благотворительные фонды, коммерческие структуры и общественные организации были безрезультатны. Судьба вымирающих байкальских орлов мало кого интересовала. И только благодаря влюблённому в орлов шотландцу Стюарту Миллеру, занимающемуся спасением и реабилитацией хищных птиц, экспедиция в Юньнань состоялась. Важную роль в ней сыграл Лианксиан Хан – опытный орнитолог, великолепный знаток природы и паутины дорог провинции Юньнань, а также его супруга и сын. В состав нашей экспедиции вошла и эколог Дженнифер Саттон.

В ноябре-декабре 2013 года мы проехали 5,5 тысяч километров, осматривая районы между вьетнамским приграничьем и Тибетским плато. Для тех, кто интересуется природой, это один из самых интересных регионов мира, чрезвычайно красивый и экзотичный. Перед моим мысленным взором до сих пор стоят фантастические речные ущелья глубиной 2–2,5 километра. Гигантские, почти отвесные стены гор, на выступах которых располагаются старинные поселения. Выступающие над облаками, как будто «подвешенные», горные отроги и вершины, напомнившие кадры из «Аватара». Причудливые холмы белоснежного известняка, выросшие из голубой глади озёр, в свою очередь окружённых полосой красной почвы.

Здесь огромное разнообразие пород деревьев, удивительное смешение таёжных и тропических растений и животных. Вот дерево, похожее на нашу лиственницу, а рядом – магнолия. Над горным лесом летит известная любому сибиряку кедровка, а за ней – очень яркая птица, называемая «огненнобрюхим длиннохвостым личинкоедом». Здесь в районе Трёх Рек, где рядом друг с другом в глубоких ущельях текут великие реки – Янцзы, Меконг, Брахмапутра, ещё недавно соседствовали такие разные виды кошачьих, как снежный барс, рысь, леопард, дымчатый леопард, золотая кошка. Определитель «Птицы Китая» включает 1324 вида, и большинство из них встречаются в Юньнани.

А этнографическое разнообразие! Десятки народностей, включая мяо, «и», наси, бай, лаху, тибетцев, монголов, исповедующих даосизм, буддизм, старотибетскую религию бон, ислам, шаманизм, анимизм. Деревни, сохранившие национальные черты, резко различаются по своей архитектуре. Буддистские монастыри и ступы вдруг заменяют мечети. Час назад скот был представлен яками, а сейчас – только южноазиатские буйволы.

Встретить наших зимующих орлов в регионе, имеющем площадь 350 тысяч квадратных километров, чрезвычайно сложный рельеф и огромное население (46 миллионов человек), немногим проще, чем найти иголку в стоге сена. Нам помогли данные с передатчиков 1998 года (увы, многое с тех пор изменилось), анализ научной литературы, многолетние наблюдения китайского коллеги. Как оказалось, императорские орлы зимуют по­одиночке, изредка по двое-трое, на участках, удалённых друг от друга на десятки и сотни километров. Это последние очаги дикой природы, разделённые пространствами, полностью преобразованными человеком. Они располагаются на вершинах гор (до 2800–3200 метров), а также на значительно меньших высотах – в огромных безлесных ущельях, не подвергшихся террасированию. Здесь обитают и другие виды сибирских мигрирующих птиц, но ещё больше – замечательных местных птиц-эндемиков.

Другое важное зимовочное оби­тание наших орлов – водоёмы, являющиеся убежищами для водоплавающих птиц. В основном они имеют статус резерватов. Многие из них были созданы для охраны черношейного журавля, очень почитаемого в Китае. Этот единственный высокогорный вид журавлей гнездится в горах Тибета и Сычуани. На зиму он отлетает в Юньнань, где зимует на высотах от 2000 до 3200 метров. Мировая численность вида составляет порядка пяти тысяч особей. Рядом с этими замечательными журавлями проводит зиму часть наших императорских орлов.

Cемья черношейных журавлей

Посещение Юньнаньского плато позволило понять, отчего численность байкальской популяции «императора» столь сильно упала. За последние 30 лет огромные территории здесь были преобразованы в поля, сплошь застроены, покрыты дорогами. В долинах всё занято человеком – невозможно найти место даже для палатки. Но и горы сейчас всюду покрыты огромными шрамами – карьерами строительных материалов, густой сетью дорог-серпантинов. Даже на вершинах множество ЛЭП, огромные территории заняты ветровыми турбинами. Где уж тут выживать орлам – не найти ни корма, ни покоя.

И что ещё страшнее – разгул браконьерства. С ростом благосостояния в Китае резко возрос спрос на «дичь», соответственно, выросло и предложение. В результате вне резерватов очень редко увидишь уток и куликов. Резко сократилась численность великолепных южнокитайских фазанов, куропаток и перепелов. Но сокращение кормовой базы наших хищников – ещё «цветочки». В дорогих ресторанах, прежде всего – в Гонконге, подают блюда из самих орлов! Туда браконьеры и свозят свою добычу. К тому же у «новых» китайцев появилась мода на чучела птиц, особенно хищников и сов. В такой ситуации удивительно, что императорские орлы ещё живы. Но сейчас это одна из самых редких птиц (всего 100–130 особей), встречающихся в юго-восточной Азии. Важнейшая задача – продолжение программы мечения орлов передатчиками, выявление пока неизвестных локальных мест их зимовки, придание им статуса резерватов.

Увы, в Китае даже резерваты высшего, национального, уровня, подвержены сильной антропогенной нагрузке. В них ведётся сельское хозяйство, лов рыбы, нередки случаи застройки ценных участков, а в последние годы интенсивно развивается туризм. Результат этого развития – покрытые густой сетью дорожек красивейшие места, повсеместный фактор беспокойства, мусор. Посещение таких резерватов стоит немалых денег, но их сбором почему-то занимаются частные фирмы. Они оставляют себе львиную долю прибыли, а охраняемые территории, несущие от туристов всё больший ущерб, получают гроши.

Боюсь, что именно по этому «китайскому рецепту» идет «реформирование» российской заповедной системы. У нас не только национальные парки, но и заповедники уже обязали заниматься туризмом. А в конце 2013 года протолкнули поправки, позволившие любой заповедник переводить в ранг национального парка и узаконившие платное посещение ООПТ. Идёт разрушение уникальной заповедной системы, создававшейся на протяжении 90 лет. Старейший в стране Баргузинский заповедник в 2011 г. «слили» с Забайкальским национальным парком в одно учреждение. С осени 2013 года этот же фокус проделывают в отношении Байкало-Ленского заповедника и Прибайкальского национального парка.

…Как сейчас вижу первого императорского орла, встреченного в Юньнани после нескольких дней упорных поисков. Не оправдали надежд южные районы, где этих птиц отмечали в прошлом – велика вероятность, что они там были истреблены. И вдруг, уже под вечер, мы увидели орла, сидящего на вершине невысокой каменистой горы. Его золотистые голова и шея резко контрастировали с чёрным оперением тела. Огромная радость охватила нас. А окружающий ланд­шафт вдруг показался почти родным. С Приольхоньем его сближали степные травы и сосновые перелески с кричащими кедровками, а растительность самой горы напоминала Хамар-Дабан – рододендроны, очень похожие на нашу кашкару, карликовые сосны с шишками почти как у сибирского кедрового стланика. Как же хочется, чтобы выжили и сами орлы, и эти последние участки уникальной природы!

Виталий Рябцев, кандидат биологических наук, сотрудник ИРОО «Байкальская Экологическая Волна»
Фото автора

ВСП.RU