"Пока у нас есть нефть, есть и соблазн подождать с переменами"

         Сырьевая экономика – это экономика, в которой ни национальному, ни иностранному капиталу никакие иные сферы деятельности, кроме добычи сырья и минимально необходимой для этого инфраструктуры, не интересны.

Создание перерабатывающих производств, с точки зрения данного подхода, конечно, представляется большим шагом вперед. Правда, зачастую именно представляется, а не является таковым на самом деле. Действительно, если перерабатывающие производства создаются у места добычи сырья только потому, что экологическое законодательство данной страны либо вовсе отсутствует, либо существенно менее жестко, чем в более развитых странах, то экономика данной страны все равно остается по сути своей сырьевой. Если же при переработке сырья действуют примерно те же экологические стандарты, что и в развитых странах, - это уже явный признак того, что национальная экономика вырастает из «коротких штанишек» сырьевой экономики. Действительно, чтобы соответствовать современным экологическим стандартам, приходится применять современные, как правило, капиталоемкие, технологии. А это – конституирующий признак развитой экономики.

Выгодно или не выгодно экспортировать энергоносители?

Все зависит от того, как распорядиться этим богатством. Конечно, когда себестоимость барреля нефти 8-10-12 долларов, а продаете вы его за 80 долларов (в недавнем прошлом и много больше), это весьма выгодно. Но «цена» «выгоды» высока. Если рента присваивается элитой, то элите очень скоро ничего кроме как продолжения качания этой нефти становится не надо. В лучшем случае для общества это означает застой, в реальности – скорее разложение.

Если рента распределяется среди членов общества более или менее справедливо, результат, как ни странно, примерно тот же. Действительно, положим, вы получаете $1000 ренты только за то, что вам посчастливилось родиться в стране, где есть нефть. Можете заработать еще $500, если займетесь каким-нибудь общественно полезным трудом. С уверенностью можно утверждать, что значительная часть граждан пожертвует $500 и вполне удовлетворится причитающейся им рентой.

Когда же нефть кончится или по каким-то причинам исчезнет рента («все проходит…»), общество, переживая шок, сначала наполовину уничтожит само себя, а потом «с изумлением» обнаружит, что оно находится не в постиндустриальной, а в доиндустриальной экономике. Выжившие, наверное, согласятся с тем, что, чем просто проедать природные ресурсы, лучше было вовремя озаботиться созданием нормальной экономики.

Почему арабы живут лучше?

Арабы арабам рознь. В Ираке, с его огромными запасами нефти, точно не лучше. Да и в Иране, похоже, тоже не сильно здорово. В Саудовской Аравии, ОАЭ и др. – своих граждан мало, нефти много. Это уже искусство, чтобы в таких условиях плохо жить (мы бы, впрочем, наверное, с этой проблемой как раз справились).

Справедлив ли тезис, что все наши беды от нашего богатства?

Нет. Беды от состояния головы. Если с головой проблемы, во-первых, богатство не поможет, во-вторых, все равно скоро исчезнет. Голова лечится через образование. Судя по результатам, с образованием у нас пока не очень…

Может быть, в современном мире выгоднее жить без первичных ресурсов?

Если уровень общественного сознания примерно соответствует раннему индустриальному периоду, действительно, лучше жить без природных ресурсов. Жизнь ЗАСТАВИТ вести себя правильно. Для более развитого общества, способного принимать решения не только после очередного удара палки («жизнь заставит»), а на основе сознательного выбора и с принятием на себя ответственности за этот выбор, ресурсы лучше все же иметь. Ресурсы – это возможности, которые можно использовать как во благо (получить качественное образование, хорошее здравоохранение, создать современную экономику…), так и во вред (пытаться создавать какие-то химеры, учить, как надо жить тех, кто уже живет лучше и т.п.).

Возможен ли инновационный прорыв в обществе, где реализуется наша модель экономики?

Инновационный прорыв (точнее, постоянное инновационное обновление всех сторон общественной и экономической жизни) возможен лишь при правильном взаимодействии бизнеса и власти. С учетом традиционно сильных удушающих объятий бизнеса нашей властью, на бизнес в обозримом будущем всерьез рассчитывать не приходится.

Может ли власть в одиночку осуществить инновационный прорыв? Не так хорошо как вместе с бизнесом, но, наверное, может. Проблема в том, что она может это сделать только в жестком режиме. Например, через принятие соответствующих регламентов. Так, если власть заявит, что, например, после 2012 г. реализация бензина не соответствующего стандарту Евро-4 на территории РФ будет запрещена, нефтяные компании модернизируют старые и построят новые нефтеперерабатывающие заводы. Не заявит, или заявит, но ей не поверят – так и будем пользоваться технологиями «молодого» Советского Союза.

Нельзя забывать и о том, что у нас социальное государство. А это – мощная «машина» по преобразованию бизнеса в собес. Но как только бизнес и собес смешиваются, плохо получается и то, и другое.

Государство, если оно не диктаторское, подобные проблемы решает плохо. Нужна «отмашка» общества на осуществление модернизации. А этого как раз нет. Как говорил еще Дж. Стейнбек «По самой своей природе человек, чем старше он становится, тем больше противится переменам, особенно переменам к лучшему». В общем, пока у нас есть нефть, есть и соблазн подождать с переменами. Это опасно.
 

А. В. Алексеев, Б. Л. Лавровский, д.э.н., профессор.

Круглый стол. Перспективы сырьевой экономики. 
"ИДЕИ и ИДЕАЛЫ" №2(4) т.1