Потенциальная возможность развития «цивилизации потребления» в рамках коэволюции с остальной биосферой, ныне уже исчерпана или близка к исчерпанию: нравственное наследие кроманьонца доледниковых эпох, его стремление к сиюминутному успеху, его агрессивность, его страсть к потребительству пришли в противоречие с современными условиями жизни, с современным уровнем технического могущества человека и его возможностями удовлетворять все расширяющейся спектр людских потребностей. И при нынешних тенденциях развития человечество ожидает неминуемый экологический кризис, причем кризис глобального масштаба.

Главы из книги академика Н. Н. Моисеева "Универсум. Информация. Общество". 

Никита Николаевич Моисеев, великий русский ученый,  выдающийся математик, глубокий мыслитель, оказавший огромное влияние на науку, на общественное мнение, на международную политику. 

Содержание

На пороге новой бифуркации

1. Возможность нового глобального кризиса

2. Ожидание возможной катастрофы

3. Индикаторы грядущей беды

4. О чем пока не говорят

5. Заключительные замечания

На пороге новой бифуркации

1. Возможность нового глобального кризиса

В двух предыдущих частях этой книги я постарался показать логику действия основных механизмов самоорганизации, их своеобразную стихию и некоторые особенности того эволюционного процесса, который они породили. Процесс этот обладал определенной направленностью. Он был, как я это не раз подчеркивал, процессом восхождения к Разуму, в котором непрерывно растет роль информационных взаимодействий. С появлением нервной системы и мозга эти взаимодействия постепенно становятся определяющим фактором эволюции. Тем не менее, даже усиливающаяся роль процессов информационного взаимодействия не повлияла сколь-нибудь существенно на функционирование РЫНКА. Только во все большей степени процесс селекции, отбора стал использовать аргументы, которые ему обеспечивал Разум.

Со становлением человеческого общества начинает формироваться Коллективный Интеллект, но и он пока еще (даже в конце XX века) не внес в проблемы эволюционного развития человека и общества заметного элемента целеполагания: стихия самоорганизации продолжает оставаться стихией! Поэтому в оценке современных тенденций развития общества мы должны ориентироваться на те сценарии, которые отвечают нашему современному представлению о самоорганизации сложных нелинейных динамических систем, и не строить никаких иллюзий. Попробуем с этих позиций представить себе наиболее вероятный ход развития событий ближайших десятилетий.

Я уже не раз старался показать, что развитие общества, как и любого динамического процесса, неизбежно встречает на своем пути кризисные ситуации, последствия которых практически непредсказуемы. Понимание этого факта я отношу к числу важнейших эмпирических обобщений науки ХХ века и философии истории, изучающих один из таких динамических существенно нелинейных процессов: антропогенез и его современный этап, который мы называем просто историей. К сожалению, подобная оценка разделяется далеко не всеми.

Такое эмпирическое обобщение не просто факт теории, а основа для «руководства к действиям»: оно имеет глубочайшее практическое значение. В самом деле, из него следует, например, что задача науки и управленческих структур состоит прежде всего в том, чтобы предугадывать приближение надвигающихся кризисных ситуаций в обществе и разыскивать способы, действия и формы перестройки условий жизни и поведения человека, которые позволили бы избежать втягивания общества в очередную кризисную ситуацию. Или, во всяком случае, оказались бы способными предельно уменьшить ожидаемые негативные последствия.

И значение этой задачи растет по мере развития могущества цивилизации. Обратим внимание на то, что не только предсказать особенности посткризисной ситуации практически невозможно, но и с развитием могущества цивилизации скорость разрушения условий коэволюции, то есть степень разрушения природных условий жизни человека, катастрофически растет. А это означает, что опасность экологических кризисов непрерывно возрастает. И кроме того, в современных условиях последствия кризисов, даже локальных, могут иметь катастрофические последствия для всего человечества. Любой локальный кризис в современных условиях может легко стать причиной кризиса глобального, кризиса общепланетарного масштаба.

Следует различать кризисы локальные, затрагивающие судьбы одного народа или нескольких стран, и кризисы глобальные, имеющие общепланетарный масштаб. Локальные кризисы могли изменять характер развития отдельных народов и их судьбы, могли влиять и на особенности течения исторического процесса в отдельных частях планеты, могли приводить даже к гибели отдельных наций, к деградации той экологической ниши, в которой жили эти сообщества, но не меняли общего русла развития человечества как биологического вида, не меняли основных механизмов его развития. Грубо говоря, люди после локального кризиса оставались теми же самыми, а исходы этих кризисов могли быть самыми разными. В одной из предыдущих глав я привел примеры двух локальных экологических кризисов. Один из них завершился гибелью великого государства Шумер и превращением благодатнейшей долины Шатт-эль-Араб в солончаковую степь, а другой, напротив, привел к расцвету древнекитайского государства, хотя причина кризисов была одной и той же – изобретение поливного земледелия и неукротимое стремление получить от земли все больше и больше, не сообразуя желания с ее возможностями! Примеры показывают, что одним и тем же изобретением можно добиться совершенно разных результатов.

Глобальные же кризисы – это нечто качественно другое. Они говорят об утере организации человечества как целого своих важнейших качеств, утере человечеством своей способности реализовать принцип коэволюции человечества и биосферы; глобальные, то есть общепланетарные, кризисы перестраивают сам канал развития вида homo sapiens, формируют новую парадигму развития, и вовсе не очевидно, что человечество сможет к ней приспособиться, ибо люди, по существу, должны стать другими. Что я и старался показать в предыдущих главах. Последний глобальный кризис, который пережило человечество и который почти на памяти человечества, – это неолитическая революция, положившая начало всем современным цивилизациям.

В результате неолитического кризиса возникла та форма цивилизации, которую мы теперь называем обществом потребления. В результате ее утверждения на планете бесконечно выросло могущество человека. Возросла возможность удовлетворять его потребности, в том числе и новые, возникшие вместе с этим могуществом. И человек постепенно превратился в абсолютного монополиста в мире живого. И уровень монополизма рос и продолжает расти по мере развития цивилизации. Но, обретя свое могущество, человек сохранил основные физиологические и психологические черты своих далеких предков: агрессивность, стремление к сиюминутному успеху и т. д. Кроме того, он не извлек никаких уроков из происшедшей неолитической революции. В одной из глав я говорил о судьбе монополиста и его экологической ниши. Экологический кризис, связанный с разрушением условий коэволюции ниши и монополиста, в такой системе неизбежен. И он имеет, как правило, два исхода. Либо гибель вида-монополиста и кардинальная перестройка той экосистемы, к которой принадлежал исчезнувший вид, либо переход вида в новую экологическую нишу. То, что мы наблюдаем в мире животных, справедливо и для человека: человек не способен нарушать законы Природы. Но он потенциально способен создавать новую нишу и перестраивать себя и свой образ жизни. Он это доказал перестройкой своей жизнедеятельности в период неолитической революции, изобретя земледелие, скотоводство, использование полезных ископаемых.

Я думаю, что потенциальные возможности развития той формы цивилизации, которая возникла на заре голоцена, то есть потенциальная возможность развития «цивилизации потребления» в рамках коэволюции с остальной биосферой, ныне уже исчерпана или близка к исчерпанию: нравственное наследие кроманьонца доледниковых эпох, его стремление к сиюминутному успеху, его агрессивность, его страсть к потребительству пришли в противоречие с современными условиями жизни, с современным уровнем технического могущества человека и его возможностями удовлетворять все расширяющейся спектр людских потребностей. И при нынешних тенденциях развития человечество ожидает неминуемый экологический кризис, причем кризис глобального масштаба.

И он неизбежен – подобный общепланетарный кризис. Другой исход возможен лишь в том случае, если человечество, осознав однажды эту опасность, само не перестроит свои потребности, свои нравы, не создаст новую экологическою нишу человечеству. Другими словами – если люди сами не выберут новый канал эволюционного развития, в котором будут соблюдены принципы коэволюции с окружающей природой, не создадут качественно нового типа образа жизни, что и будет означать новую экологическую нишу, или новый канал эволюционного развития.

2. Ожидание возможной катастрофы

Современная планетарная обстановка во многом напоминает ситуацию начала палеолита, когда был изобретен каменный топор, или преддверия неолитической революции, когда люди создали метательное оружие. Основной причиной тех кризисов, то есть разрушения коэволюции вида homo sapiens с остальной биосферой, было несоответствие стандартов поведения человека с теми техническими возможностями воздействия на окружающую Природу, которые он обрел, – в монополизме, несовместимым с нравственными установками, следуя которым жили наши предки.

И ныне причины те же. Это – несоответствие миропонимания и генетического наследия охотников за мамонтами современным условиям жизни, несоответствие технических возможностей цивилизации самому смыслу существования общества, несоответствие беспредельно растущих потребностей человека ограниченности ресурсов оскудевающей планеты. Наконец, отсутствие представления об ответственности каждой личности за судьбу планетарного сообщества. Последнее может быть самым значимым в судьбе рода человеческого!

Все эти факторы, конечно, присутствовали и в эпохи тех глобальных экологических кризисов, о которых уже шла речь в предыдущей части книги. Только в настоящее время действие подобных моральных причин стало устрашающим образом нарастать. И такая ситуация пока еще не осознается.

В какой уж раз в истории антропогенеза развитие технических возможностей оказывается несогласованным с возможностями Природы. И всякий раз человечество оказывается неготовым встретить во всеоружии очередной кризис. И даже предугадать его неизбежность и подготовиться к ней. Вот и сейчас становится все более очевидной необходимость новых запретов, новых табу, то есть формирования новой нравственности, способной восстановить утраченный режим коэволюции. А утрачен он уже весьма давно. Я думаю, что это произошло уже в Средние века, когда началась массовая вырубка лесов в Европе.

Вот почему я принимаю как аксиому утверждение о том, что людям, для того чтобы выжить на нашей грешной Земле, придется однажды привыкнуть к мысли о необходимости изменения самого характера эволюции вида homo sapiens и общественной организации этого биологического вида. Другими словами – реализовать новую форму своего бытия. Либо… погибнуть! Такова неумолимая логика развития того природного процесса самоорганизации, который мы называем развитием человечества.

После неолитической революции на планете постепенно утвердились институты собственности. Это было важнейшим следствием изобретения земледелия и скотоводства. Они открывали совершенно новые перспективы для развития. Заметим, что вместе с институтами собственности возник и рынок – типичный рынок обмена продуктами, которые становились товаром, причем в совершенно определенной сфере жизнедеятельности человека. Это – типичный механизм отбора, учитывающий лишь сиюминутную выгоду. И он отвечает тем генетическим особенностям человека, которые были в него заложены миллионами лет эволюционного процесса. Разум с его способностями предвидеть возможные следствия своих действий практически не был задействован в основе механизмов, определяющих эволюционные процессы.

Сегодня большинство населения планеты, прежде всего развитых стран, находится в состоянии определенной эйфории от успехов современной цивилизации, от результатов действия механизмов рыночного типа и возможностей производства. Действительно, рыночная система как весьма эффективная форма отбора позволила обеспечить жителям развитых стран невиданный уровень материального благосостояния, здоровья, продолжительности жизни. Поэтому мало кто задумывается над тем, что дальнейшее следование подобным механизмам может привести лишь к общепланетарной катастрофе.

Я хотел бы заметить, что речь не идет об исключении рынка – одного из важнейших атрибутов функционирования общества и инструмента его самоорганизации. Необходимость новой организации жизни требует не полного отказа от рынка, а прежде всего совершенствования собственных механизмов развития, способных придать этому рынку некий горизонт предвидения. А значит, и определенную систему ограничений и целенаправленности. Если это случится (что совсем не очевидно!), то человечество сделает еще один шаг по ступеням восхождения к Разуму.

Современная ситуация во многом похожа на то, что произошло накануне неолитической революции. Тогда изобретение каменных орудий открыло невиданные возможности в получении пищи, и наши неолитические предки очень быстро съели все то, что составляло основу их рациона – человечество было поставлено на грань гибели. Но неолитический кризис нас ничему не научил, и, подобно людям неолита, мы сегодня столь же бездумно уничтожаем все то, что составляет основной ресурс, дарованный нам планетой. Мы действительно находимся на пороге нового глобального кризиса, сравнимого по своим масштабам с неолитическим, но гораздо более опасного. И предвестники его хорошо видны. О кризисных явлениях уже много написано, и я просто перечислю некоторые общеизвестные факты без особых комментариев.

3. Индикаторы грядущей беды

Они всем известны и хорошо показывают, сколь велико сегодня воздействие цивилизации на биосферу. А последствия воздействий представляют собой наглядный пример разрушения условий коэволюции: общество еще развивается, но это развитие происходит на фоне деградации и обеднения биосферы. Анализ показывает реальность опасности, нависшей над человечеством. Беда грядет!

Итак, каковы же индикаторы этой грядущей беды?

У всех перед глазами растущее загрязнение окружающей среды отбросами человеческой деятельности. Они катастрофически растут. Но я думаю, что это еще не самая страшная беда, которая подстерегает человечество. Люди понимают, что ни один вид не может жить в среде, состоящей из его отбросов. Но главное – эта опасность у всех перед глазами, и она, в принципе, преодолима в рамках современных цивилизационных парадигм и технологических возможностей. Более опасны те индикаторы, которые широкой публике не очень доступны. Вот некоторые из них.

Первый. Потепление климата из-за выброса в атмосферу «парниковых» газов. Парниковый эффект состоит в том, что водяные пары, углекислота, метан и некоторые другие газы, пропуская на Землю высокочастотное излучение Солнца, которое нагревает поверхность планеты, задерживают тепловое излучение Земли. В результате средняя температура планеты повышается.

О парниковом эффекте говорят больше всего, хотя его последствия неоднозначны и дискуссионны: термодинамические расчеты говорят о его неизбежности, но наблюдаемое сегодня среднее повышение планетарной температуры (0,3–0,6 °C), хотя и совпадает с вычислениями по некоторым моделям, но находится в пределах постоянной изменчивости климатических характеристик. И я бы не рискнул делать какие-либо окончательные заключения о темпах потепления. Возможность глобального потепления следует иметь в виду, оно, по-видимому, действительно происходит, поэтому необходимо ограничивать выброс в атмосферу парниковых газов. Но говорить об этом явлении, как о неизбежной и достаточно близкой катастрофе, я бы поостерегся.

Однако, если потепление все же произойдет, то его последствия, как показали расчеты, проведенные в Вычислительном центре Академии наук СССР еще в 1970-е годы, в целом для планеты будут отрицательными. Главное – произойдут изменения в атмосферной циркуляции, она станет менее активной. Несмотря на то, что с поверхности океанов будет испаряться большее количество воды, западный перенос влаги уменьшится, появятся «блокирующие антициклоны» и  аридные зоны станут более засушливыми, а влажные – более влажными. Как показывают предварительные расчеты, можно ожидать, что продуктивность основных житниц планеты – Великих степей Евразии, Средиземноморья, Кукурузного пояса Северной Америки и ряда других ныне благодатных районов – может сократиться к 2050 году на 20–30 %. К этому следует добавить, что полярные льды начнут таять. А это приведет к повышению уровня Мирового океана, что тоже немаловажно, а для некоторых районов мира – катастрофично!

Если тенденции потепления и масштабы выбросов углекислого газа сохранятся, то заметные климатические сдвиги можно ожидать уже через поколение. Заметим, что оценка носит глобальный характер. Для отдельных стран подобные климатические сдвиги могут оказаться даже положительными (например, для России, Канады и некоторых стран Северной Европы), а для других, например, в некоторых районах Северной Атлантики, – отрицательными, там может произойти некоторое похолодание климата, что, кстати, уже наблюдается.

Второй. Непрерывное сокращение биоразнообразия. Это обстоятельство чревато уменьшением запаса стабильности биосферы как сложной системы, подверженной случайным воздействиям. В теории популяций доказывается существование прямой зависимости устойчивости системы (популяции) от разнообразия свойств ее представителей, и эта зависимость формулируется в виде некоторой теоремы, но смысл подобного факта достаточно очевиден с системной точки зрения. В сложных системах каждый элемент выполняет определенную функцию и, в частности, купирует действие того или иного фактора, способного нарушить стабильность системы. Таким образом сокращение биоразнообразия уменьшает возможности системы противостоять факторам, нарушающим ее стабильность в целом. Такая оценка общепринята и комментарии здесь излишни.

Третий. Урбанизация и связанные с ней загрязнение окружающей среды, растущая преступность, потребление наркотиков и т. д. Эти следствия урбанизации не только меняют к худшему условия жизни и подрывают здоровье людей, но и ухудшают генофонд человечества. Проблема урбанизации многопланова, и ее оценка неоднозначна. Люди вынуждены жить большими скоплениями. Это было понято уже много тысяч лет тому назад. Так легче выжить, легче организовать производство, образование, наконец, – оборону. Но с большой концентрацией людей связано и множество опасных тенденций – гораздо сложнее обеспечить необходимый уровень нравственности и т. д.

Четвертый. Приближение мальтузианской катастрофы. Я думаю, что сегодня это наиболее яркий индикатор. Однако теперь мальтузианскую проблему надо понимать значительно шире, чем ее сформулировал 200 лет назад англиканский пастор. Прежде всего, очень непросто прокормить растущее население планеты. Мальтус ошибся в деталях, недооценил возможных перспектив сельскохозяйственных технологий, но в принципе был прав: однажды производство пищи на душу населения неизбежно должно начать падать. Зеленая революция 1950- х годов и другие успехи агрономической науки дали очень многое. Но они только отодвинули начало кризиса, не преодолев его. Рост населения, истощение естественного плодородия почв, принципиальная ограниченность земельных ресурсов должны были однажды сказаться. И они сделали свое дело: с конца 1970-х годов производство пищи на душу населения начало понемногу сокращаться, и до полумиллиарда людей сегодня уже живут в условиях перманентного голода или недоедания.

Не менее трагичные последствия нас ожидают в связи с исчерпанием запасов углеводородного топлива, ряда металлов, запасов чистой пресной воды и т. д. Другими словами – несоответствие потребностей человечества возможностям оскудевающей планеты удовлетворить эти потребности ставит под угрозу само существование общества. Тем более, если представить себе возможную остроту в борьбе за ресурсы, которая, если не принять превентивных мер, неизбежна. А борьба за ресурсы ныне будет вестись отнюдь не каменными топорами!

Можно привести еще ряд примеров, показывающих реальность приближающегося кризиса во взаимоотношениях человека и Природы, но думаю, что достаточно и сказанного.

4. О чем пока не говорят

В этой книге я все время стараюсь обращать внимание на то, что биосфера – это некоторая очень сложная, существенно нелинейная динамическая система. Как и у всякой подобной системы, у нее, вероятно, существует много каналов эволюции (атракторов). Другими словами – много состояний квазиравновесия (поскольку система развивается, то состояний равновесия быть не может), в окрестности которых и проходит реальное развитие системы. И потеря квазиравновесия («устойчивого неравновесия», по Эрвину Бауэру) означает не разрушение системы, как в линейных системах, с их экспоненциальным ростом возмущений, а только переход в другой атрактор – в окрестность другого квазиравновесного состояния. И эти различные состояния биосферы будут качественно отличаться друг от друга. Они будут отличаться характером циркуляции атмосферы и океана, распределением температур и влажности и т. д. Как следствие, при смене атрактора должна будет происходить и качественная перестройка биоты. И для такого предположения у меня есть определенные, если угодно – «экспериментальные» основания.

В конце 1970-х годов для изучения биосферы как целостной системы в Вычислительном центре АН СССР была создана компьютерная (то есть вычислительная) система. Она представляла связанную между собой совокупность математических моделей, способных имитировать крупномасштабные процессы в биосфере и исследовать ее реакцию на человеческую деятельность. Таким образом, в единую систему были связаны математическая модель динамики и термодинамики атмосферы, модель динамики океана, образования облачности, выпадения осадков, образования и таяния ледяного покрова, радиационных потоков, циркуляции углерода и т. д. Модели были, разумеется, предельно упрощены. Тем не менее наша система позволяла изучать взаимозависимость отдельных компонентов биосферы, а самое главное – оценивать количественно реакцию биосферы на ту или иную деятельность человека.

В начале 1980-х годов мы провели серию компьютерных экспериментов, позволивших увидеть, как станет перестраиваться биосфера под действием резких и сильных воздействий, инициированных действиями человека, например, в результате ядерной войны и сопутствующих пожаров, преимущественно в городах. Именно в те годы появились выражения «ядерная ночь» и «ядерная зима».

Эти работы имели большой общественный резонанс, поскольку они дали количественное подтверждение гипотезы американского астронома Карла Сагана о катастрофических последствиях возможной ядерной войны. Но меня лично интересовали не столько эти эффекты, демонстрация которых произвела шоковое воздействие на общество и, по-видимому, изменила представление о роли ядерного оружия в арсенале средств ведения войны. Меня тогда больше всего интересовало то конечное состояние биосферы, то конечное квазиравновесие, в котором биосфера окажется и начнет пребывать после катастрофы. Этот вопрос, как мне кажется, носит совершенно принципиальный характер, поскольку он позволяет в какой-то степени прояснить, в какие новые состояния может перейти современная биосфера, явно теряющая свою стабильность и без участия крупномасштабной ядерной войны.

Так вот, оказалось, что конечное состояние биосферы, которое установится после катастрофы, будет качественно отличаться от современного – биосфера, конечно, не исчезнет, но и не вернется в свое исходное состояние (эти расчеты частично изложены в коллективной монографии: Моисеев Н. Н., Александров В. В., Тарко А. М. Человек и биосфера. – М.: Наука, 1986). И это новое состояние квазиравновесия вряд ли окажется пригодным для жизни человека (во всяком случае, при нынешнем образе жизни). Подобных компьютерных экспериментов нами было проведено довольно много, и каждый раз биосфера переходила в некоторое новое состояние квазиравновесия.

Я не буду приводить цифры – эксперименты на таких моделях очень несовершенны, но они показывают общую тенденцию и дают мне основание высказать гипотезу, о которой я говорил еще в начале 1980-х годов: если сегодня не принять специальных мер, не изменить качественно характер нашей цивилизации, то есть системы ценностей, которые определяют деятельность людей, их стремлений (в конечном счете, нравственность), то теряющая стабильность биосфера даже без шоковых воздействий человека способна перейти в состояние, непригодное для его существования.

К сожалению, проверить эту гипотезу и найти допустимые границы воздействий на биосферу при сохранении ее в современном атракторе, то есть в границах, допускающих существование человека, которые я в то время назвал запретной чертой, нам не удалось, хотя все возможности для завершения подобного численного исследования у нас были. Произошло это по причине прекращения работ по этой тематике вследствие общего развала системы научных работ на территории бывшего Советского Союза. Прекратилось финансирование и началась эмиграция квалифицированных сотрудников. В настоящее время в Российской академии наук удается только поддерживать вычислительную систему в рабочем состоянии и ждать лучших времен.

Но то, что нам удалось в 1980-х годах, было весьма важным фактом: мы убедились, что в принципе естественные науки в состоянии очертить, пускай достаточно приближенно, те границы воздействий человека на биосферу, которые необходимы для сохранения режима коэволюции. Подчеркну еще раз – необходимы, но не достаточны!

В заключение замечу, что потерю стабильности биосферы не следует отождествлять с экологическим кризисом. Последний можно и пережить, найти из него выход, а возвращение биосферы в состояние, пригодное для жизни человека, не может состояться! Вот почему эта особенность взаимодействия Природы и общества грозит особыми опасностями. И я рискую сказать, что беды, которые могут ожидать человечество, куда опаснее неолитического кризиса!

Опасность такого поворота событий пока чисто умозрительная, она не видна не только обывателю, который способен замечать отрицательные воздействия человека на окружающую его Природу, как, например, загрязнение водоемов и воздуха или сведение лесов. Она малопонятна и многим исследователям, которые не занимались специально проблемами самоорганизации сложных динамических систем, далеких от термодинамического равновесия. Однако проведенные компьютерные эксперименты и непрерывное возрастание могущества цивилизации при сохранении неандертальской ментальности заставляют отнестись к этой проблеме со всей серьезностью. И я надеюсь, что однажды, еще до катастрофы, общество поймет ее возможность.

Проблема сохранения развития биосферы в том атракторе, который позволил развиться человеку как биологическому виду и создать современную цивилизацию, я отношу к числу наиболее важных общих проблем фундаментальной науки.

5. Заключительные замечания

Сегодня жизненно необходимо понимание того, что логика всей истории и развития человеческого общества нас предупреждает о возможности нового глобального экологического кризиса, если… человечество будет следовать этой логике и не изменит своего поведения, не найдет в себе, причем достаточно скоро, силы сформировать новую парадигму развития и новую нравственность. Пока же этого не происходит. Мы продолжаем жить по старым канонам.

До сих пор я проводил аналогию состояния человечества в наше время и того состояния, в котором оно находилось в преддверии неолитического кризиса. Такие аналогии глубоко мотивированы и заставляют о многом задуматься. Но есть и одно существенное различие: сегодня человечество знает о грозящей опасности. Более того, развитие естественных наук позволяет утверждать, что образованное человечество в принципе способно предвидеть возможный ход ближайших событий, проявившиеся тенденции. Значит, мы можем надеяться, что, если знания станут достаточно глубокими, если они будут достоянием не только узкой группы интеллектуалов, а элементом сознания миллиардов людей, населяющих Землю, то (во всяком случае, потенциально) может быть выработана некоторая СТРАТЕГИЯ развития планетарного сообщества, для того чтобы избежать кризиса или резко уменьшить его негативные результаты. Если же человечество окажется кроме того способным проявить и Коллективную Волю, то такая СТРАТЕГИЯ сможет быть реализована!

Сегодня люди уже стали многое понимать. И хотя подобная «стратегия спасения» все же больше похожа на утопию, чем на руководство к действию, она сможет быть в той или иной степени реализована. И так же, как метафизика, согласно Аристотелю, необходимо должна предшествовать физике, так и обсуждение утопий такого рода должно предшествовать реальным решениям о перестройке общества и появлению новой цивилизационной парадигмы.

Подобную утопию, способную уберечь человечество от самого разрушительного кризиса, который его подстерегает на пути дальнейшего развития, я хотел бы назвать экологическим социализмом. И для этого, как увидит читатель, у меня достаточно аргументов.

Обсуждению подобной утопии будут посвящены последние разделы этой книги, а пока вернемся к происходящему в сегодняшнем мире – мире, вступающем в XXI век.

Основываясь на изложенной логике, попробуем начертить некий сценарий развития планетарных событий на ближайшие десятилетия – сценарий, который мне представляется наиболее правдоподобной реализацией тех тенденций развития, которые сегодня пока еще определяют жизнь общества.

	Стратегии развития | В мире «Век свершений» и его мировоззрение
	Экологическое образование | В мире Основы универсального эволюционизма. Исходные постулаты и представления о «первопонятиях»
	Экологическое образование | В мире Простейшая «Картина мира»
	Экология | В мире Система «геосфера + жизнь»
	Общество | В мире Проблемы самоорганизации общества
	Общество | В мире Прачеловек превращается в человека. Начало истории
	Общество | В мире Логика общественного развития
	Общество | В мире История общественного развития и философия истории
	Российская федерация | Экологи 105 лет Никите Николаевичу Моисееву

• ‹ Пред. материал
• 25 из 41
• След. материал ›