Мыслительные способности человека превосходят мыслительные способности всех остальных живых существ. Впрочем, сказанное вовсе не означает, что каждый человек всегда действует разумно. Одно дело – потенциальные возможности, другое дело – их фактическая реализация. Более того, общество в целом может вести себя неразумно, то есть неразумным может оказаться и Коллективный Разум. И этот факт, по-видимому, имеет место и в наш просвещенный век.  

Человек – качественно новая форма организации материи. Разумен только человек. Феномен духовного мира. Деформация шкалы ценностей. Неолитическая революция. Что такое цивилизация? Рождение цивилизаций. Некоторые итоги неолитической революции.

Главы из книги академика Н. Н. Моисеева "Универсум. Информация. Общество". 

Никита Николаевич Моисеев, великий русский ученый,  выдающийся математик, глубокий мыслитель, оказавший огромное влияние на науку, на общественное мнение, на международную политику. 

 

1. Человек – качественно новая форма организации материи

Утверждение, содержащееся в заголовке, разделяется далеко не всеми. И мне предстоит еще аргументировать его справедливость. Многие весьма авторитетные специалисты-биологи склонны считать человека всего лишь одним из представителей живого мира, который должен для обеспечения своего будущего участвовать наряду с другими его представителями в процессах биотической регуляции биосферы. Такова его судьба и предназначение как элемента биосферы. И не больше!

Такая точка зрения мне кажется ошибочной.

Человек действительно является представителем живого мира, его развитие не может нарушить законов развития живого вещества, он должен участвовать и участвует в биотической регуляции. Но это далеко не всё! И, может быть, даже не главное, что выделяет его в качестве третьей составной части биосферы.

Подобно тому, как появление живого вещества не только ускорило все процессы развития планетарной оболочки, не только направило это развитие по совершенно новому каналу эволюции и стало создавать «вторую природу»  – новое косное вещество, которое может возникнуть только в результате жизнедеятельности живого, появление человека также качественно изменило характер развития биосферы.

Еще в 1904 году В. И. Вернадский обратил внимание на то, что человек с течением времени становится основной «геологообразующей силой» планеты. Человек начал изменять структуру круговорота веществ в Природе и создавать «третью природу» – совокупность косной материи, ее новые формы организации и формы организации живого вещества, которые не могли бы возникнуть на нашей планете без деятельности человека.

Начинал человек достаточно скромно – простейшие искусственные орудия, «прирученный» огонь. В раннем палеолите человек еще не вторгался в процессы круговорота веществ – в биогеохимические циклы.

Но вот однажды появились земледелие и скотоводство, то есть появились растения и животные, которые сами собой появиться не могли. Потом человек начал использовать богатства, накопленные биосферами прошлых времен, так называемые полезные ископаемые. А однажды он добрался и до энергии атома, полученной планетой при ее рождении. Теперь мы стоим на пороге развития генной инженерии, позволяющей, в принципе, создавать новые типы живого вещества, перестраивать старые и т. д. Особенность человека как новой формы организации материи подчеркивает и такой факт: лет тридцать тому назад В. А. Ковда показал, что человечество производит отбросов органического происхождения примерно в 2000 раз больше, чем вся остальная Природа. При этом отбросами он называл вещества, которые исключаются из биогеохимических циклов на время, заведомо большее, чем время жизни одного поколения людей. Всю эту деятельность человека можно назвать созданием «третей природы». В этом и состоит суть жизнедеятельности человека – это его alter ego.11

________

 11 Alter ego (лат.) – второе «я».

Заметим еще одно важное обстоятельство – аналогию взаимоотношения биоты и косного вещества и взаимоотношения человека и системы «биота + косное вещество». Каждый раз при переходе на новую ступень сложности организации материи появляется новый тип веществ. В первом случае биота рождает «вторую природу», и в этом тоже одна из важнейших особенностей ее развития, а во втором случае – человек создает «третью природу». Но есть и различие: в первом случае процесс развития происходит в режиме коэволюции, о чем уже говорилось выше, а во втором случае – с нарушением коэволюции, так и теперь он, вероятнее всего, нарушен и уже достаточно давно. Это обстоятельство и служит основным источником тех трудностей, тех кризисов, с которыми человечество столкнулось в процессе своего развития. И преодолеть эти трудности человек сможет, лишь опираясь на Разум и формируя новые нравственные парадигмы! Иначе говоря, – только создав новую цивилизацию.

Итак, человек не просто новый вид в мире живого, а качественно новая форма существования материи, законы которой еще далеко не познаны. И эти законы носят уже в первую очередь информационный характер, с «информационным взаимодействием» как определяющим типом взаимодействия. Они связаны с функционированием Разума и появлением многочисленных информационных связей, и прежде всего с развитием системы «Учитель». Получение новых сведений может иногда при ничтожных, практически нулевых, материальных затратах приводить к грандиозным перестройкам всего образа жизни.

2. Разумен только человек

Основной смысл той бифуркации, которая около 3 миллионов лет тому назад повернула процесс эволюции, состоит в том, что Природа начала формировать инструмент, способный познавать самое себя: у одного из видов живых организмов начало постепенно возникать сознание. Но сознание, как и мышление, это – не эквивалент интеллекта.

Зачатки интеллекта встречаются уже у существ, стоящих и на более низких ступенях эволюционной лестницы, чем человек. Современные этологи открывают удивительные образцы в поведении животных, в которых явно обнаруживается способность предвидеть простейшие результаты некоторых действий, легко решать совсем не простые задачи выбора образа действий, догадываться и т. д. Тем не менее, термин «интеллект» я считаю возможным связывать только с человеком, который способен мыслить абстрактно, формировать общие понятия, отрываться в мышлении от сиюминутной реальности, рефлексировать, то есть наблюдать себя со стороны. А следовательно, иметь возможность изучать не только окружающий мир, но и себя самого.

Интеллект принято противопоставлять таким свойствам человека, как чувства, воля, интуиция. И в то же время их взаимовлияние друг на друга более или менее очевидно.

Если понятие «интеллект» мы условимся связывать только с человеком, то понятие «мышление» следует трактовать более широко – как функцию любого мозга, и не только человеческого, отражать окружающую реальность (не побоюсь сказать: имитировать или интерпретировать реальность) и использовать получаемую информацию для выбора образа действий. Именно для выбора, а не однозначного, инстинктивного реагирования, для выбора – то есть результата некоторого мыслительного процесса, способного классифицировать и отбирать информацию, необходимую для «принятия решения». Поэтому, соглашаясь с тем, что мышление, пусть даже весьма примитивное, свойственно любому животному, мы должны признать мышление человека, обладающего интеллектом, высшей формой мышления – отражения, имитации и анализа «реальной» в этом смысле действительности.

Наконец, сознанием мне хочется называть способность индивида выделять себя из окружающего мира. Оно не может формироваться независимо от интеллекта. Но в формировании сознания активно участвует и чувственное восприятие действительности. Сознание – всегда индивидуально или, точнее, субъективно. Формирование сознания – сложный эволюционный процесс.

Перечисляя различные свойства и особенности интеллекта, я все время думаю о том, что каждое из них в той или иной степени уже встречалось у предшественников человека. Вот почему очень непросто отличить поведение разумное от неразумного, провести черту между ними. Здесь тоже грань условна и размыта, не менее чем между живыми и неживыми формами материального мира.

И в то же время мы не можем не признать, что человека отделяет от остального мира живых существ нечто качественное! И сегодня настоящее различие между разумным и неразумным становится видным лишь тогда, когда мы сопоставляем человека и весь остальной живой мир. Вот почему я и утверждаю, что разумен только человек! Этим утверждением, по сути дела, дается своеобразное определение слову «разумное». Этим подчеркивается, насколько, по нашим представлениям, мыслительные способности человека превосходят мыслительные способности всех остальных живых существ. Впрочем, сказанное вовсе не означает, что каждый человек всегда действует разумно. Одно дело – потенциальные возможности, другое дело – их фактическая реализация. Более того, общество в целом может вести себя неразумно, то есть неразумным может оказаться и Коллективный Разум. И этот факт, по-видимому, имеет место и в наш просвещенный век. К обсуждению этого мы еще вернемся.

Уверенность в превосходстве мыслительных способностей человека не есть следствие антропоцентризма. Это – эмпирическое обобщение. Оно оправдывается всем опытом человеческой деятельности, изучением процесса антропогенеза и тем обстоятельством, что на Земле уже давно исчезли все предшественники человека, все звенья цепи, соединяющей нас с приматами и теми человекообразными обезьянами, которые однажды оказались более приспособленными к жизни в лесу и, изгнав наших предков в саванну, поставили их перед альтернативой – погибнуть или «превратиться в человека».

Итак, человек – это новая форма организации материи. Его выделяет из остального мира целый ряд обстоятельств и прежде всего – Разум. Подчеркну: не мозг, а Разум. Развитая нервная система и мозг присущи многим живым организмам, и эта система развивается, как и всякая другая подсистема организма, следуя общим законам самоорганизации. Идет непрерывное ее усложнение, растет количество элементов мозга – нейронов, усложняются связи между ними.

Заметим, сами нейроны – эти «кирпичики», из которых складывается мозг, практически остаются неизменными на протяжении всего эволюционного развития организмов. Поэтому естественным образом возникает предположение о том, что срабатывает тот системный принцип, о котором уже говорилось: система нейронов, достигая определенного уровня сложности, начинает обретать свойства, не сводимые только к свойствам нейронов. Возникает Разум как некоторое системное свойство человеческого мозга. Сформулированная гипотеза имеет и определенные экспериментальные основания: по сравнению с корой головного мозга взрослого человека кора головного мозга младенца устроена значительно проще и не способна к рассудочным, разумным действиям. В какой-то степени это соображение действительно доказательно, поскольку процесс развития отдельного организма как бы воспроизводит эволюционный процесс, приведший к его созданию.

Но феномен формирования разума проявляется не сам по себе. Для его эффективного использования человечеством необходим еще целый ряд обстоятельств. О некоторых из них речь пойдет ниже.

3. Феномен духовного мира. Деформация шкалы ценностей

Развитие нервной системы и мозга – это тоже динамический процесс, подчиняющийся тем же законам, действию тех же механизмов самоорганизации (то есть развития без целеполагания), что и вся остальная Природа. Я бы сказал даже так: в результате самоорганизации, то есть эволюции без целеполагания, в Природе возникают мышление и Разум – потенциальная возможность целеполагания.

Однажды я написал книгу,12 которую назвал «Восхождение к Разуму». Я думаю, что возникновение мышления, а вместе с ним и представление о желаемом будущем – важнейший шаг на этом пути. Может быть, впоследствии этот шаг перерастет в некоторое «планетарное целеполагание», что качественно изменит весь процесс эволюционного развития Универсума!

________

12 Моисеев Н. Н. Восхождение к Разуму. – М.: Издат., 1993

Мышлению, как и другим динамическим системам, свойственны различного рода этапы развития. Не только медленного развития, но и неожиданных быстрых переходов к новому уровню развития интеллекта. Таким скачком был, наверное, переход от запоминания получаемой информации к утверждению простейших законов логики, используемой (сначала на уровне интуиции) для анализа информации.

Уровень мышления, разумеется, связан с принципами целесообразности, если их понимать в качестве элементов отбора и сохранения стабильности вида. Но детали эволюционного процесса не поддаются простой интерпретации, и вряд ли развитие мозга и интеллекта можно представить как простое следствие «целесообразности» и накопления информации, ибо действительно очень нередки случаи, когда лучше не знать, чем знать!

В процессе развития нервной системы и мышления рождается не только новый, но и совершенно неожиданный феномен: у  человека возникает духовный мир. Он не сводим к прямым потребностям человека и, по-видимому, тесно связан с особенностями общественной жизни тех представителей гоминидов, которые сформировали уже первые ступени восхождения вида homo sapiens по «ступеням Разума». Во всяком случае, духовный мир возник на весьма ранних этапах антропогенеза, но уже как общественное явление. Об этом свидетельствует, например, наскальная живопись. Объяснить появление зачатков изобразительного искусства соображениями целесообразности очень непросто. Может быть, он перерастает из чувства беспокойства за свое неопределенное будущее? Может быть, это некоторые знаки, объясняющие представления их авторов об окружающем? И служат, тем самым, для передачи какой-то нужной информации – играют роль своеобразного языка, кодирующего информацию? Важно и то, что у человека возникает потребность самовыражения. Может быть, так? Кто знает! Не берусь судить, но роль духовного мира в жизни любого человека, а тем более народа, переоценить невозможно!

Примечание. Феномен духовного мира – это действительно феномен общественной природы, он не может возникнуть вне общества. Это подтверждают наблюдения за поведением детей, оказавшихся по тем или иным причинам в стаях животных и не общавшихся с родителями. Эти «маугли» были лишены не только всех человеческих стремлений, но практически и возможностей восстановить стандартное информационное взаимодействие с человеком.

Изучение культуры племен, как бы «законсервировавшихся» в условиях палеолита, до которых современная цивилизация добралась сравнительно недавно (например, такие исследования вел в конце XIX века наш соотечественник Н. Н. Миклухо-Маклай на Новой Гвинее), показывает, сколь большую роль в их жизни играли различные мифы, эзотерического типа знания, представления о загробном мире и т. д. Позднее на этой базе стали возникать религиозные мифологические системы, а еще позднее – и системы логически связанных знаний, то, что мы сегодня называем наукой. И всё это – уже плоды того духовного мира, который присущ только человеку. Подчеркну: не Разума человека, а его духовного мира. Хотя разделить Разум человека и проявления его духовного мира, по-видимому, невозможно.

Однако они не заменяли друг друга. В первой главе этой книги я обратил внимание на то, что религиозные представления лежат в иной, чем научные знания, плоскости. Они занимают определенную лакуну в мировоззрении и мироощущениях человека. Они создают определенную комфортность его жизни, если угодно, опору во многих случаях, когда эмпирические обобщения отсутствуют и когда человек сталкивается с неопределенностью, неизвестностью, собственной неспособностью предсказать будущее. Можно представить себе значение этих первичных представлений в жизни людей в ту эпоху, когда никаких знаний, логикой и экспериментом подтвержденных, у человека еще не было! И все эти особенности восприятия окружающего суть порождение духовного мира человека, его «духовной конституции».

Поэтому возникают естественные вопросы: что же является источником духовного мира человека, почему человеку свойственно построение собственного виртуального мира, как им деформируется поведение человека?

Я не стану даже пытаться дать ответы на эти вопросы, поскольку они требуют глубокого анализа и знаний не только истории антропогенеза, но и процесса становления психики человека и истории религий – знаний, которыми я не владею в достаточной мере. Поэтому мне важно лишь обратить внимание читателя на то, что такие вопросы существуют. Вот почему здесь я ограничусь лишь несколькими замечаниями, носящими, как мне кажется, чисто прагматический характер.

Материализм нас учит: материя первична, а дух вторичен. Может быть, это и так, но связь материального и духовного не столь однозначна. Может, первичность следует понимать лишь в том смысле, что эволюция живого вещества началась с развития его материальной основы? Что духовного мира «самого по себе» просто не существует? Что он может быть только у человека, причем наделенного интеллектом определенного уровня и живущего в человеческом обществе?

Развитие интеллекта позволяло нашим предкам браться за все более и более трудные задачи. Случайные находки стали постепенно заменяться целенаправленным поиском. А этот процесс неизбежно приводил к тому, что позднее мы назовем постижением «Картины мира». Начала возникать потребность в творчестве. Сначала эта деятельность носила чисто утилитарный характер, но постепенно она стала приобретать самостоятельную ценность. Вот здесь и зародилась та положительная обратная связь, которая делает столь сложным и непредсказуемым взаимодействие духовного и материального мира человека, когда сказать, что первично, а что вторично – уже просто нельзя.

Творчество, поиск нового, стремление познать непонятное приобретают, как и весь духовный мир, самоценность. Это показывает уже появление наскальной живописи, а затем и развитие других искусств. Стремление к творчеству становится во все большей степени стимулом активности, такой же потребностью, как и остальные жизненные потребности человека. Наука начинает создаваться ради нее самой, как потребность объяснять непонятное, искусство – ради искусства, чтобы выразить полноту собственных чувств и рассказать людям нечто очень важное, показать прекрасное. Многие научные открытия делаются «впрок», без непосредственных запросов практики. Любое творчество – и в науках, и в искусстве – как бы задел человечества на будущее. Это – мощнейший инструмент эволюции. Но в этом могуществе человеческой фантазии, его творчества заложены и «корни зла». Об этом я уже кое-что сказал, приведя пример с каменным топором. Такой пример действительно показателен, поскольку он демонстрирует, что силы знаний и творчества должны направляться в определенное русло. Он показывает, как необходим синтез разума и морали. Эти русла – тоже элемент нравственности и, может быть, его более тонкой формы – морали?

В заключение я хочу еще раз обратить внимание читателя на то, что однажды в спектре потребностей человека появилась потребность в творчестве. Она, разумеется, как-то связана с обеспечением гомеостаза вида homo sapiens, но связь эта отнюдь не непосредственная и далеко не прямолинейная. Тем не менее, потребность в творчестве столь же естественна, как и стремление к потребительству, например. И она возрастает по мере развития человека и общества. Последнее мне хочется подчеркнуть особо, ибо в этом факте, может быть, и спрятан ключ к двери в то общество, которое сможет восстановить утерянный режим коэволюции и предотвратить возможность деградации человека как биологического вида.

Вопрос о том, как мог в процессе эволюции (то есть самоорганизации) возникнуть феномен духовного мира, относится к числу самых сложных и загадочных. Я думаю, что процесс формирования духовного мира неотделим от процесса развития разума и становления общества. Это – тоже системное свойство нервной системы и мозга. Но не только их. Напомним еще раз: у некоторых пород осьминогов мозг не менее сложен, чем у человека, однако вряд ли можно говорить о разуме этого вида головоногих; они не создали и не могли создать основ цивилизации, поскольку, будучи каннибалами, не могли накапливать информацию и передавать ее другим поколениям; они были лишены возможности эффективного информационного взаимодействия. Поэтому мне представляется, что становление разума, возникновение духовного мира у человека это – результат удивительного сочетания не только системных свойств нервной системы, но и организации всего организма в целом, и того сообщества, вне которого у человека вряд ли могли бы возникнуть эти оба феномена. Во всяком случае, в той форме, в какой они существуют сегодня.

Дополнение к разделу. «Эволюция духовного мира: когда к человеку пришел Бог?»  – этот вопрос я встретил в заглавии одной философской работы, посвященной проблеме эволюционизма. Идеи универсальности этого процесса постепенно проникают во все более и более широкие сферы и, в частности, в понимание эволюции познания. И поставленный в названии философской работы вопрос не лишен смысла, если его понимать как определение этапа развития сознания.

Я уже обратил внимание, что рождение духовного мира тесно связано с эзотерическим познанием, в рамках которого и возникает феномен религиозности как следование определенной системе мифов. Но Бог в сознании людей – это высшая форма мифа, и он появился далеко не сразу. Его появление требовало уже достаточно развитого духовного мира и достаточно высокого уровня развития интеллекта, способного создавать сложные абстракции.

Развитие духовного мира – это тоже динамический процесс со своими бифуркационными состояниями, и одно из них связано с вопросом «когда к человеку пришел Бог?» Я думаю, что ответ на него дал Ясперс, введя понятие осевого времени как эпохи достижения средиземноморской цивилизацией определенного уровня зрелости. Это время Гомера, время становления иудаизма, время перестройки сознания человека и появления новых стимулов познания. В этот период утвердилась идея единобожия и возникли все основные религиозные мифы. Обратим внимание на их удивительное постоянство и живучесть. Конечно, эти мифы усложнялись и, следуя закону дивергенции, постепенно расходились в деталях, и тем не менее, за два с половиной тысячелетия они сохранили свои изначальные постулаты. Но этот период «дарвиновского развития» духовного мира человека тоже, кажется, вступает в предкритическую фазу своего развития. Мне представляется, что структура мифов, во всяком случае, христианских и иудаистских, в нынешнее время уже не отвечает потребностям людей. Об этом говорит, например, падение уровня религиозности в странах Европы и Америки. Конечно, этому факту можно найти и другие объяснения, но богослужения, произносимые на непонятном языке, напоминающие больше языческие обряды, и совместные молитвы постепенно уступают свое место проповедям. Это вовсе не означает, что Бог ушел из духовного мира людей, однако его восприятие стало другим и более многообразным. Этот факт имеет глубокое цивилизационное значение. Я думаю, например, что и у Альберта Эйнштейна был свой Бог, мало похожий на Иегову, хотя в графе «Вероисповедание» великий физик и писал «иудаизм». Я думаю, что Он был разным у Ю. А. Шрейдера, главы католической общины в Москве, и у Папы Иоанна Павла II, с которым Шрейдер встречался в начале 1990-х годов. С другой стороны, общность веры, общность церковных мифов является мощнейшим фактором, объединяющим народы. Но все подобные вопросы уже касаются не прошлого, а настоящего и даже будущего. А нам предстоит еще обсудить самые истоки современной цивилизационной палитры.

4. Неолитическая революция

Это еще одна катастрофа, по терминологии Рене Тома, или очередная бифуркация в истории становления человека. Ее последствия не менее значительны, чем революция палеолитическая, ибо она также качественно перестроила весь характер эволюции человека. Она вошла в историю антропогенеза под названием «неолитическая революция». И собственно от нее может идти отсчет веков в становлении современных цивилизаций.

Уже во времена нижнего палеолита, когда был изобретен кремневый топор, и в сознании пралюдей утвердилось табу «Не убий!», первобытные люди стали качественно выделяться среди остальных животных. Только у них одних власти биосоциальных законов была противопоставлена нравственность. Только у них одних возник духовный мир, а значит, появились и другие ценности, отличные от стремления к сиюминутному выживанию. Наконец, наши предки, утвердив это табу, «предпочли» общественное развитие биологическому, чисто индивидуальному. Но в течение всего палеолита они во многом еще почти не отличались от других хищников.

Люди тех времен жили охотой и собирательством и вписывались в естественный круговорот веществ в Природе, как и остальные животные. Чем лучше было их оружие, чем лучше была организация коллективной охоты, тем больше у них было пищи, и тем быстрее росла их численность. И всякий новый прием в добывании пищи ими использовался со всей той эффективностью, на которую они были способны. В этом они (впрочем, как и теперь) как раз ничем не отличались от обычных животных. Это и привело их к очередной катастрофе. Но тогда человечество справилось с возникшими трудностями, обретя совершенно новый образ жизни, хотя выход из эволюционного тупика потребовал не меньших жертв, чем изобретение топора и утверждение основ нравственности.

Неолитическая революция – событие совсем недавнего прошлого. Она закончилась в разных районах планеты в разное время, но в пределах примерно десяти тысяч лет тому назад. Она окончательно отдалила людей от животного мира и послужила истоком всех современных цивилизаций. Как и революция в нижнем палеолите, которая перевела потомков австралопитеков постепенно в русло общественного развития, новая перестройка носила тоже «техногенный характер», то есть определялась развитием искусственных орудий.

Вступление в эпоху неолита принято связывать с качественным усовершенствованием технологии обработки камня и созданием метательного оружия – копья, лука и т. д. Эти изобретения многократно усилили эффективность охоты и другие возможности жизнеобеспечения первобытного общества. Человек неолита немедленно пустил в дело новое оружие, и благодаря этим техническим новинкам стал «монополистом» в мире живого. И уже одним этим его судьба во многом была предрешена.

В самом деле, если в какой-либо экологической нише появляется вид-монополист, то это трагично не только для других обитателей ниши, но и для вида-монополиста. Максимальное использование своих возможностей, стремление к использованию своего сиюминутного превосходства – свойство, к сожалению, не только животных. И судьбу монополиста в экологической нише бывает нетрудно предсказать: этот вид достаточно быстро исчерпывает пищевые возможности своей ниши, экосистема чаще всего начинает деградировать, а вместе с ней погружается в кризис и монополист. В подобных условиях возможны два исхода. Первый: видмонополист деградирует вместе с экосистемой и в конечном итоге погибает. Иногда погибает и экосистема, но чаще она постепенно восстанавливается, но уже в новом качестве, без видамонополиста. Второй исход: вид-монополист обретает новую нишу, адаптируется к ее возможностям и начинает новый цикл своего развития.

С человеком как раз так и случилось: становясь монополистом в каком-либо охотничьем угодье, он находил новую нишу, новые охотничьи угодья, новые объекты охоты и делался еще более грозным монополистом. Но однажды изобретение метательного оружия поставило нашего предка перед лицом глобального, общепланетарного кризиса, поскольку его нишей, его ойкуменой13 стала теперь вся планета. Новая перестройка всего характера антропогенеза стала неизбежной. В тот период человек мог легко исчезнуть с лица планеты, ибо новых охотничьих угодий на планете уже не осталось. Однако этого не произошло: человек не просто нашел свою новую экологическую нишу, он сам создал ее, качественно перестроив свой образ жизни и характер своего жизнеобеспечения! И биосферу тоже!

___________

13 Ойкумена (греч.) – обитаемая часть суши, включающая все заселенные, освоенные или иным образом вовлеченные в орбиту жизни общества территории.

Обретение нового вида оружия превратило биологический вид homo sapiens в хищников-монополистов. И не просто монополистов, а монополистов всего живого мира. Оно поставило человека вне конкуренции по отношению к остальным, даже самым грозным хищникам. И эти возможности человек немедленно использовал. По-видимому, за считанные тысячелетия практически полностью были уничтожены все крупнокопытные и мамонты – основа рациона неолитических охотников. Технические достижения в очередной раз поставили человечество на грань катастрофы: оно оказалось перед лицом глобального голода, который имел место на всей территории планеты.

Но эта же реальность (недостаток пищи и неизбежность глобального голода) породила еще одно следствие – жесточайшую конкуренцию за оставшиеся охотничьи угодья.

И не случайно за время неолитического кризиса население Земли (за исключением зоны тропического леса) сократилось раз в десять. Впрочем, подобные оценки антропологов вряд ли точны, но сокращение численности населения в конце ледникового периода действительно имело место. Этот факт подтверждается резким уменьшением числа неолитических стоянок, открытых антропологами, по сравнению с числом палеолитических стоянок.

Но однажды кризис был преодолен. Человеку удалось открыть еще одну из тайн Природы – возможность создания искусственного круговорота веществ. Люди неолита научились сами создавать ресурс, необходимый для жизнеобеспечения. Люди научились возделывать землю и выращивать злаки. Первым из освоенных злаков была, вероятнее всего, полба. И произошло это открытие еще во времена окончания ледникового периода, в самом начале голоцена.14

___________

14 Голоцен (от греч. полный + новый) – послеледниковая эпоха. Современная геологическая эпоха, начало которой совпадает с окончанием последнего материкового оледенения Северной Европы.

Родиной земледелия, по мнению Н. И. Вавилова, были речные долины «плодородного треугольника» на Анатолийском плато, на территории современной Турции, у истоков великих рек Ближнего Востока – Тигра и Евфрата. И эти догадки великого русского биолога, ботаника и агронома были подтверждены недавними раскопками. Именно там возникла культура возделывания пшеницы. Это произошло 9–10 тысяч лет тому назад. Во всяком случае, раскопки в Хаджиляре и урочище Чатал-Куюке, сделанные американцами в 1970-х годах, показали, что около 8 тысяч лет тому назад, за несколько тысячелетий до появления письменности, до возникновения древних государств Египта и Шумера, в этих краях уже существовали развитое земледелие и городская жизнь.15 Появление земледельческих поселений в Анатолии отделяет от первых фараонов такая же бездна лет, как век фараонов от века атомного оружия. Этот факт еще раз подтверждает скорость развития общества и прежде всего оснащенности человечества техническими средствами при практической неизменности его чисто природных, биологических и психологических характеристик.

___________

15 Mellart J. The Neolithic of the Near East. N. Y., 1975. 

Позднее, с интервалом, может быть, в несколько тысяч лет на периферии земледельческого мира возникло скотоводство. Этот разрыв во времени между появлением земледелия и скотоводства и различие географических зон, где произошли описываемые события, как мы увидим, чрезвычайно важны для понимания генезиса современных цивилизаций и всей дальнейшей истории общества.

Собственно говоря, обсуждать возникновение и историю цивилизаций следует именно с неолитической революции.

5. Что такое цивилизация?

Разные авторы дают весьма различные определения этого феномена. Вот что по этому поводу написано, например, в знаменитом энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона: «Цивилизация (фр.)  – совокупность признаков общественного и политического уклада и духовного развития, отличающего высокую степень развития человеческого общества от первобытного состояния». Иногда понятие «цивилизация» отождествляют с понятием «культура», понятием, безусловно, более узким, ибо можно говорить, например, о культуре наскальной живописи или культуре обработки камня и т. д. Цивилизация включает в себя культуру, но лишь как одно из своих важнейших составляющих.

Я думаю, что определение, данное в словаре Брокгауза и Ефрона, в основных чертах правильное и может быть принято за основу. Позднее многие авторы давали его разнообразные расшифровки, уточняли признаки цивилизаций. Были даны классификации цивилизаций и установлено их удивительное разнообразие. Последний факт имеет особое значение для понимания процесса самоорганизации общества и особенностей его развития, поскольку он демонстрирует, в частности, рост разнообразия организационных форм, свойственных остальной Природе, непрерывный рост разнообразия особенностей жизнедеятельности во всех сферах развития общества. Таким образом, развитие Природы проявляется не только в росте биоразнообразия, но и в разнообразии цивилизаций. Это обстоятельство подтверждает общий закон дивергенции организационных структур материального мира в процессе его развития.

Я буду трактовать понятие цивилизации достаточно близко к определению, данному в знаменитом словаре, но все-таки несколько иначе. Цивилизацией, как мне кажется, целесообразно называть некоторую общность людей, связанную не только культурными традициями, технологическими навыками, особенностями политического и общественного уклада, но прежде всего структурой ценностей, особенностями духовного мира. Если угодно, – общностью миропонимания и близостью мировоззрений.

Итак, цивилизация – это прежде всего некоторая общность людей!

Историки и культурологи насчитывают множество разных цивилизаций. Но в этом разнообразии существует и некоторая условная дихотомия.16 Иногда принято говорить о традиционных и техногенных цивилизациях. Мне окажется удобным использовать эту терминологию, поскольку она отражает одну из важнейших особенностей цивилизаций – взаимозависимость индивида и общества. Эта характеристика удивительно устойчива, и несмотря на все превратности судеб народов, она проходит не только через века, но и через тысячелетия, порой проявляясь самым неожиданным образом. Потому я ее и использую в качестве отправной.

___________

16 Дихотомия (греч. – разделение надвое) – способ классификации: множества разбиваются на пары «соподчиненных» элементов (подмножеств). 

6. Рождение цивилизаций

Мне представляется, что начало истории развития цивилизаций следует связывать с неолитической революцией. Можно, конечно, говорить и о цивилизациях первобытных охотников, что и делают некоторые авторы. Так, например, описывая особенности мустьерской культуры, иногда говорят о цивилизации неандертальцев. Но в доледниковую эпоху, если мы будем ориентироваться на аналогию с идеологией первобытных племен, еще трудно говорить о некоторой общности: похожесть правил жизни – еще не общность! Люди жили тогда, вероятно, так же, как и племена, которые изучал на Новой Гвинее Миклухо-Маклай, маленькими общинами. Они вряд ли чувствовали какое-либо единство. Во всяком случае, они могли спокойно съесть человека из соседнего поселения, не считая его своим.

Поэтому первыми цивилизациями, по моему глубокому убеждению, следует считать земледельческие цивилизации, возникшие в долинах великих рек. Они уже отвечали приведенному выше определению. Человек тех времен стал уже другим, во многом отличным от человека начала ледниковой эпохи. У него, и это весьма существенно, возникла собственность, а с ней – и новые потребности, неведомые первобытным охотникам и собирателям. Обретение собственности постепенно стало играть всё большую роль в направленности усилий обществ начала голоцена. Но главной особенностью земледельческих цивилизаций было, вероятно, полное подчинение индивида потребностям общества.

В самом деле, первые земледельцы могли существовать только в жестких пространственных рамках, в условиях четкой согласованности своей деятельности с природными циклами. Поэтому, добиваясь определенных успехов, они в качестве высшей ценности принимали собственную цивилизацию со свойственной ей совокупностью правил общежития, жизненными ритмами, верованиями… Их совсем не интересовали завоевания, поиски новых земель и любые рискованные начинания. Эти самые первые земледельческие цивилизации и стали прототипами цивилизаций, которые теперь часто называют традиционными. Воины и боевые дружины не были определяющими в судьбе этих народов. Я думаю, что именно в рамках подобных традиционных цивилизаций и родился матриархат. И понятно, почему: основные ценности традиционного общества – сохранение своего очага, культура труда и быта, сохранение достигнутого уровня благополучия – были для них самым важным. А это как раз и было тем, что связано в представлении людей с заботами женщины.

Личность, инициатива не играли существенной роли в судьбах земледельческой общины, «МЫ», а не «Я» определяло образ мышления и благополучие жителей речных долин. И несмотря на то, что институт собственности уже существовал в древних земледельческих цивилизациях, человек принадлежал не столько самому себе, сколько был ячейкой своей семьи, рода. Отсюда и ориентация духовного мира, и структура ценностей – добросовестное выполнение порученной работы, почитание старших и т. д.

Совершенно иная ситуация сложилась на границах ойкумены. Там охотники, сумевшие пережить неолитическую революцию, постепенно превращались в скотоводов и пастухов. Возможность разведения домашних животных тоже была грандиозным завоеванием человека. И оно породило свой тип цивилизации, качественно отличный от земледельческих, поскольку условия жизни скотоводов были совершенно иными. Они вынуждены были стать кочевниками и едва ли не главным в их жизни стал поиск новых земель, новых пастбищ, которых всегда не хватало. Охрана пастбищ и скота сделались главным содержанием их жизни. Но свободных пастбищ становилось всё меньше и меньше, их приходилось завоевывать. В этих условиях формировались общности с совершенно иными героями. На первое место выдвигается пастух и воин. Умения пасти скот, отвоевывать и защищать пастбища сделались основой жизнедеятельности возникающих цивилизаций. Вероятнее всего, именно эти народы стали основателями будущих «техногенных», или «технотронных», как иногда говорят, цивилизаций.

Но такое разделение народов не могло быть вечным. Однажды, когда цивилизации кочевников-скотоводов набрали силу, а свободных пастбищ почти не осталось, они начали свое движение на юг и стали подчинять себе благополучные и богатые земледельческие края, где было много хлеба, но мало воинов. Вот тогда-то, наверное, и началась «настоящая история». Та история, которую мы изучаем сегодня. Многочисленные переселения народов зафиксировались в памяти людей и подтверждены археологией. Среди них известное завоевание Египта «морскими народами». Но это – факт уже относительно поздней истории. Переселения начались, вероятно, гораздо раньше. Например, часть племен арийского корня, благополучно существовали в период «максимума голоцена» (в эпоху с наиболее благоприятными климатическими условиями), то есть за несколько тысячелетий до писанной истории, в степях нынешнего русского Ополья. Но вот однажды, когда начали ухудшаться условия жизни и прежде всего климат, травостои обеднели, и часть этих племен начала перекочевку. Осев в верховьях Инда и Ганга, они породили одну из самых традиционных цивилизаций. А другие племена того же арийского корня откочевали на юго-запад и сделались предками будущих европейцев. Их место заняли другие скотоводы, которые пасли уже не крупный рогатый скот, а овец. Это были племена уже угро-финского корня.

Покоряя пахарей, скотоводы оседали в новых землях, смешивались с побежденными. Вот почему все современные цивилизации – некоторый симбиоз земледельческих цивилизаций и цивилизаций агрессивных кочевых племен. Вероятно, дольше всех первобытную «земледельческую чистоту» сохраняла минойская цивилизация на острове Крит, в чем помогало ей ее островное положение. Но и она однажды была сметена северными варварами-ахейцами, создавшими на ее развалинах великолепную крито-микенскую культуру, родившую Гомера и всю античную Грецию. А через несколько веков там же родилась и греческая философия, осознавшая роль личности и потенциал отдельного человека.

Удивительно, но многие родовые метки исходных цивилизаций сохраняются до сих пор. Поэтому используемое мной разделение цивилизаций на традиционные и технотронные сохраняет смысл и сегодня. В земледельческих странах, например, сохранение присущего им образа жизни, проверенного тысячелетней практикой, и теперь почитается за высшую ценность. Классический тому пример – цивилизации Ближнего Востока. Ни завоевания Александра Македонского, ни ураган Тамерлана, сметавший народы и государства, ни арабские завоевания не изменили настроя этих народов. Потому-то, ценя прежде всего сохранение жизненных устоев, они с такой легкостью приняли ислам с его шариатом и отвергли иудаизм и христианство с их более легализованным индивидуализмом.

И вряд ли прав Тойнби, утверждающий, что религиями формируются цивилизации. Религии играют огромную роль в формировании цивилизаций, но нельзя забывать, что цивилизации старше любой религии и именно они выбирают себе религию и адаптируют их к своим традициям, проверенным историческим опытом.

Конечно, цивилизации тоже эволюционируют, но значительно медленнее, чем развивается технологическая основа общества. Пример тому – Япония. На протяжении многих столетий она была образцом традиционной цивилизации с абсолютным превалированием принципа «сначала МЫ и только потом Я!» После революции Мэйдзи17 прошло менее полутора веков, а сегодня Япония – одно из самых передовых государств планеты. Но принцип «не высовываться», «быть как все» и сейчас играет в жизни японцев очень важную роль. Удивительная дисциплина нации, ответственность за порученную работу, пожизненный найм служащих на работу в фирму – все это наследие той традиционности, которая определяла развитие цивилизации Японии до революции Мэйдзи.

__________

17 Революция Мэйдзи – революция 1867–1868 гг., восстановившая власть императоров в Японии. С 1868 г. император Муцухито стал проводить социально-экономические реформы. (Мэйдзи – яп. – просвещенное правление.)

7. Некоторые итоги неолитической революции

Неолитическая революция означала новую смену канала эволюционного процесса биосферы. Подчеркну: не только человечества, но и биосферы в целом, ибо человек постепенно становился определяющим фактором развития биосферы, ее биотической и абиотической составляющих. Благодаря деятельности человека возникают новые биогеохимические циклы, появляются новые формы организации материи. Человек начал определять будущее биосферы в большей степени, чем другие факторы, в ней действующие. Но все-таки самым существенным из итогов неолитической революции является качественная смена характера развития самого человека и структуры его потребностей. Мне кажется необходимым особенно выделить следующие два обстоятельства.

Первое. Неолитическая революция была еще одним шагом, отделившим человека от остального живого мира. Человек научился вмешиваться в сами процессы эволюции Природы, открыв возможность создавать искусственные биогеохимические циклы, научившись выводить новые породы животных и новые сорта растений, которые без целенаправленных действий людей никогда не возникли бы. Тем самым изменялись сами механизмы развития биосферы и многих ее составляющих.

«Третья природа», создаваемая человеком, стала непрерывно расширять свою сферу, вселяя в человека веру в собственное могущество. Он начинал по-иному мыслить, по-иному представлять свое место в Природе. Однажды устами одного из умнейших людей эпохи Возрождения, Фрэнсиса Бэкона, человек сформулировал цель своей жизнедеятельности как не больше и не меньше, чем «покорение Природы»! Сочетание открывшихся возможностей создания Природы, ее могущества и психологического настроя общества, ориентированного на покорение «третьей природы», может иметь для человека самые трагические последствия.

Второе. Вместе с неолитической революцией родилась собственность. У первобытных охотников, конечно, тоже была некоторая личная собственность – оружие, например. Но теперь возникла собственность, пользование которой намного превышало потребности личного выживания человека, ею обладавшего. Появилась возможность извлечения выгоды из обладания собственностью, в частности, эксплуатация человека человеком. Но одновременно появились и новые стимулы активной человеческой деятельности – потребность в собственности и способах ее эффективного использования.

Вместе с появлением собственности стало рождаться и общество потребления, идеалы которого не противоречили тем стремлениям к сохранению стабильности организмов, которые присущи живому миру. Стали возникать новые механизмы жизнедеятельности общества, и постепенно стал возникать тот спектр цивилизаций, который мы видим в настоящее время.

Процессы, которые породила неолитическая революция, уже качественно отличались от тех, которые имели место в остальной биосфере. Возникала реальная опасность их рассогласования, опасность нарушения принципов коэволюции человека с остальным живым миром. Эта опасность тем более реальна, что обретя удивительное могущество, человек физиологически и психологически остается тем же кроманьонцем, который расправлялся с мамонтами и ел неандертальцев. 

 

	Стратегии развития | В мире «Век свершений» и его мировоззрение
	Экологическое образование | В мире Основы универсального эволюционизма. Исходные постулаты и представления о «первопонятиях»
	Экологическое образование | В мире Простейшая «Картина мира»
	Экология | В мире Система «геосфера + жизнь»
	Общество | В мире Проблемы самоорганизации общества
	Российская федерация | Экологи 105 лет Никите Николаевичу Моисееву