Влияние климатических изменений на экономику России. Адаптация к изменению климата в РФ

Климатические изменения затрагивают все регионы и страны мира. К сожалению, их негативные последствия значительны и постоянно возрастают. Ущерб для мировой экономики уже оценивается в сотни миллиардов долларов США в год1, а в перспективе до 2100 года может он достигнуть 20% глобального валового продукта2.

В России изменение климата носит более драматический характер. За последние 100 лет (1907–2006 гг.) по данным сети Росгидромета потепление в целом по России составило 1,29 °С при среднем глобальном потеплении за 150 лет на 0,74 °С3. При этом средняя скорость роста среднегодовой температуры воздуха с 1976 по 2012 гг. в целом по России составила 0,43 °С за 10 лет, это более чем в два раза превышает аналогичный показатель для глобальной температуры4. Во многих регионах наблюдается гораздо больший рост. Так, например, на старейшей метеостанции России, расположенной в г. Барнауле данные наблюдений фиксируют рост среднегодовой температуры более чем на 3,5°С, начиная с 1838 г. Особенно быстрый рост температуры наблюдается в северных районах страны. По оценкам Главной гидрометеорологической обсерватории (ГГО) им. А. И. Воейкова, при самых пессимистических сценариях рост температуры для ряда регионов может превысить 7-8 °С к 2100 г.5

Однако рост температуры — далеко не единственное и не самое опасное проявление происходящих изменений климата. Наиболее опасные последствия климатических изменений связаны с такими стихийными природными явлениями, как наводнения, таяние и исчезновение ледников, оползни и сели, засухи, тепловые волны и волны холода, рост уровня океана и затопление прибрежных районов, распространение заболеваний и ареалов обитания насекомых-переносчиков болезней (клещевой энцефалит, малярия, лихорадка Лайма и др.).

Данные Росгидромета свидетельствуют об учащении опасных гидрометеорологических явлений в стране. За весь период наблюдений 2012 год стал рекордным —(469 крупномасштабных опасных природных явлений), как и последние 10 лет (ежегодно не менее 310 явлений!).

Один из «спорных» вопросов о роли климатических изменений в России связан с сельским хозяйством. Распространено мнение о том, что происходящие изменения благоприятны для агропроизводства. Это отчасти верно — по оценкам ВНИИСХМ климатообусловленная урожайность зерновых культур в последние годы росла.

Однако засухи 2010 и 2012 годов, когда ущерб от потери урожаев превысил 300 млрд рублей6, опровергают мнение «позитивистов». Прогнозы до 2030 и 2050 гг. не оставляют сомнений в необходимости адаптации отрасли к последствиям изменения климата: при аридных сценариях климатообусловленная урожайность снизится на 9% и 17% соответственно 7.

Подробный научный обзор влияния глобального потепления на экономику в целом и на отдельные отрасли на период до 2030 года и дальнейшую перспективу представлен в работе авторского научного коллектива под эгидой Росгидромета8.

Несмотря на достаточно консервативные предположения, авторы публикации оценивают ущерб от экстремальных и опасных природных явлений при изменении климата в 2% ВВП ежегодно9, а в некоторых субъектах Федерации — до 5% валового регионального продукта. Авторы также считают, что «примерно к 2030 г. могут возникнуть климатические барьеры, тормозящие экономический рост», поскольку в 2011 «признаки таких барьеров уже проявились»10.

Однако, несмотря на обилие научной информации, отношение к проблеме изменения климата в России сдержанное. Скорее даже критическое, ведь в средствах массовой информации широко распространялись сомнения в научной достоверности изменений климата, наличии при этом больших неопределенностей, недостаточно существенной роли человеческого фактора, да и вообще обсуждался переход в эпоху глобального похолодания. Из такой интерпретации научных данных сформировалось крайне запутанное общественное мнение по проблеме климатических изменений в России. Обеспокоенность населения возникает лишь в периоды особенно явных природных катаклизмов, таких как тепловая волна и возгорание торфяников в центрально-европейской части России в 2003 г., масштабные лесные пожары 2010 г., засуха в сельскохозяйственных районах страны летом 2010 и 2012 гг., а также беспрецендентный паводок в бассейне Амура в 2013 г. А по мере снижения остроты проблем общество все меньше требует активных действий со стороны властей.

Для государственной власти проблема климата также выглядит весьма запутанной. Здесь речь идет уже не столько о научных данных, которых для принятия решений вполне достаточно, а о совершенно других соображениях. Например, о внешнеполитических вопросах: с кем сотрудничать, а кому «вставлять палки в колеса» на международных переговорах; как справедливо (об этом «гибком» термине очень трудно договориться в ООН) распределять обязательства по снижению выбросов парниковых газов между странами; как использовать климатические переговоры для решения других политических вопросов («обмен позиций» на членство в ВТО, ОЭСР и т.п.) и многие другие вопросы.

Или об экономических соображениях: приоритетность добычи и экспорта углеводородов, наращивания выпуска металлов и других энергоемких производств, неприоритетность климата — зачем создавать условия для возможного ограничения потребления нефти, газа и угля, ведь мы их планируем производить, потреблять и продавать в больших количествах долгие годы.

Ориентация на углеродоемкий экономический рост приводит к игнорированию глобальных тенденций развития экономики, в первую очередь бума в отраслях «зеленой экономики», по признанию многих экспертов являющегося движущей силой (драйвером) модернизации и низкоуглеродного развития мировой экономики в 21 веке. Это возобновляемые источники энергии, повышение энергоэффективности, экологическое домостроение, управление отходами, водными и земельными ресурсами на принципах экологически устойчивого развития. По всем этим направлениям России пока похвастаться нечем, в отличие от Германии, Великобритании, США, Японии, Китая и многих других государств.

Возможно, проблемой для власти является и сложность администрирования климатической политики. Ведь в ней переплетаются вопросы экономики, энергетики, экологии, здоровья населения, регионального развития, международной политики и т. д.

Из этого, вероятно, следует и формирование размытого общественного мнения по климатической проблеме в государственных СМИ, сложность и крайне низкая продуктивность принимаемых решений по климатическим вопросам, и сдержанность в международных переговорах по Рамочной конвенции по изменению климата (РКИК ООН) и Киотскому протоколу.

Отметим, однако, что формально политика в области изменения климата в России есть. Общие ее принципы и задачи сформулированы в Климатической доктрине РФ (2009 г.) и плане ее реализации (2011 г.), где определены 29 задач, сроки их исполнения и ответственные министерства и ведомства. Россия довольно активно участвует в научных программах по климатической проблематике, вносит вклад в работу Всемирной метеорологической организации (ВМО), Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК) и т. д. С точки зрения международных процессов, Россия — сторона РКИК ООН, Киотского протокола, участница переговоров о новом климатическом соглашении, поддерживает инициативы под эгидой «Группы восьми» и «Большой Двадцатки» и т. п.

На первый взгляд, все правильно, формально все элементы, характерные для современной климатической политики, в России есть. Однако это впечатление резко меняется, если рассматривать ситуацию с позиции результатов, а не деклараций и процесса принятия решений.

Вот несколько наблюдений в этой связи:

• До сих пор не определены политически или юридически обязывающие цели по ограничению/снижению выбросов парниковых газов. Проект указа президента РФ на эту тему больше года согласовывается в правительстве, но так и не принят на момент написания этой статьи. Да и ожидаемая цель -25% от уровня 1990 года к 2020 году представляется довольно слабой (для этого России надо наращивать выбросы примерно на 15% от текущего уровння). Более долгосрочных целей Россия также не формулирует.

• Официальный учет выбросов парниковых газов ведется лишь на очень агрегированном уровне по международным стандартам для национальной инвентаризации (где данные представлены в очень обобщенных категориях, их невозможно использовать для принятия управленческих решений на уровне отраслей, секторов экономики). До сих пор не предпринято никаких усилий по созданию системы учета выбросов парниковых газов по источникам (как это сделано в Евросоюзе, США, Австралии, Казахстане и многих других государствах). А то, что не измеряется, невозможно и контролировать11.

• Показатели выбросов парниковых газов не включены в критерии оценки эффективности государственной политики, не являются обязательными для отчетности предприятий. А значит, выбор в пользу той или иной политики, программы, инвестпроекта, не определяется никакими «низкоуглеродными» соображениями.

• Целевых механизмов поддержки проектов и технологий по снижению выбросов углерода в России не существует. До конца 2012 года действовал механизм совместного осуществления (по ст. 6 Киотского протокола), однако в связи с неучастием России в режиме количественных обязательств (квот на выбросы) в период 2013–2020 гг., этот механизм стал недоступен для отечественных предприятий. Доступ на мировой углеродный рынок с оборотом более 150 млрд долларов США оказался закрыт. А ведь Россия вышла на второе место в мире после Китая на рынке проектных углеродных единиц, реализовано более 150 проектов в различных отраслях экономики и регионах страны, запланированы

еще сотни проектов до 2020 года. Получив около 30 млрд рублей «углеродных» доходов, мы вышли из режима обязательств по Киотскому протоколу и далее не сможем участвовать в этом рынке.

• Так и не принято никаких стратегий, программ, проектов по адаптации различных отраслей экономики или регионов к климатическим изменениям. Реализуемые меры больше напоминают «пожарные», чтобы снять остроту ситуации.

Так, например, в 2010 году после масштабных лесных пожаров, прокатившихся по стране, было выделено более 15 млрд рублей на лесопожарную технику.

В 2010 и 2012 годах после засухи, уничтожившей большую часть урожая в сельском хозяйстве, были выделены миллиардные субсидии пострадавшим агропроизводителям.

• Заявив о присоединении к Коалиции по краткосрочным факторам влияния на климат (сажа, метан и др.) в 2012 году, Россия так и приняла никаких обязательств, не определила даже ведомство, ответственное за работу по этому направлению.

Политика в области адаптации к климатическим изменениям в России тоже формально существует, но на деле отсутствует. Отчитаться можно, заявляя о том, что реализуется большой объем программ, мер, проектов, направленных на снижение и предотвращение негативных последствий погодно-климатических катаклизмов. В лесном хозяйстве — тушение лесных пожаров, закупки техники, в сельском — помощь (субсидии) аграриям в посадке агрокультур, компенсации за неурожай, в водном — меры по контролю санитарно-эпидемиологических показателей, качества воды...

В то же время какой-то комплексной, системной адаптационной политики в стране так и не создано. Можно объяснять это низким приоритетом климатической тематики в целом, существующим распределением полномочий между федеральным центром и регионами (например, вся ответственность за леса лежит на регионах после вступления в силу Лесного кодекса в 2006 г.), нехваткой средств в период кризиса, сложностью администрирования этих вопросов. Однако с точки зрения результатов, картина выглядит примерно так. Риски от неблагоприятных погодно-климатических явлений (а их частота возрастает, причем 2012 год признан Росгидрометом как рекордный по числу острых метеорологических явлений) лежат на производителях и населении страны. При этом никакой долгосрочной стратегии управления этими рисками нет, а меры борьбы с последствиями малоэффективны. Наладить систему страхования «климатических» рисков уже который год не удается. И не удивительно, ведь ущерб от погодных аномалий может быть чрезвычайно большим, а вероятность его постоянно растет (по мере увеличения соответствующих событий). Какие конкретно риски наблюдаются в России и кто за них расплачивается? Несколько примеров.

Агропроизводители. В 2010 и 2012 гг. случились небывалые засухи. Ущерб от несобранного урожая (и испорченного зерна) превысил 300 млрд рублей. Кредиторская задолженность сельхозпредприятий страны перевалила за 1,7 триллионов рублей!

При этом цены на зерно повышались за последние 3 года неоднократно и в несколько раз. По сути, население полностью компенсировало за счет роста цен на хлеб потери от несобранного урожая.

Лесное хозяйство. Лесные пожары, болезни и вредители наносят серьезный ущерб лесопромышленникам. Взяв в аренду участки леса, предприятия рискуют не только потерять деловую древесину на корню, но и понести немалый ущерб в случае пожара (арендатор должен помогать в тушении лесных пожаров, да и инфраструктура по вывозу леса может пострадать, ее придется восстанавливать). Как индикатор — задолженность лесных предприятий неизменно растет и уже составляет десятки миллиардов рублей. Какова стратегия государства? Выделяются средства на закупку лесопожарной техники. Но, как всегда, получается не без изъянов — машины куплены, а денег на бензин и зарплату работникам нет.

Население. Лето 2010 года в центральной России унесло тысячи человеческих жизней. Причина — затяжная тепловая волна в сочетании с дымом от лесных и торфяных пожаров, загрязнением приземного воздуха, выделением озона и других вредных веществ от фотохимических реакций. Не менее трагические тепловые волны случались и ранее — в 2002 и 2003 годах они прокатились по Западной Европе и европейской части России. Только вот последствия были разные: в странах Евросоюза были приняты масштабные меры по обеспечению населения водой, кондиционерами в общественных местах, скорой медицинской помощью, консультациями специалистов и т. д. В России ничего подобного не произошло. Можно вспомнить и о таких последствиях потепления, как расширение ареалов обитания насекомых-переносчиков энцефалита, малярии, боррелиоза и других болезней, продолжающиеся трагедии в период весенних паводков (Ленск, Крымск) и многое другое.

В целом, климатическую политику России можно назвать двойственной: она существует на бумаге — в виде решений, постановлений, указов. Однако никаких существенных системных мер по реализации этой политики не предпринимается. Ни внутренних, ни внешних предпосылок к активизации мер по снижению выбросов парниковых газов и адаптации к изменению климата пока не намечается. Более того, существующие стратегии и планы (ориентированные на наращивание производства и потребления ископаемого топлива, энергоемкой продукции) фактически «консервируют» нынешний тренд развития страны как минимум на 20 лет, демотивируют власть и бизнес на всех уровнях в движении к «зеленой» экономике, внедрению низкоуглеродных технологий, масштабному использованию возобновляемых источников энергии. Россия остается вне современных тенденций (мейнстрима) экологизации и климатической нейтральности развития экономики. Возможно, по мере нарастания рисков и фактического (а не прогнозируемого учеными) ущерба для населения и предприятий от климатических аномалий, а также потеря конкурентоспособности на рынках развитых стран (уже учитывающих углеродные и экологические факторы в цене продукции), в России появятся более значимые стимулы к проведению активной климатической политики, конструктивному сотрудничеству в этой области с мировым сообществом. А пока… У российского народа есть подходящая поговорка —пока гром не грянет, мужик не перекрестится!

Георгий Сафонов

Из сборника "Устойчивое развитие в России"

______________________________________________

1 Краткий обзор доклада Николаса Стерна «Экономика изменения климата» / Кокорин А.О., Кураев С.Н. , Юлкин М.А. // М.: WWF России, 2009. >>http://wwf.ru/resources/publ/book/329; полный текст доклада на английском языке в The Economics of Climate Change. The Stern Review, Nicholas Stern, Cabinet Office — HM Treasury, Cambridge, January 2007.

2 В 2012 г. глобальный ВВП составил около 85 трлн долл. США (по паритету покупательной способности). То есть, если бы такой ущерб возник сегодня, потери достигали бы 17 триллионов долларов.

3 Четвертый оценочный доклад об изменении климата МГЭИК. >>www.ipcc.ch.

4 Доклад об особенностях климата на территории Российской Федерации за 2012 год. М.: Росгидромет, 2013. С. 6. >>http://climatechange.igce.ru/index.php?option=com_docman&Itemid=73&gid=27&lang=ru

5 См. интерактивный раздел по оценке климатических изменений в XXI веке >>http://voeikovmgo.ru/ru/izmenenie-klimata-v-rossii-v-xxi-veke.

6 Сафонов Г.В., Сафонова Ю.А. Экономический анализ влияния изменения климата на сельское хозяйство России: национальные и региональные аспекты (на примере производства зерновых культур). М.: ОКСФАМ, 2013.

7 См. данные ВНИИСХМ на веб-сайте >>http://www.agromet.ru/index.php?id=77.

8 Оценка макроэкономических последствий изменений климата на территории Российской Федерации на период до 2030 г. и дальнейшую перспективу / [В.М. Катцов, Н.В. Кобышева, В.П. Мелешко и др.] ; под ред. д. ф.-м. н. В.М. Катцова, д. э. н., проф. Б.Н. Порфирьева ;Федер. служба по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды (Росгидромет).Москва : Д'АРТ : Главная геофизическая обсерватория, 2011. Отчет доступен на сайте >>http://voeikovmgo.ru/ru/otsenka-makroekonomicheskikh-posledstvij-izmeneniya-klimata

9 Случись такой «климатический» ущерб в 2012 году, потери превысили бы 50 млрд долларов США (по паритету покупательной способности).

10 Там же. С. 174.

11 Учет выбросов метана на предприятиях можно записать как некоторое достижение последних лет, однако остается много вопросов относительно применяемых методик, организации учета, представления отчетности и проверки (верификации) данных.