Дебаты по поводу закона об «иностранных агентах» показывают, что большинство российских граждан совершенно «не в теме». То есть не представляют себе, что такое некоммерческие организации, чем они занимаются и т.д.

Соответственно, бессмысленными становятся различные опросы, которые проводятся в Интернете и на которые ссылаются многие политики. Поэтому я решила осуществить небольшой ликбез в виде ответов на основные вопросы, так как сама являюсь одним из руководителей крупной общественной организации, отметившей 15-летие работы. Тем более что проблема на самом деле выходит далеко за рамки деятельности НКО.

1. Чем занимаются НКО (некоммерческие организации)? По сути – тем же, чем должны заниматься властные органы. То есть, торжественно говоря, различной деятельностью на благо общества — в сферах культуры (в том числе возрождения и развития национальных культур), охраны природы, социальной защиты (особенно уязвимых групп населения), развития новых технологий, малого бизнеса… В общем, нет области, где бы не действовали НКО, – как в России, так и в других странах.

2. Из этого часто следует второй вопрос: зачем НКО вообще нужны, раз всем этим занимается государство? На мой взгляд, это вопрос риторический, но судя, опять же, по комментариям, многие люди весьма нуждаются в том, чтобы им представили какие-то простые тезисы.

Итак, представим себе идеальное государство, где на лестнице власти с самого верха и до низа стоят компетентные, ответственные, бескорыстные люди, которые денно и нощно пекутся о нашем благе. Нужны были бы НКО в этой райской идиллии? Да, нужны даже и в этом случае – хотя бы для обратной связи населения с чиновниками. Общеизвестно, что для успешного функционирования любой системы (биологической, технической, социальной) наличие обратной связи обязательно.

А теперь представим себе реальное государство,  – неважно, российское, какое-то европейское, США или Зимбабве. В нем на ступенях лестницы власти стоят, увы, далеко не идеальные люди, к тому же подверженные особым искушениям. Вряд ли у кого-то повернется язык сказать, что они всегда пекутся об общем благе — пусть не нощно, но хотя бы денно, в рабочее время. Что они, принимая всевозможные государственные программы, всегда исходят из интересов населения, — даже если эти интересы противоречат их собственным, частным. И, наконец, — что все государственные деятели действительно компетентны. Ведь не случайно к большинству наших реформ применим бессмертный афоризм: «хотели как лучше, а оказалось, как всегда». А это и значит, что к обсуждению не были привлечены настоящие специалисты. Ведь даже для того, чтобы отобрать экспертов, чиновнику надо самому хоть отчасти разбираться в теме.

Отсюда ясно, почему термин «государственные интересы» всегда нуждается в расшифровке – что именно имеется в виду: конкретные властители (как Людовик IV, с его знаменитым «Государство – это я») — или основная масса населения? Отсюда же ясно, почему во все времена существовала оппозиция «власть – общество» — для контроля за действиями власти. Раньше этот контроль, как правило, проходил весьма жестко: когда власть зарывалась или же оказывалась совсем уж бессильной и некомпетентной, ее просто убирали, сносили головы царям. Но постепенно формировались и юридически закреплялись различные мягкие формы этого контроля — когда население может легальными способами заставить чиновников соблюдать законы. И, кроме того, всегда существовала  вторая форма общественной деятельности — попросту выполнять за чиновников их прямые обязанности. Как мать, устав твердить ребенку одно и то же, в конце концов сама уберет за него разбросанные игрушки и раскиданную одежду.

Собственно говоря, эти две функции и выполняют сегодня НКО во всем мире. Иначе говоря, НКО – институциализированная форма гражданского общества. И, несмотря на всю риторику вокруг этого понятия, оно отнюдь не искусственно (в своей глубинной сути), а сформировано самой историей.

3. Из сказанного очевидно наше возражение к тезису: «если НКО выступают против «политики правительства» в каком-то вопросе, — то они, мол, тем самым действуют во вред обществу». Общество и власть – отнюдь не «близнецы-братья». И если НКО выступают, например, против той же ювенальной юстиции, то они именно отстаивают интересы общества. И если, несмотря на это, власть все же примет этот закон, – он будет откровенно вредить интересам большинства людей.

При этом хочу подчеркнуть важный момент. Сегодня сфера НКО очень разнородна, но в ней все больше выделяется пласт организаций, где работают именно специалисты, опять же, в самых разных областях. Их основная работа – например, в НИИ или учебных вузах, а свободное время они посвящают общественной деятельности – соответственно, прилагая к ней весь свой опыт и профессионализм (такова, кстати, наша организация и десятки ее партнеров). Поэтому когда они выступают против того или иного проекта, то обосновывают свое мнение, как полагается, серьезными научными данными и аргументами. И предлагают свои варианты, тоже всегда серьезно обоснованные. Более того, сотрудники НКО самым детальным образом изучают доводы оппонентов. И весьма часто оказывается, что это откровенно «дутые» доводы, не выдерживающие даже поверхностной критики (хороший пример – проект газопровода «Алтай» через плоскогорье Укок). И еще ни разу я не видела, чтобы на аргументы специалистов из НКО был получен такой же серьезный, по пунктам, ответ. Оппоненты либо молчат, либо отделываются общими фразами, либо, как и сейчас, начинают попросту клеймить НКО «врагами народа».

4. Теперь «о главном», о пресловутых «иностранных агентах». Логика инициаторов закона проста, как табуретка: если НКО получают гранты от иностранных фондов, то значит, «выполняют их заказы».

Я не буду разжевывать много раз повторенный контраргумент: давайте больше российских грантов – и никому не нужны будут западные. Жить-то и работать НКО на что-то надо! Но, повторю, дело не только в этом. Если западные деньги «изобличают» их получателей, то половине страны надо каяться и признавать себя «агентами» — хотя бы, например, аспирантам и молодым ученым, которые ездят за границу на стажировки. А как  оценить само правительство, получающее западные кредиты? Или совместные предприятия с иностранным капиталом? Очевидно, что, помимо дивидендов и процентов, западные инвесторы выдвигают социальные и политические требования. Вот они-то — хотя бы в силу масштаба! —  как раз и «влияют на политику государства». Например, откуда подул ветер с этой самой ювенальной юстицией? Кому из западных инвесторов она понадобилась? Ведь не российским же людям (тому, кто мало знаком с этим «проектом», очень рекомендую прочесть материалы Круглого стола по ювенальной юстиции, организованного в 2012 году Центром проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования под руководством проф. С.С. Сулакшина).

И самое главное: проконтролировать деятельность той или иной монополии мы, если и можем, то с большим трудом. А деятельность НКО – прозрачна до последнего камушка на дне.  Кто только не проверяет НКО – начиная с налоговой и заканчивая Комитетами юстиции, которым ежегодно подаются отчеты! Не говоря уж о том, что работа НКО по самой своей сути открыта, так как они в высшей степени заинтересованы в помощи общества – ведь на него и работают!

Но иногда вопрос звучит так: а зачем западным фондам бескорыстно помогать другой стране? Кто вообще будет кому-то помогать, не преследуя своих целей? Это более серьезный аргумент, поэтому остановимся на нем подробнее.

Начнем с того, что, разумеется, есть структуры, которые действуют именно так – под предлогом грантов стремятся оказать воздействие  на получателей в интересах своего государства и во вред нашей стране. Но ведь их очень легко вычленить, как и те организации, которые по недомыслию или сознательно идут на это. Если главной целью гранта является не аргументированное решение конкретного вопроса в конкретной сфере, а просто «повышение активности населения в отстаивании своих прав и свобод», а главным методом – массовые акции, провоцирующие немотивированную агрессию, то тут все ясно.

Но точно так же, с другой стороны,  легко вычленить фонды и проекты, в основе которых лежит глубинное понимание: мы все живем на одной маленькой  планете. И все, что происходит не только у ближних, но и у дальних соседей,  — «аукнется» на нас: разрушение природных систем, техногенные катастрофы, истощение ресурсов и т.п. Как в многоквартирном доме: нельзя заботиться только о своей квартире, надо давать деньги на содержание и ремонт всего дома. И если какие-то эгоистичные или недалекие соседи этого не понимают – что ж, придется платить за них. Причем, здесь даже не нужно приводить какие-то моральные аргументы, достаточно вполне прагматических: лучше я больше заплачу (хотя и обидно платить за кого-то!), но, по крайней мере, надо мной не рухнет крыша. Себе дороже.

Именно так и поступают те западные фонды, где, судя по всему, работают хорошие, компетентные специалисты. Они донесли до руководителей эту необходимость вкладывать деньги в решение острых проблем во всем мире, если хочешь нормально жить на своей территории. Кстати, в связи с этим выскажу общий тезис: именно такой  стратегический взгляд является главным показателем современного мышления, о котором так любят твердить те же чиновники.

И сами НКО (если, конечно, брать нормальные НКО) – движимы, в том числе, теми же рациональными мотивами. Это ответ на вопрос: «а зачем сами-то НКО тратят время на дела, которые прямо их не касаются»? Именно, что касаются, — и они, в отличие  от многих других людей, это поняли с опережением. Правда, отметим, что плюс к этому рациональному пониманию (и специальным знаниям) у большинства сотрудников НКО присутствуют и бескорыстные мотивы. Например, кровное чувство связи со своей национальной культурой, когда отказаться от нее – все равно, что отказаться от самого себя. Или любовь к природе (именно любовь, когда рука не поднимется срубить живое дерево, и сердце кровью обливается, когда видишь, как в реку сливают отходы).

Отмечу, кстати, что большинство нападок на экологов связано не только с тем, что они наступают на хвост крупным корпорациям, любящим прикрываться «государственными интересами». Часто к этим нападкам присоединяются и рядовые граждане, и здесь причина иная – крайне низкая осведомленность людей о реальном масштабе экологических угроз, а также о том, что эти угрозы не «изобретены» общественниками-экологами,  – о них уже не первое десятилетие с нарастающей тревогой говорят все серьезные ученые. И то, что эта печальная истина медленно доходит не только до чиновников, но и до «широких масс», несмотря на усилия тех же НКО, – большая беда. Но это отдельная тема.

Из всего сказанного, думаю, ясно, что в принимаемом законе, если уже доводить его логику до конца, ключевыми тезисами должны были быть:

а) полная прозрачность и дискутируемость всех программ и проектов, не только НКО, но государственных, коммерческих и государственно-коммерческих;

б) требование научно обоснованных аргументов для любого проекта. Например, не является аргументом любимая чиновниками фраза о том, что «это нужно для экономического развития страны» — пусть на фактах и цифрах поясняют, что именно проект даст стране, то есть населению, и, с другой стороны — чем проект может угрожать, и не перевесят ли минусы плюсы?

в) решительное пресечение действий, идущих во вред населению (опять же, именно населению, а не определенным структурам).

Вот такая, доведенная до конца логика закона действительно поставила бы декларируемый заслон «вредоносным для страны действиям». НКО полностью поддержали бы эту позицию. Но поддержат ли ее все остальные «агенты влияния», получающие иностранные деньги в гораздо больших масштабах? Впрочем, это, опять же, риторический вопрос.

И.Фотиева