Дмитрий Плюхин:«Мы так и остаёмся источником сырья»

От безысходности

    – Дмитрий Валентинович, одна из самых острых тем лета – намерения краевого правительства привлечь на забайкальскую землю инвесторов из КНР. Я думаю, у Вас есть собственное мнение на этот счёт и оценка происходящего в регионе, ведь и над территорией Могочинского района давно висит подобная угроза, если вести речь о лесном фонде?

    – Это скорее от безысходности. Край остро нуждается в деньгах. Практически любой ценой. Кремлю Забайкалье малоинтересно, приходится как-то выкарабкиваться в условиях грабительских межбюджетных отношений. 

    Сейчас Китай работает на экспорт инвестиций, это очень выгодно для их экономики. Для нашей в некоторой степени тоже. Но! Настораживает качество китайской сельхозпродукции – ведь в большинстве своем это «трава», безвкусные овощи, явно передозированные нитратами и прочими удобрениями. Если сравнить, к примеру, китайские помидоры с азербайджанскими, то китайские не выдерживают никакой конкуренции.

    Вообще, ситуация эта не радует. Не потому, что отдадут землю в аренду китайцам. Пусть себе работают, лишь бы рабочая сила в большинстве своём была из российских граждан, да и чтобы китайским рабочим зарплату платили в России в рублях, а не в Китае юанями – для гарантированных доходов в местные бюджеты. Не радует то, что наше государство в своё время практически уничтожило забайкальское сельское хозяйство, ударило по рукам начинающим фермерам, сделало этот вид отрасли крайне непопулярным и рискованным, и сейчас очень мало делается для возрождения сельского хозяйства. Не пашем эту землю сами? Не сеем? А кто до этого довёл? Не мы ли сами?

    – Как, Вы считаете, будут развиваться события дальше?

    – Чтобы завуалировать происходящий процесс, скорее всего, будут созданы российские компании с китайским капиталом. Но это не меняет сути: китайским инвесторам выгодно, чтобы на этих землях трудились китайские граждане. Чем это грозит? Недопоступлением налогов в бюджет. У нас уже есть опыт ЦПК «Полярная» в Амазаре. Работа там не очень привлекательна для местных жителей из-за низких зарплат. Но действительно ли они низкие? Я считаю, что руководство ЦПК – компании со 100% китайским капиталом – намеренно устанавливает заниженные зарплаты, китайцы на территории России получают мелочь, а по возвращении на родину в Китай им выплачивают реальный заработок. Результат – китайцы имеют платежи в свой бюджет с доходов, фактически получаемых на нашей территории. Сейчас зарплаты там стали выше, но не на столько, чтобы туда в отдел кадров стояла очередь.

    

Арендованный лес

    – Непосредственно к теме ЦПК – уже не один год Вы ведёте борьбу против инициаторов этого проекта. Если вспомнить, с чего начиналось и к чему пришли сегодня, можно ли сказать, что Ваши взгляды поменялись?

    – Я никогда не вёл борьбу против этого проекта и против его инициаторов. Я работал и работаю над тем, чтобы проект не реализовывался как попало, чтобы соблюдалось российское законодательство, чтобы была максимальная польза населению и минимальный вред окружающей среде. Бороться с проектом бессмысленно – он является одним из приоритетных в Правительстве РФ. Но заставить их работать как надо – вот наша задача. И мы многого добились, подняв в своё время этот нашумевший вопрос. Теперь там работают, в том числе, российские руководители и специалисты, которые знают наше законодательство и наши требования при реализации таких проектов.

    – Была информация, что китайские компании отказываются от аренды лесов в Могочинском районе? 

    – Да, они отказались от аренды, так как платили за неё порядка 50 млн. руб. в год. Теперь лесной фонд на территории Могочинского района снова почти в том же объёме отдан в долгосрочную аренду китайской компании. Хотя заводом пока ещё и не пахнет. Значит, древесина нужна не для производства небеленой целлюлозы, а для экспорта пиломатериалов в Китай. Говорить о собственных внутренних нуждах ЦПК «Полярная» не следует – они для этого уже заготовили и успешно используют в строительстве несколько десятков тысяч кубометров деловой древесины. Не зря, кстати, активно лоббируется открытие пограничного перехода Покровка-Логухэ. Уверен, это необходимо для экспорта пиломатериалов, так как через Южный ход и Амурскую область транспортные расходы выше. В доставку крупногабаритного оборудования через Логухэ верится с трудом. От Покровки до Амазара надо как минимум две громадных сопки срыть, чтобы «не сломаться» на хребтах. Современные производители крупногабаритного оборудования ориентированы на габариты железных дорог и автомобильных трасс всего мира, оборудование транспортируется частями в сопровождении специалистов по его монтажу. Его можно доставить имеющимися путями.

    Мы так и остаёмся источником сырья, а не конечного продукта. Целлюлозный завод в Амазаре будет производить небеленую целлюлозу – сырьё для производства конечного продукта, например, упаковочного картона и т.д. Но конечный продукт будет производиться на территории Китая, а не в России. На территории нашей страны будет выполняться первая ступень производства, наносящая вред экологии. А в Китае, уже безотходно, с минимальным вредом для окружающей среды, будет производиться бумага, картон и т.д. На одном из совещаний я предложил губернатору К.К. Ильковскому добиться соглашения с китайцами о производстве конечного продукта в России. Это гораздо выгоднее для нашей экономики, нежели просто тупо продавать свои природные ресурсы. Да, поступлений в бюджет от работы завода будет много. Но при полном цикле производства они будут намного больше.

Река на растерзание

    – Район стоит на золоте, но Вы – не всегда «за» разработку месторождений. Почему?

    – Я – против варварской добычи, когда уродуются реки, производятся сбросы грязи и  глины, месторождения не рекультивируются и т.д. К сожалению, наше государство не ввело жёстких санкций за нарушения при золотодобыче. Самая жёсткая была бы – лишение лицензии или приостановление деятельности. Но стране нужно золото и наши высокие руководители смотрят на загрязнение рек сквозь пальцы. Они ведь здесь не живут. У нас же, у муниципалитетов, нет никаких рычагов воздействия, кроме громкой ругани и бесконечных жалоб в правоохранительные и надзорные органы. 

    Вот такой пример. Совсем недавно государство раздало лицензии на реке Амазар и её притоках. Это река, которая проходит через г. Могоча, п. Амазар и несёт свои воды в Амур. В Могоче на этой реке находится резервное водохранилище для снабжения города водой. Невзирая на это реку отдали на растерзание. Им безразлично местное население. А вблизи притока Амазара – реки Амазар-кан располагается сейчас заброшенное гидросооружение с цианидами – результат работы обанкротившейся компании ОАО «Амазар-кан». Когда готовилась разрешительная документация, кто-нибудь вспомнил о том, что этой рекой пользуются люди, что на её пути находится так называемый водозабор?

    Я за добычу рудного золота. Даже при наличии применения цианидов, при строгом соблюдении технологии этот способ добычи не наносит такого вреда экологии, как добыча россыпного золота в руслах рек. Используются процессы гравитации и флотации – вполне себе безобидные технологии. У нас в районе в п. Давенда сейчас работает такая современная золотоизвлекательная фабрика (ЗИФ), принадлежащая ЗАО «Рудник Александровский». На моих глазах прошло становление этого горнорудного производства – огромные инвестиции, титанический труд большого количества людей и упорство руководства в достижении цели. И сейчас пошёл результат. А россыпи разрабатывать проще, поэтому «россыпников» кратно, стократно больше, чем горняков. При  разработке россыпей можно тихонько сэкономить на гидросооружениях, на экологических мероприятиях, особенно если полигон находится глубоко в тайге. Пока комиссия доберётся – можно и следы замести. А вот на руднике от технологии и от природоохранных мероприятий уже не отойдёшь.

    

Ресурс обращений

    – Какова ситуация по созданию «Верхнеамурского заказника»? 

    – Заказник уже создан. Но он представляет собой разрозненные куски территорий. Самые «лакомые» куски отданы в аренду китайцам. В том числе междуречье Шилки и Аргуни. А ведь именно эта территория наиболее подходит под заказник. В общем, у меня создалось впечатление, что нам, в том числе экологам,  кинули подачку – нате вам этакий дискретный заказник, нам эти территории не интересны, так как там нечего взять, в том числе китайцам. Кстати, в заказник попали в основном территории и без того являющиеся охраняемыми – к примеру, водоохранные зоны рек. А если посмотреть на китайскую сторону – там вдоль границы тянутся сплошные заказники и заповедники. Они берегут свои леса. Мы – нет.

    – Вы очень активно в вопросах природоохранной деятельности используете ресурс обращений – к губернаторам (и прежнему, и нынешнему), в прокуратуру, к главному федеральному инспектору, различным инспекциям и службам, – оцените, пожалуйста, их действенность?

    – Не буду оценивать, но скажу, что все в той или иной мере помогали. Наибольший эффект был после обращений в Рыбоохрану (К.А. Логинов), Росприроднадзор, природоохранную прокуратуру и в аппарат ГФИ. Сказать честно, к губернатору и в правительство края я обращался редко, там другой работы полно, есть ведь соответствующие надзорные органы, надо с ними работать.

    – Если, по аналогии, оценить действенность негосударственных организаций – «Реки без границ», Фонд защиты живой природы? Силён ли общественный ресурс, как считаете?

    – Безо всякого сомнения – достаточно силён. Эти организации предотвратили множество пагубных для природы проектов.

    – И в завершении темы обращений и коллективного сбора подписей – эффективно ли обращаться к Президенту? Какова судьба обращения против строительства ГЭС на Шилке?

    – Обращение к Президенту снова вернётся обратно. Пришлют губернатору, а он перешлет главе района. Круговорот бумаг. На это обращение ответил К.К. Ильковский – строительства ГЭС не будет, он тоже против него.

    – Каковы на территории Могочинского района сегодня точки экологической опасности, или мягче «небезопасности»?

    – ОАО «Амазар-кан», все реки, где добывается россыпное золото. Но самая главная опасность – это огромное количество котельных, гарь и копоть. Плюс отсутствие очистных сооружений и полигонов для твёрдых бытовых отходов. На это нужны огромные затраты, соизмеримые с несколькими годовыми бюджетами муниципалитетов. Таких денег нет ни в районе, ни в крае.