Климатические угрозы и их восприятие: выбор приоритетов и роль НКО

Внешние угрозы и их восприятие людьми часто являются признаком наличия конфликтных ситуаций между разными секторами общества и социальными группами, которые в свою очередь вызваны проблемами на местном, региональном или глобальном уровнях. Нередко выступая катализаторами гражданской активности населения, они требуют законодательного регулирования со стороны государства. При этом реакция государства даже при наличии развитых институтов гражданского общества может быть далеко не однозначной и зачастую не приводит к решению проблем, а лишь создает иллюзию их решения, загоняя их вовнутрь, что рано или поздно заканчивается социальным взрывом. Какова роль НКО в этих ситуациях?

Рассмотрим этот вопрос на примере климатических угроз и их восприятия.

Все мы наслышаны об угрозе так называемых «климатических беженцев», которые, при условии сохранения темпов роста выбросов парниковых газов антропогенного происхождения на нынешнем уровне, могут появиться в странах ЕС в таких количествах, что сегодняшние процессы миграции покажутся небольшой проблемой. Между тем «климатические беженцы» появились задолго до запуска в научный и политэкономический оборот этого термина в тех странах, где были построены гигантские плотинные ГЭС на крупных реках в прошлом веке (СССР, США, Бразилия, Китай и др.).

Созданные рукотворные водохранилища затопили наиболее плодородные пойменные земли в долинах рек, что привело к вынужденному массовому переселению части населения. Так, из зоны затопления водохранилищ ГЭС на Ангаре (единственная река, вытекающая из озера Байкал) общей площадью 7600 кв.км, сооруженных в 70-е годы прошлого века, потребовался перенос более 300 населенных пунктов с населением 101, 5 тыс. человек1.

Отметим, что величина стока рек и ее изменчивость является важнейшим климатическим показателем, так как реки и слабо проточные озера являются частью гидросферы, а последняя является, согласно ст.1 Рамочной конвенции ООН по изменению климата, неотъемлемой частью климатической системы.

Плотинные ГЭС, как правило, сильно искажают внутригодовые колебания стока рек по сравнению с природными (естественными) и тем самым оказывают прямое воздействие на изменение климата, которое по своим масштабам наносимого ущерба сопоставимо с воздействием парниковых газов антропогенного происхождения на климатическую систему планеты.

Кроме того, необходимо учитывать, что из водохранилищ ГЭС часть воды иногда безвозвратно в больших количествах изымается на промышленные и сельскохозяйственные нужды, что вызывает трансграничные конфликтные ситуации между государствами, расположенными выше и ниже по течению от плотин ГЭС. Так, например, изъятие большей части речного стока на промышленные нужды из реки Колорадо в США привело в прошлом веке к серьезному межгосударственному конфликту с Мексикой, на территории которой сток этой реки упал практически до нуля, и его удалось урегулировать только на основе специального межгосударственного соглашения, по которому Мексика имеет право на четверть стока этой реки.

Рассмотрим, какие возникают конфликты интересов между разными социальными группами, как расставляются приоритеты при наличии угроз, связанных с изменением климата при решении трансграничных проблем, а именно зарегулирования стока рек и слабо проточных озер плотинами ГЭС на примере проектов строительства ГЭС в бассейне реки Селенги, главного притока в озеро Байкал, на территории Монголии.

Не вдаваясь в детали этой кампании, в которой активную роль сыграли неправительственные экологические организации (НПО) Монголии и России, остановимся на отдельных ее аспектах, связанных с климатическими угрозами.

Угрозы и их восприятие заинтересованными сторонами (стейкхолдерами)

За последние 20 лет на территории бассейна озера Байкал в Монголии и России наблюдался маловодный климатический цикл, вызванный дефицитом осадков. Он достиг своих экстремально низких значений в последние три года, что сопровождалось засушливой погодой в летний период, вызвавшей лесные пожары, уменьшением стока реки Селенга (50% приточности в Байкал) и падением уровня воды в озере Байкал. В то же время старожилы помнят и катастрофические наводнения, которые происходят обычно раз в 20–30 лет, когда маловодный цикл сменяется на многоводный, вызванный проникновением муссонных циклонов из Тихого океана на территорию Монголии.

Экстремальное маловодье отразилось прежде всего на монгольских скотоводах. В связи с тем, что высохло множество малых рек и ручьев, что отразилось на состоянии пастбищ и сенокосов, засуха вызвала сокращение поголовья скота. Аналогичные трудности испытывали и фермеры на территории Республики Бурятия РФ в пойме Селенги, к тому же на побережье Байкала из-за падения уровня грунтовых вод в колодцах и артезианских скважинах во многих селах население стало испытывать недостаток качественной питьевой воды. Таким образом, климатическая угроза воспринималась большинством населения не как некое абстрактное понятие, а как вполне определенные явления природы, непосредственно затрагивающие их экономические интересы и качество жизни.

Выбор приоритетов

На этом фоне появление инвестиционных проектов по строительству плотинных ГЭС на Селенге и ее притоках, инициированных правительством Монголии для развития энергетики и горнорудной промышленности, вызвало неоднозначное восприятие у разных групп населения в Монголии и России и потребовало от экспертного сообщества двух стран независимых оценок последствий таких инвестиционных проектов для природы и населения и трансляции этих оценок через СМИ. При этом группы интересов, представляющие горнорудные и энергетические предприятия в Монголии, апеллировали, в частности, к Парижскому климатическому соглашению, которое страна ратифицировала, настаивая на замещении угольной электрогенерации на гидрогенерацию как возобновляемый вид электроэнергии, что позволит Монголии сократить выбросы парниковых газов антропогенного происхождения и выполнить свои международные обязательства. А экологи и представители сельскохозяйственных предприятий Монголии использовали международные соглашения в сфере охраны окружающей среды, такие как Конвенции ООН об охране культурного и природного наследия, о биологическом разнообразии, Рамсарская конвенция об охране водно-болотных угодий и др., доказывая, что строительство ГЭС противоречит основным принципам Парижского соглашения и нарушает другие международные обязательства страны в области охраны окружающей среды.

В России лоббистов строительства ГЭС на территории соседнего государства почти не оказалось, хотя еще в советский период именно проектные институты ГИПРОПРОЕКТ в Москве и Ленинграде (ныне Санкт-Петербург) спроектировали для Монголии около полутора десятка ГЭС в бассейне Селенги. Сейчас же большинство населения и энергетических компаний в зоне потенциального влияния на территории России в первую очередь озабочены сохранением экосистемы Байкала и поиском компромиссов с соседним дружественным государством в части развития энергетического комплекса Монголии без ГЭС и снижения тарифов на продажу части электроэнергии, поступающей с каскада ГЭС на Ангаре и Енисее, где существуют излишки электроэнергии, из России в Монголию. Ситуацию осложняет то обстоятельство, что львиную долю кредитов на строительство ГЭС в Монголии готов дать Китай, а самую крупную ГЭС в бассейне Селенги на реке Эг проектирует французская гидроинжиниринговая компания Tractebel Engineering, входящая в группу компаний ENGIE /GDF Suez и позиционирующая себя как соблюдающая все лучшие европейские экологические стандарты. На самом деле компания имеет сомнительную репутацию участия в «грязных» проектах, вызывающих обеспокоенность ЮНЕСКО не только на Байкале, но и при проектировании  плотины в Эфиопии, нанесшей ущерб национальному парку в Кении в районе озера Туркана.

Аналогичные проблемы сейчас характерны и для стран Центральной и Восточной Европы, где, например, в бассейне среднего Дуная (Болгария, Румыния, Хорватия, Босния и Герцеговина) наблюдается настоящий бум проектирования и строительства ГЭС на малых и средних реках, которые наносят и могут нанести существенный урон для особо ценных природных территорий, провоцируют социальные конфликты и даже приводят к обострению межгосударственных отношений из-за дефицита водных ресурсов.

Кому отдать приоритет в этих условиях? И какова роль НКО в этой ситуации?

В случае с трансграничными проблемами между Россией и Монголией НКО двух стран выбрали путь содействия органам власти в разрешении трансграничных противоречий и выборе приоритетов развития, используя относительно высокие экологические стандарты Всемирного Банка, у которого Монголия взяла кредит для проектирования ГЭС. Политика Банка предусматривала широкое участие заинтересованной общественности, особенно женщин, общественных организаций, представителей коренных народов и местных сообществ, которые могли попасть в зону воздействия проектов. В процессе подготовки и проведения общественных консультаций НКО двух стран столкнулась с проблемой различной интерпретации как существующих научных знаний о состоянии природной среды, так и о ценностях социума2.

Вторая проблема, фактически обусловленная первой, состояла в попытках различных бизнес-структур, чаще всего представляющих интересы транснациональных корпораций, получить доступ к климатическим фондам для инвестирования проектов строительства плотинных ГЭС как разновидности возобновляемой «зеленой» энергетики, используя для этого Парижское климатическое соглашение. Здесь мы сталкиваемся с различным юридическим толкованием этого международного соглашения.

Для противостояния этой угрозе «зеленым» НКО приходится выходить на новый глобальный уровень сотрудничества, создавая международные консорциумы, такие, например, как «Реки без границ», «Международные реки», «Друзья Земли» и др. Здесь особую роль играют так называемые климатические обязательства стран, подписавших Парижское климатическое соглашение (INDC), где каждая страна сама выбирает свой вклад в глобальное реагирование на изменение климата.

При доработке методики расчета определяемых на национальном уровне вкладов в глобальное реагирование на изменение климата необходимо внести четкие критерии для отбора экологически допустимых возобновляемых видов энергии в процессе перехода на низкоуглеродную энергетику. В этом отношении обращения представителей гражданского общества разных стран в адрес Секретариата Конвенции об исключении из климатических инициатив «грязных» источников энергии, представляющих угрозу для биоразнообразия природных экосистем, весьма своевременны и работают на опережение3.

Необходима дальнейшая экспертная поддержка со стороны научного сообщества и активное обсуждение этого вопроса со Сторонами Соглашения на формируемой в настоящее время платформе Зоны климатических действий него­сударственных субъектов, а также платформе для обмена опытом и совместного использования передовой практики коренных народов и местных сообществ.

Таким образом, восприятие угроз обществом часто приводит к неоднозначным оценкам, и возникает проблема выбора приоритетов. Роль НКО в разрешении этих противоречий, по-видимому, заключается в содействии развитию институтов гражданского общества, опираясь на которые можно в рамках законодательно определенных процедур предоставить независимые экспертные оценки. На основе таких оценок разные социальные группы могут сделать свой осознанный выбор и найти согласованные решения.

 Сергей Шапхаев,

директор общественной организации «Бурятское региональное объединение по Байкалу»

ПРАВОВОЙ ДИАЛОГ