Кластерные политики в красноярском преломлении

          Оставшийся незамеченным федеральными средствами массовой информации многотысячный протест жителей Красноярска против строительства завода ферромарганцевых сплавов на площадке ООО «Крастяжмаш» может быть истолкован не только как симптом своеобразных отношений между органами власти, средствами массовой информации и гражданским обществом в современной России, но и как пример феномена, который можно назвать «полупрозрачностью кластерных политик».

Идея о том, что предприятия необходимо планировать и развивать не по отдельности, а в системе отраслей и территориальных агломераций (кластеров), была известна не только крупному специалисту по конкурентоспособности Майклу Портеру, но и советским функционерам.

В советское время редкие предприятия были самостоятельными субъектами принятия экономических решений: ресурсы распределялись не ими, а министерствами, формирующими отрасли и территориально-промышленные комплексы. Приватизация 90 годов представима как попытка переноса субъекта принятия экономического решения с уровня отрасли или территориальной промышленной агломерации на уровень отдельного предприятия. Предполагалось, что «невидимая рука рынка» сформирует более эффективные механизмы кооперации предприятий по сравнению с неэффективными отраслевыми комплексами министерств и ведомств.

Текущая эпоха – это, отчасти, ренессанс социалистического отраслевого мышления: получив вместо эффективной кооперации бесконечный полукриминальный передел собственности, государство (в лице правительства и госкорпораций) с переменным успехом пытается перехватить отраслевое управление - самостоятельно отстроить разрушенные в 90 годах отраслевые цепочки, сформировать релевантную промышленную политику.

С этой точки зрения оказывается востребованным кластерный подход: министерство экономического развития издает методические указания по формированию кластерных политик, регионы формируют приоритеты, основанные на создании и росте кластеров.

Однако любые идеи (от марксизма до кластеров) склонны мутировать на русской почве. Если профессор Портер делает акцент на горизонтальной кооперации предприятий кластера, формирующей региональную конкурентоспособность, то у нас кластеры мыслятся скорее как инструмент частно-государственного партнерства, необходимый для вертикальной накачки ресурсами инвестиционных проектов, интересных государственным чиновникам и приближенным к ним предпринимателям.

Но, говоря о казусе Красноярска, хочется подчеркнуть не только это. Красноярский край – один из немногих регионов с описанной кластерной политикой. Можно не соглашаться с этой политикой, можно считать ее ошибочной, но не в этом суть. Суть состоит в том, что она есть, и каждый желающий может ознакомиться с ней на официальном портале Красноярского края.

Отчасти промышленную и кластерную политику Красноярского края можно назвать прозрачной: сформированы приоритеты развития края, выявлены ключевые промышленные зоны, описаны и ранжированы базовые кластеры, выявлены сценарии развития экономики региона.

После изучения документа создается впечатление, что основой развития края по-прежнему будут сырьевые и добывающие отрасли. Китай недалеко. Китаю нужна нефть, газ, руда, цветные металлы. Ими можно выгодно торговать.

Несмотря на дежурные заклинания про инновации и модернизацию, подавляющее большинство инвестиционных проектов, представленных в таблице на страницах 302-317 политики, связаны с развитием добывающих отраслей. Приятным исключением на этом фоне выглядят проекты развития системы «ГЛОНАСС» и производства солнечных батарей. Однако, они теряются на фоне планов освоения новых месторождений и строительства трубопроводов.

Отдельной строкой в этой таблице прописано строительство металлургического завода по производству ферромарганцевых сплавов ЗАО «Чек-Су», миссией которого (судя по Интернет странице компании) является достижение роста и повышение стоимости для акционеров.

И на этом месте заканчивается прозрачность и начинается полупрозрачность.

Политика – как известно, это программа по реализации неких интересов, и еще Аристотель определял человека как существо политическое.

Встает закономерный вопрос – чьи интересы реализуются представленной кластерной и промышленной политикой? Каковы субъекты реализации политик? Об этом можно только догадываться.

Может быть, государство является субъектом политики? Однако, с одной стороны, у государственной политики большое количество стейкхолдеров с разными интересами, а с другой стороны мы видим диссонанс между заявлениями государственных органов об инновационности и реальными проектами, под которые предполагается финансирование.

Может быть это коммерческие структуры? Если это так, то конкретно – какие люди и какие группы влияния и формирования политики стоят за ними? Каковы их реальные интересы?

Вопрос об интересах конкретных людей и их групп – вот это основной вопрос любой политики.

Но на этот вопрос мы ответа не получаем. Промышленная и кластерная политика красноярского региона прозрачна только наполовину.

И эта непрозрачность – источник инвестиционных рисков, источник социальной нестабильности. Лидеры красноярских акций представляют свой протест как неполитический, но он политический – в аристотелевском смысле этого слова. Это протест людей, которым отказано в праве на согласование их интересов.

С точки зрения неоинституциональной экономики, этот протест связан с трансакционными издержками – издержками возникновения прав и обязательств у социальных групп – стейкхолдеров политики.

С точки зрения социологии Н.Лумана – это проблема социального наблюдателя и наблюдаемости. Как только один из социальных агентов осознает собственную ненаблюдаемость в политическом пространстве отношений, он предпринимает коммуникативные усилия, выражающиеся в социальных акциях.

Корпоративная политика ЗАО «Чек-Су» и промышленная политика края не учитывают социальных агентов, не учитывают общество, живущее на территории разработки месторождений. Возможно, что недостаточная прозрачность политики для общества связана с предположением об аполитичности общества, о пренебрежении трансакционными издержками, связанными с согласованием интересов, прав и обязательств различных социальных групп.

Если это так – то эта существенная ошибка - как при формировании стратегии ЗАО «Чек-Су», так и кластерной политики региона. Кроме акционеров и государственных чиновников, наверное, есть еще и другие социальные группы.

Общество не может быть аполитичным – лишение права на политику, это лишение права человека быть человеком. И этому учит нас не только Аристотель, но и последние события в Красноярском крае.

Владислав Тарасенко
Русский Журнал