Жить в эпоху перемен

Размышления вокруг климата, пределов развития и заката капитализма

К радикальным переменам разные люди относятся очень по-разному. Кого-то, в основном ленивого обывателя, такие перемены пугают, и голосовать он если вообще идет, то «за стабильность», какой бы кровожадной она ни была: авось пронесет пока, а там, глядишь, и годы жизни сочтены. И после нас – хоть потоп. Другим, особо молодым и горячим, перемены подавай хоть каждый день на завтрак – побольше адреналина, риска и праздника, пусть и с дракой, и с тюрьмой, зато с драйвом и экшеном. Так устроено общество людей, и с этим ничего не поделать. На этой разнице, на коренном дуализме позиций, построен и весь мир искусства. И не стоит предаваться иллюзии, что перемены лишь обозначают некую грань между общественными застоями и периодами кризиса. На самом деле перемены происходят постоянно и всегда, вопрос только в их масштабе и во внимании к ним наиболее пассионарных групп общества.

Нынешней осенью цивилизация, озверевшая от непобедимого ковида-19, выплеснула в ноосферу целый каскад глобальных дискуссий на тему собственной тревожной судьбы, объединенных общим многофакторным вызовом – климатической повесткой. Своего рода кульминацией стала 26 Конференция сторон (СОР26) климатической Конвенции в Глазго, которой предшествовала серия аналитических докладов и представительных дискуссий в разных форматах. Самыми значимыми среди них стали, пожалуй, новый доклад Римского клуба с провоцирующим названием «Come on!» об экологических аспектах и пределах экономического роста, не менее грозный доклад Межправительственной группы экспертов по климату (МГЭИК), резолютивные документы нескольких международных экономических форумов и, наконец, итоги встречи G-20.

Многие из этих дискуссий и документов, описывая параметры и динамику текущего политико-экономико-экологического кризиса, более или менее внятно намекают или прямо возлагают вину за этот кризис за сформированную в середине 20 века мировую финансово-капиталистическую систему свободных рынков и институтов Бреттон-Вудс, за ее преимущественную ориентацию на капитал и прибыль, основанную на неограниченной эксплуатации экосистем и природных ресурсов, включая ресурсы человеческие. Давно уже всем очевидно, что неостановимое развитие технологий и повышение уровня жизни в богатых странах не в силах остановить рост населения, нищету и бегство людей из стран нищих, за что страстно клеймят несправедливый капитализм с мировых трибун африканские, латиноамериканские и азиатские лидеры. Уже понятно и то, что жить красиво и богато в этом взбунтовавшемся мире не просто несправедливо и стыдно, но и опасно – открыто бунтовать начинает сама планета.

Вот уже 30 лет, начиная со знаменитого саммита в Рио, мыслящее человечество ищет способы сгладить свои конфликты с природой и нищетой. Дискуссий и попыток множество, и тенденции глобализации, охватившие вслед за рынками и культурно – интеллектуальную, и политическую сферы, некоторое время внушали определенные надежды. Они сформировались в 2015 году в виде 17 Целей устойчивого развития (ЦУР ООН), и сегодня правительства и гражданские организации всего мира старательно отчитываются об успехах или неудачах в их реализации. Правда, мало кто понимает, кому эти отчеты надлежит оценивать, кому и что надлежит делать в случае неудач. Авторитет институтов ООН, сумевших добиться принятия этих ЦУР, в последние годы заметно слабеет, мировое сообщество, сотрясаемое кризисами, рассыпается на временные региональные группировки, объединенные близкими экономическими, политическими или религиозными интересами. В таких условиях возможностей для эффективного решения общемировых климато-экологических проблем остается все меньше – локальные и региональные конфликты все чаще подменяют задачи общего выживания на планете. Да и Цели устойчивого развития, набор которых начал формироваться много лет назад, в нынешнем мире, ушедшем в ковидный онлайн и в соцсети, на поверку оказываются крайне противоречивы и трудно достижимы.

Как отмечает известный российский аналитик Юрий Крупнов, главную угрозу для биосферы планеты представляют два фундаментальных фактора: рост численности населения и рост потребления (энергии, ресурсов, территории). Продолжающаяся погоня за богатством, дополняет его Джордж Монбио, – это на деле формула массового обнищания. Принцип разумной достаточности, или лимитаризма, предложенный бельгийским философом Ингрид Робейнс, не содержит ничего нового -  любовь и уважение к труду и свободе, отрицание роскоши. Робейнс утверждает, что должен быть верхний предел богатства, которое человек может накопить. Так же, как черта бедности, ниже которой никто не должен опускаться.

Отправной точкой юбилейного доклада Римского клуба служит концепция «полного мира», предложенная американским экологом и экономистом Германом Дэйли. Наша цивилизация сформировалась в условиях «пустого» мира неосвоенных территорий и избытка ресурсов. Превалирующие религии, идеологии, социальные институты все еще коренятся в ней. В реальности же человечество вошло в мир, ресурсно истощенный и заполненный до краев, без перспектив дальнейшего расширения границ. Продолжать жить по старым правилам не удастся. Существует переизбыток капитала в фиктивных, но доходных сферах, в то время как направления, от которых зависит будущее планеты, испытывают дефицит средств. Но экономисты по-прежнему склонны рассматривать экологический, финансовый и промышленный капитал как эквиваленты. Излагая философию «нового Просвещения», доклад содержит и практические рекомендации для выхода из кризиса демократий, идеологий и всей капиталистической системы.

Особое неприятие Римского клуба вызывает ВВП, в структуре которого заложено стремление к неограниченному росту. Он отражает траты, а не благополучие, и не видит благ, существующих вне рынка. Не замечаемый политиками парадокс: разливы нефти, болезни и стихийные бедствия увеличивает ВВП из-за связанных с ними расходов на ликвидацию последствий и компенсацию ущербов. Этот показатель приобрел такое влияние, что невозможно представить успешную политическую силу, заявляющую о желании уменьшить ВВП страны. Стоит лишь взглянуть на каскад госпрограмм и стратегий развития главной ресурсной кладовой России, Дальнего Востока и Сибири в последние 20 лет, где все существенное – об инвестициях в добычу и переработку ресурсов, включая вторичные, и ничего – о смене парадигмы развития. И уж не дай Бог – об отказе от развития в пользу сокращения потребления и управлении биоценозами.

Миру, а тем более Сибири, необходима новая политическая и цивилизационная философия, поиски которой продолжаются, вместе с поиском эффективных инструментов влияния на политику и экономику. Доклад «Come on!» недаром обращает особое внимание на темные стороны цифровой экономики, которая серьезно демотивирует общество: если технологии решат все проблемы, полагают ее апологеты, нет нужды в поиске сложных решений в защиту климата, требующих менять образ жизни и привычные правила игры.  

В ходе мозгового штурма в одной из аналитических тусовок в соцсетях предложено новой меркой эффективности и успеха общественного развития сделать не ВВП, а некий показатель БиоКапитала. И привязать его к уровню здоровья, потенциала и производительности экосистем, их близости к естественному состоянию. Например, если загадили речку – биокапитал в ее бассейне низкий, нужен набор усилий по восстановлению. Реализовали нацпроект на конкретном бассейне – подняли биокапитал в его границах. И все решения и законы должны приниматься, и действия оцениваться по этому критерию. Общей целью развития в таком обществе или стране станет максимизация биокапитала, прирастающего в управляемых на общинном (муниципальном) уровне биоценозах. Бактерии, поедающие мусор, удобрения из отходов, массовый обмен имуществом без денег, использование СО2 в сложных циклах и цепочках. Родится новая профессия – биоценаторы, инженеры по биоценозам, система их подготовки.

Схемы или прототипы биоценозов могут разрабатываться как наукой, так и любыми практиками (краудсорсинг) и храниться на платформе, где каждый может их взять или купить. Там же можно сформировать реестр биоценаторов, каталог компонентов (семена, саженцы, колонии насекомых, компостеры, биогумус, технологии), библиотеку региональных экосистем с контактами - тут встречаются спрос и предложение. Все это должно проникнуть, и уже частично, шаг за шагом проникает в градостроительную практику и в уже возникшую при ЦБ России Зеленую ипотеку: покупаешь квартиру с технологией и пользуешься – ниже процент. Повозиться с салатом-ягодой-мхом, фильтрующим воздух на зеленой крыше-фасаде станет привычно, как за хлебом сходить. Здесь и утилизация тепла от биореакций, и возобновляемая энергетика. Кормить города традиционно могут пригороды, дальневосточный бесплатный гектар.  

Через 10-20 лет во все еще богатой ресурсами Сибири жить будут другие поколения, у них уже сейчас другая этика и другие ценности. Описанный другой мир для них уже будет вполне обычным. Сегодня главное – заставить политиков и зацикленных на ВВП и капитале управленцев перевести эту модель в инструментально-нормативную плоскость. Да, правители стран и корпораций, владеющие слишком многими деньгами и благами, без которых не умеют жить, будут сопротивляться. Им не нужны перемены – доживут свой век и так. Но даже те из них, для кого тупик цивилизации уже очевиден, детально разобран и новый образ бытия видится в общих чертах, не знают, как соскочить с хайвэя, ведущего в климатическую пропасть. Вот и получилось в Глазго как всегда – слетелись со всего света на поездах и самолетах, сжигающих нефть, очень умно поговорили бла-бла-бла, как съязвила Грета Тунберг, и разлетелись ни с чем.

Будем, однако, честны: перемены в поведении многих компаний и правительств, как и многих граждан и сообществ, есть, их немало и они обнадеживают. Все больше людей и компаний готовы умерить потребление, вернуть капитал в природу, чтобы сохранить планету живой для внуков. Но и им неведомы способы одолеть коррупцию, привычки и предрассудки, с помощью которых капитал, купивший власть в мире, сохраняет ее надолго, до очередной кровавой революции. Потому и горевать по поводу очередной пустой встречи по климату не стОит: никакие подписанные и проголосованные решения уровня ООН уже давно не имеют существенного значения. Выстраданные соглашения предаются забвению просто потому, что политики тоже смертны, и новые поколения озабочены новыми интересами. Поэтому полное отсутствие российского и сибирского контекста на одной из ключевых сессий в Глазго по лесам и землепользованию, которую вела Президент Римского клуба и где ярко выступили Борис Джонсон и Джо Байден, не стоит сильно драматизировать. Значение имеют не красивые слова с трибун, а поворот в умах, огонь перемен в сердцах миллионов людей и общее понимание того, что перемены идут, и каждый из нас за них в ответе – по-своему.       
 

А.В.Лебедев, ОО БРОК, 3 ноября 2021