Заброшенные пахотные земли России

Тотальная распашка, выжимание последних соков из земель - поставили степи России на грань выживания. Временной заменой уничтоженным степям могут стать заброшенные пахотные земли – залежи. Насколько сейчас весом этот ресурс?  Илья Смелянский (Сибэкоцентр, Новосибирск) в статье «Сколько в степном регионе России залежей?» постарался дать ответы на этот вопрос. Статья опубликована в последнем номере журнала «Степной бюллетень». Предлагаем ее вашему вниманию.

Заброшенные пахотные земли – залежи – основной территориальный резерв для восстановления степного биома в России и расширения природного каркаса в регионе распространения этого биома. В этом регионе большая часть пашни возникла на месте уничтоженных степей. После прекращения распашки преобладающим (хотя не единст­венным) направлением восстановления здесь является формирование вторично-степных экосистем. При благоприятных условиях восстановления уже в 15–20-летнем возрасте их трудно отличить от целинных.

Многие степные виды животных, ранее вытесненные тотальной распашкой в пессимальные местообитания, заселяют даже «молодые» залежи, где формирование степной экосистемы далеко от завершения. Это особенно заметно на примере редких и уязвимых видов, таких как степной сурок, красавка, стрепет, дрофа и др. (см., например: Коровин, 2006; Венгеров, 2010).

Для глубоко нарушенных сельскохозяйст­венных ландшафтов степного региона возникающие на залежах экосистемы по многим своим функциям и предоставляемым экологическим услугам становятся временной заменой давно уничтоженным степям. Они в масштабах ландшафта обеспечивают предохранение склонов от эрозии, восстановление содержания гумуса и структуры почв, депонирование углерода, замедление стока талых вод и регулирование гидрологического режима водосборов, наконец самопроизвольное произведение дешевых кормовых ресурсов для сельскохозяйственных животных и домашних пчел, возобновление ресурсов охотничьих животных и лекарственных трав и многое другое (например: Русанов, 2012).

Очевидно, что залежи должны играть большую роль в восстановлении степного биома России. Но что об этом известно? За последние годы издана, видимо, только одна обобщающая работа, специально рассматривающая современную динамику сельскохозяйственных угодий в России на основе долговременного ряда статистических данных (Люри и др., 2010). Однако значение залежей для судьбы степного биома не является темой этой монографии. К тому же анализируемый ряд данных заканчивается 2003 годом.

В России регулярно собирается и доступен большой массив данных по земельной статистике (Регионы России…, 2011; Бюллетени Росстата, http://www.gks.ru). Проблема в том, что нельзя узнать фактическую площадь залежей, просто посмотрев данные, предоставляемые земельным учетом. В земельной статистике залежи выделяются отдельной строкой (или, вернее, столбцом), но в эту группу угодий попадают только те участки, которые официально переведены из пашни в залежи. Однако в некоторых субъектах РФ часть неиспользуемой пашни переводили в пастбищные угодья. А главное – большая часть неиспользуемой пашни ни в какие другие угодья не переводилась и формально продолжает считаться пашней. Фактически же на таких «пахотных угодьях» могут находиться уже вполне восстановившиеся вторичные степи или молодые леса.

Тем не менее все же есть способ оценить площадь залежей, используя статистические материалы: можно опираться на ежегодные данные о посевных площадях. Зная площадь пахотных угодий и посевов, легко найти и площадь, оставшуюся незасеянной. Правда, чтобы оценить реальную площадь залежей, нужно еще исключить из общей незасеваемой площади площадь паров, которая в земельной статистике отдельно не фиксируется. Узнать ее с точностью нельзя, но можно примерно оценить. Для этого учтем, что после 1991 г. севообороты стали соблюдаться намного хуже, чем в советское время. Помимо прочих нарушений технологии, доля «не приносящих дохода» паров в севооборотах сократилась. Важное для нас следствие из этого: после 1991 г. доля ежегодно оставляемых без посева паров от общей площади пашни, безусловно, не увеличилась, а вероятно и сократилась. Поэтому в качестве верхней оценки этой доли можно использовать данные, например, 1990 года. Тогда в среднем по «степным» регионам незасеянный клин составил 13,5% посевной площади. Принимая эту долю за максимальную оценку технологически оправданной площади паров, можно получить оценку реальной площади залежей. Это разность между площадью пашни и посевной площадью с прибавлением к ней официальной площади залежей и за вычетом площади потенциальных паров (+13,5% к посевной площади данного года).

Именно таким образом определяли реальную площадь залежей Д.И. Люри с соавторами (2010). Но они оценивали долю паров по стране в целом и видимо поэтому получили немного меньшую величину (12%).

Динамика посевных площадей суммарно в 37 «степных» субъек­тах РФ с 1990 по 2012 гг.

Заштрихованая область – незасеваемая часть пашни 1990 года.

По данным земельной статистики Росстата (http://www.gks.ru)

На графике показана динамика посевных площадей с 1990 по 2012 гг. Как видно, для «степных» регионов в целом площадь посевов быстро сокращалась с 1991 по 2000 г., потом последовала стабилизация на три года, затем но­вое медленное снижение, а с 2007 г. – недолгий рост, и последние три года посевные площади остаются примерно на одном уровне. Фактически, с 2003 г. площадь посевов в регионе распространения степного биома колеблется около 60 млн. га. Соответственно, площадь не распахиваемых пахотных угодий эти 10 лет также менялась незначительно, оставаясь, в среднем, около уровня 38 млн. га.

Не более 8 млн. га из этого земельного клина приходится на долю паров. Официальное сокращение пахотных угодий от уровня 1990 г. (исключая перевод в залежные) – 4,3 млн. га (с 97,453 млн. га до 93,145 млн. га). С учетом этого фактическая площадь залежей в регионе распространения степного биома в России в 2010 г. составила около 26 млн. га. Из них официально переведены в залежные угодья 3,352 млн. га – чуть менее 13% реальной величины (и еще какая-то небольшая площадь официально переведена в кормовые угодья).

Использованные данные по субъектам РФ не позволяют оценить, какую долю в залежном клине составляют собственно потенциально степные участки, ведь во многих субъектах РФ (особенно сибирских) степной биом исторически занимал только малую часть территории. Правда, именно в его пределах располагались в этих субъектах РФ основные пахотные площади, но можно предположить, что забрасывали в первую очередь как раз пашню на менее продуктивных нестепных почвах. В целом ясно, что в общем массиве залежей какую-то долю несомненно составляют территории, не имеющие отношения к степям. Узнать их точную площадь мы не можем, но в качестве ее верхней оценки можно принять 20% залежного клина «степных» субъектов РФ.

Даже если заведомо занизить оценку площади потенциально степных залежей и считать, что она составляет около 20 млн. га, это огромная величина. Ранее мы оценивали общую площадь актуально существующих в России степных экосистем в 50 млн. га (Smelansky, Tishkov, 2012). Если та оценка верна, существующий в последнее десятилетие залежный клин расширил жизненное пространство степных экосистем почти в полтора раза (!).

Интересно, что почти половина всех степных залежей России находится в регионе Поволжья и Южного Урала. В том числе, здесь расположены три из пяти лидирующих по залежной площади субъектов РФ (Волгоградская, Саратовская и Оренбургская области – табл. 1).

Таблица 1. Площади угодий в «степных» регионах России в 2010 г.

* По данным земельной статистики Росстата (http://www.gks.ru).

В сумме, по всему набору «степных» регионов реально существующие залежи составляют 26,7% базовой площади пашни 1990 г. В среднем, в каждом субъекте РФ не используется в распашке около трети (31%) соответствующей площади. Однако разница между регионами очень велика. В пяти из них в залежи оказалось от 60 до более 76% пашни. В основном, это регионы распространения опустыненных степей и/или криофитных горных степей: Тува, Астраханская область, Бурятия, Хакасия и Калмыкия (в порядке уменьшения доли залежи). Почти половина (45–48%) базовой площади пашни заброшена в Волгоградской и (почему-то) Тульской областях, Красноярском и Забайкальском краях. Стоит еще отметить, что из всех 37 «степных» субъектов РФ только в двух – Забайкальском крае и Туве – площадь залежей сейчас превышает площадь посевов. И только в этих же двух регионах сокращение посевных площадей за 20 лет составило более 80% (91% в Туве и 86% в Забайкалье; приближается к ним только Бурятия, где сокращение достигает 75%).

Очевидно, для восстановления степного биома значение залежей наиболее велико там, где их площади сопоставимы с площадью сохранившихся «первичных» (целинных и условно целинных) степей. Ориентируясь на данные земельной статистики, можно использовать для сравнения площадь пастбищных угодий. Оказывается (табл. 2), что в десяти «степных» субъектах РФ площадь залежей превышает площадь пастбищ, в том числе в Тульской и Пензенской областях – более чем в два раза! В Волгоградской, Курской, Самарской, Орловской областях существующий залежный клин удваивает потенциальную площадь степных экосистем – в этих регионах площади неиспользуемой пашни превышают площадь пастбищ, но сравнительно немного (менее чем на 20%). В Омской области их площадь лишь чуть уступает площади пастбищ (составляя от нее 91%). Еще в восьми субъектах РФ площадь залежей превышает половину площади естественных пастбищ*. Наконец, еще в семи площадь залежей составляет от 25% до менее 50% площади пастбищ. Именно в эту категорию попадает большинство наиболее степных регионов России: республики Хакасия и Бурятия, Ставропольский, Алтайский и Забайкальский края, Оренбургская и Ростовская области. В этих регионах сохранились относительно большие площади естественных степей, но даже здесь вклад залежей очень заметен – они более чем на четверть увеличивают площадь потенциального существования степных экосистем. И только в 10 субъектах РФ залежи не имеют существенного значения для выживания степного биома. В некоторых регионах это связано с тем, что имеющаяся пашня используется почти полностью и заброшенная площадь просто очень невелика, как в Татарстане, Башкортостане и Северной Осетии. В других – объясняется исходно низкой степенью распашки и большой площадью пастбищ (обычно горных или полупустынных и даже пустынных) – таковы Астраханская область и республики Калмыкия, Дагестан, Тыва, Алтай и та же Северная Осетия.

Литература

Венгеров П.Д. 2010. Использование сельскохозяйственных земель и состояние степной фауны позвоночных в Воронежской области после 1991 года // СБ № 29: 42–48.

Коровин В.А. 2006. Редкие виды птиц на сельскохозяйст­венных землях степного Зауралья // СБ № 21-22: 37–39.

Люри Д.И., Горячкин С.В, Караваева Н.А., Денисенко Е.А., Нефедова Т.Г. Динамика сельскохозяйственных земель России в XX веке и постагрогенное восстановление растительности и почв. М.: ГЕОС, 2010. 416 с.

Регионы России. Социально-экономические показатели. 2011: Стат. сб. / Росстат. М., 2011. 990 с.

Русанов А.М. 2012. Естественное восстановление агроландшафтов степной и лесостепной зон Оренбургской области // СБ № 36: 8–12.

Smelansky I.E., Tishkov A.A. 2012. The steppe biome in russia: ecosystem services, conservation status, and actual challenges // M.J.A. Werger and M.A. van Staalduinen (eds.), Eurasian Steppes. Ecological Problems and Livelihoods in a Changing World / Plant and Vegetation 6, Springer Science+Business Media B.V. 45–101.

Данные Росстата, http://www.gks.ru

* Правда, не во всех этих регионах как пастбища, так и залежи можно считать полностью степными. В Тюменской, Новосибирской и Кемеровской (возможно и Челябинской) областях какая-то часть пастбищных угодий несомненно образована разными типами лугов. В составе залежного клина этих областей какую-то заметную долю также должны составлять поля на нестепных почвах.