Новейшая история: Эра городских движений

С начала 2005 года в России началось зарождение новых социальных движений, т.е. самоорганизующихся сообществ рядовых граждан, объединившихся для защиты общих интересов. Отличительная черта этих движений и значимый факт с точки зрения как социологии, так и перспективы их развития – участие в них обычных людей («обывателей»), ставших из-за определенных событий и в определенных условиях в той или иной степени и с большей или меньшей устойчивостью активными борцами за свои права.

Очень кратко напомним основные тренды активистского поля последних лет.

В начале 2005 года – массовые выступления против монетизации льгот (в общей сложности за месяц приняли участие в этих выступлениях 500 тысяч человек), в среде которых родились первые региональные координационные структуры гражданского протеста последующих лет.

В 2006-2008 годах таких массовых протестных движений как «антимонетизационные» выступления начала 2005 года уже не наблюдается, но продолжается рост низовых гражданских инициатив на микроуровне. Заметнее всего это на уровне дома, двора или района вокруг жилищных и градостроительных проблем. Также, начиная с 2007 года, участились трудовые конфликты на уровне предприятий, в том числе возродилось забастовочное движение. В то же время идет медленный, но постоянный процесс консолидации различных активистских ячеек и выстраивания сетей взаимодействия.

Первая половина 2009 года отличается некоторой стагнацией. В первую очередь, затормозился процесс консолидации социальных движений и инициатив. Из-за кризиса и отсутствия ресурсов, но также из-за сужения политических рамок (в том числе, из-за усиленных политических и административных репрессий).

Однако, начиная с мая 2009 года, с удвоенной силой поднялась новая волна гражданской активности, характеризующаяся стихийностью, уличными действиями (в том числе, в такой достаточно радикальной форме, как перекрытие дорог) и некоторой степенью политизации (в виде ультиматумов властям и выдвижения общих политических требований).

Проблема в том, что за этой – стихийной – протестной волной не успевают уже существующие координационные структуры или сложившиеся организационные ячейки (профсоюзы, комитеты, советы и т.п.). Во многом из-за целенаправленных усилий со стороны контрагентов (властные органы, работодатели) по их ослаблению и раздроблению. При этом борьба ведется именно с организованными сегментами социальных движений (организации, которые бы могли взять на себя роль координаторов и/или переговорщиков). Поэтому главный вопрос здесь – есть ли перспектива для появления коллективного субъекта, способного обобщить различные локальные и специфичные требования и стать влиятельным актором на федеральной общественно-политической сцене?

Консолидация на уровне городов

Процесс консолидации различных сегментов социальных движений затормозился в первую очередь в сфере формирования межрегиональных сетей, даже объединяющих инициативные группы из разных городов, но имеющих общее направление деятельности (движение жителей общежитий по всей России, движение обманутых соинвесторов, движение пенсионеров-льготников).

Однако процесс консолидации продолжается – и даже ускорился – на уровне отдельных городов, где коалиционная деятельность продолжает развиваться, особенно если есть центральная проблема, вокруг решения которой большое количество разных инициативных групп и местных движений могут объединиться. Поэтому мы считаем наиболее перспективным коллективным субъектом на сегодняшний день городские движения.

Как показал пример Пикалево и последующие социальные мобилизации по образцу Пикалева в других городах летом-осенью 2009 года, консолидация протеста наиболее вероятна в моногородах, когда речь идет о спасении всего города, какие бы ни были собственные интересы и требования у той или иной группы. Однако городские движения не ограничиваются рамками моногородов.

Об этом свидетельствуют следующие недавние примеры социальной мобилизации:

В Санкт-Петербурге сформирована широкая гражданская коалиция, созданная в борьбе против проекта газпромовской башни, но привлекающая гораздо более широкий спектр социальных инициатив и ставящая более широкие требования. Например, 10 октября 2009 года «Марш в защиту Петербурга» собрал более 4000 человек.

В Астрахани, где в выборах мэра города в октябре 2009 года единым фронтом приняли участие социальные и профсоюзные движения, в течение двух месяцев не затихали акции протеста против фальсификаций и «бандитских методов» на выборах.

В Тольятти дважды (6 августа и 17 октября 2009 года) митинги против сокращений на АвтоВАЗе, организованные профсоюзом «Единство», собрали более двух тысяч человек, работников предприятия и жителей города – они вышли вместе ради спасения промышленного города.

В Ижевске вокруг проблемы отмены льготного проездного билета несколько раз массово выходили на улицы все движения и инициативные группы, относящиеся к местному Совету гражданских действий. Митинг 11 ноября 2009 года собрал более двух тысяч ижевчан.

Особенно наглядно показал возросший потенциал городских движений 10-тысячный митинг, прошедший 30 января 2010 года в Калининграде – против повышения налогов, «тирании» партии "Единая Россия" и губернатора области.

Вслед за этим событием участились случаи массовых общегородских митингов.

7 февраля 2010 года - более пяти тысяч жителей Ангарска на улицах с лозунгами "Долой власть воров и грабителей!", "Власть под контроль народа!", "Нет повышению цен на квартплату и на электроэнергию!".

13 февраля 2010 года - более 3 тысяч иркутян на митинге в защиту Байкала и против Путина.

21 февраля 2010 года - более 3 тысяч жителей Архангельска против завышенных тарифов ЖКХ и коррупции во власти.

Отметим здесь две тенденции. С одной стороны, тренд к локализации проблем: проблемы, поднятые митингующими, лежат в ближайшем (городском, реже региональном) пространстве (на которое граждане считают, что могут пытаться влиять) и относятся к сфере непосредственной ответственности местных властей. С другой стороны, налицо процесс приведения к общему знаменателю, который находится в политической сфере (осуждение коррупции во власти, безответственности власти, «вертикали» власти и монополизации политики «Единой Россией»). Митинг в Калининграде был расценен, в том числе журналистами, как показатель возросшего политического потенциала сетевых общественных объединений (см. Эксперт от 8.2.2010).

Отсюда следующие выводы. Основной уровень консолидации социальных движений на сегодняшний день – город. Главные консолидированные акторы – городские движения. Ключевое общественно-политическое пространство – городская политическая сцена.

Трудности консолидации и действия по их преодолению

Если объединяющие процессы имеют место в рамках отдельных городов, это еще не означает, что возникают организованные городские структуры гражданских или общественных действий. В Калининграде, например, процесс становления более-менее формализованной (с определенным кругом участников и некоторыми правилами взаимодействия) коалиции начался только после массового январского митинга и сталкивается уже с массой проблем. Например, очерчивание границ коалиции, регулирование отношений между общественными организациями и политическими партиями, преодоление попыток вмешательства местной и федеральной власти, угроза манипулирования, слабость и невнятность общей программы и т.п.

Препятствия к налаживанию солидарных взаимодействий

Если давление извне и попытки внести раскол в движение ощущается особенно остро в отношении профсоюзов, все сегменты социального движения встречают ощутимые препятствия на пути к консолидации и сталкиваются с большими трудностями по налаживанию солидарных взаимодействий.

Эти трудности связаны как с общей социетальной культурой (достаточно чуждой пониманию солидарности), так и с целенаправленными действиями оппонентов социальных движений (властей и/или бизнеса) по раскалыванию движений (причем эта тактика намного более эффективна, чем репрессии, которые чаще всего имеют обратный эффект - сплачивание рядов и рост решительности). Эти действия принимают самые разные формы.

Одна из них – отрицание конфликта между активистским сообществом и контрагентом через создание видимости союза. Это регулярные призывы к единству народа и власти, к сплочению перед лицом терроризма или кризиса, корпоративная солидарность на предприятии, парадные митинги «Единой России» (клинический случай произошел в Кургане 31 января 2009 года, где на трибуне был развернут огромный транспарант «Народ-Медведев-Путин! Вместе!»).

Другая форма более хитроумна и заключается в попытке внести раскол изнутри через подкуп активистских организаций или отдельных людей, создание альтернативных протестным объединениям организаций, кооптацию отдельных активистов. Пример подкупа – избирательная выдача квартир бунтующим участникам (чаще – лидерам) движения «обманутых соинвесторов». Пример создания лояльных организаций – Общественная палата. Пример кооптации - предложение лидерам хорошего места в органах власти или руководстве компании (На встрече 5 марта 2010 года с губернатором Калининградской области Георгием Боосом депутату Областной думы и одному из организаторов массового митинга 30 января Михаилу Чесалину был предложен пост уполномоченного по правам ребенка при губернаторе. Тот от предложения, правда, отказался).

Третья форма, которую принимают действия, направленные на подрыв солидарности - представление интересов разных групп как противоположных. Так можно интерпретировать пропагандистские действия в отношении массовых выступлений автолюбителей Владивостока зимой 2008-2009 года (против повышения таможенных пошлин на иномарки), которые обвинялись в предательстве интересов отечественных рабочих. Можно также привести пример с выступлениями префектов и глав районов в Москве, когда противников «точечного» строительства обвиняют в безразличии к интересам очередников или «обманутых соинвесторов».

Наконец, вспомним, как руководители местной «партии власти» отреагировали на массовый митинг граждан в Калининграде 30 января 2009 года. Председатель Калининградской областной думы единорос Сергей Булычев дал такую публичную оценку митингу протеста: «Весь калининградский митинг свелся к использованию недовольства людей небольшой кучкой заговорщиков федерального уровня, которые использовали наш Калининград как площадку для собственной раскрутки». По его словам организаторы митинга – «засланные казачки» и маргиналы». Булычеву вторит его первый заместитель в облдуме, также единорос, Константин Поляков: «Митинг оказался заурядной провокацией со стороны московской «Солидарности»… Если калининградцы (а я уверен в их здравомыслии и рассудительности) будут поддаваться попыткам провокаторов вбить клин между президентом и премьером, попыткам вновь раскачать ситуацию в регионе и в стране в целом, это может привести к очень трагическим последствиям, которых эти провокаторы и добиваются».

Обычная логика властей, стремящих вбить клин между участниками коллективных действий: митинг, проведенный силами широкой коалиции местных общественных и политических движений и затрагивающий в основном сугубо местные вопросы, представлен как организованный мифическими федеральными политиками в угоду своим собственным интересам. Правда, в пропаганде местным единоросам помогли московские политики Борис Немцов и Илья Яшин, которые приехали «покрасоваться» на митинге и объявили, что мероприятие организовано движением «Солидарность».

Четвертая форма раздробления активистского сообщества, наверное, наиболее коварная и тонкая – распространение слухов среди только что активизировавшихся людей, дискредитирующих передовых активистов или организации. Например, глава инициативной группы по созданию реального, «народного» ТСЖ (не насажденного сверху местными властями) вдруг становится «жуликом». На молодежные политические организации, которые приходят поддержать жителей или профсоюзы в их борьбе, навешивается ярлык «экстремистов». Жители из других районов Москвы, приехавшие на сход жителей не своего района, публично обзываются префектами «провокаторами».

Показательной в этом плане оказалась судьба сформировавшейся после массового митинга 30 января калининградской коалиции общественных и политических движений, в спешке скрепленной против «чиновнического беспредела» и «диктатуры Бооса». Молодая коалиция оказалась не готова к сопротивлению попыткам власти вбить клин между ее участниками. Так, основных организаторов митинга вызывали по одному к высоким начальникам, и не все и не всегда додумались прийти с товарищами. Основной удар пришелся на признанного СМИ лидера (и по совместительству) автолюбителя Константина Дорошка. Его пытались дискредитировать двумя способами. Во-первых, тем, что он во время митинга представил движение «Солидарность» в Калининграде (что с точки зрения властей означает однозначную «проплаченность американцами»). Чтобы «очиститься» от этих обвинений (и соответственно быть допущенным до стола переговоров с представителями власти) ему пришлось выйти из движения «Солидарность». Во-вторых, в качестве «темного пятна» на его биографии иногда использовалось наличие у него признанных судом долгов по таможенным платежам в связи с его деятельностью по перегону машин. Но и первый, и второй аргумент слабо действуют на «простых» калининградцев, которые знают лично или через третьих лиц Дорошка как активного и боевитого лидера местного движения автомобилистов. А автолюбителей и автоперегонщиков в пограничном регионе очень много, многие из них успели также накопить долги в связи с неожиданным изменением таможенных правил, и все поголовно возмущены резким повышением транспортного налога.

Так что на местное население и союзников коалиции попытки «очернить» репутацию Дорошка не произвели впечатления – для большинства он популярный лидер из своей же среды («свой»), неважно, в какой именно организации он состоит, и уж тем более, какие претензии к нему имеют таможенники. Вбить клин удалось лишь после того, как Дорошка вынудили заявить об отказе от проведения запланированного митинга оппозиции 20 марта. После этого начались трения, некоторые участники коалиции обвинили Дорошка в предательстве, но в основном претензии свелись к нарушению коалиционного принципа коллективного принятия решений. После этого опрометчивого шага, говорят местные эксперты, репутация Дорошка пострадала, а многие рядовые участники в нем разочаровались.

Преодоление препятствий: вернем себе город!

Активисты, нацеленные на солидарность, всячески пытаются нейтрализовать манипуляции властей, но силы явно неравны: трудно противостоять мощной пропагандисткой машине. Активисты пытаются мобилизовать свои альтернативные информационные сети, устраивать контракции, не поддаваться соблазну получить доходное место, отстаивать свою репутацию.

Например, с целью высмеять псевдосоюз народа и власти в начале 2009 года в нескольких городах прошли «марши согласных» с портретом Путина, изображенного в виде святого. Но кто услышал об этих акциях, собравших несколько десятков молодых людей, задержанных в результате «за оскорбление государственного флага»?

Стараясь продемонстрировать отсутствие противоречий в интересах простых людей, активисты ссылаются на касающееся всех право на благоприятную окружающую среду (в случае с застройкой), предлагают альтернативные варианты строительства, выходят на контакт друг с другом и ищут компромиссы, доказывают в своих газетах и листовках несостоятельность аргументов властей. Но до скольких людей они могут донести свою точку зрения? Здесь корень проблемы лежит в ограниченности информационного поля, доступного для воздействия активистов.

В отношении властей есть еще и другая проблема. Ведь в условиях острой нехватки ресурсов притягательная сила власти очень велика. Не стоит забывать о склонности – во имя эффективности – к поиску административных ресурсов (иметь «своего человека во власти»), большом соблазне кооптации во власть, страхе перед репрессиями: возможности власти столь многогранны, что им трудно сопротивляться.

Однако, социальные движения нашли наиболее благоприятное пространство для своего развития – городское пространство. На этом уровне местные власти все же ближе и доступнее, есть возможность судить о них не только по телепередачам, и есть ощущение возможностей для воздействия на них. Можно даже найти союзников среди местных политиков или чиновников. Есть общая и сфера проживания, некоторые общие проблемы (такие, как тарифы на коммунальные услуги, состояние дорог, здравоохранения и образования, экология местности). Гораздо легче выстраивать сеть альтернативного информирования (через «сарафанное радио», звонки, смс, личные встречи, независимые газеты, листовки). И главное – есть ощущение близости и понятности проблем. Для российского общества, где личное знакомство и круг общения имеют столь большое значение, это существенный параметр возможных коллективных действий. Практически, это означает, что инициаторы какого-то публичного мероприятия, даже будучи участниками разных движений, могут физически собраться вместе; что лидеры у всех на виду и поэтому возможно судить об их действиях не понаслышке; что с помощью уличных акций есть возможность «прорваться» в публичную сферу. В условиях закрытости официальных каналов информации и институциональной политической системы, публичная сфера, в которой активисты могут заявить о себе и дать публичную огласку своим требованиям, сузилась до локального уровня – центральных площадей или улиц города, дворов и проходных предприятий.

Одним словом, город или район – это оптимальный уровень в нынешней России для формирования общности, где наиболее вероятно движение от мелкой и частной проблемы к общим интересам или общественно значимым проектам. Наши исследования показывают, что в первую очередь люди начинают коллективно действовать в своей ближайшей среде по месту жительства или в трудовом коллективе, исходя из проблем, которые их непосредственно затронули и возмутили. Переход от самого «близкого» и «частного» к наиболее «публичному» и «общему» (если он вообще происходит) осуществляется чаще всего путем движения от одних отношений близости к другим отношениям близости. То есть, сначала идет обмен опытом и координация действий с ближайшей инициативной группой, затем из нескольких близких в пространстве или по сферам деятельности инициативных групп может сформироваться движение, которое может вылиться в городскую сеть.

Содействуют этому переходу и росту общности целенаправленные действия ключевых лидеров, служащих «мостиками» между «частным» и «общим». Здесь мы размышляем в духе социологического подхода, который исходит из того, что само существование «общественного» проблематично, а случаи консолидации сообщества происходят крайне редко и при определенных условиях. Одно из них – наличие лидера-спикера, который берет на себя работу по «собиранию» сообщества (собиратель), переведению его в публичную плоскость (переводчик) и сведению воедино разных точек зрения. Иными словами, эффективные лидеры (а их становится все больше в нынешней России) прилагают целенаправленные усилия по развитию и распространению солидарности, чтобы она была не только красивым словом, но и делом, общим делом, которое служит ориентиром в коллективных действиях. Подробный анализ деятельности активистов по развитию солидарности мы проводили в кейс-стади, посвященном процессу солидаризации рабочих завода «Форд».

Следует особенно подчеркнуть, что подавляющее большинство лидеров и «завзятых», опытных активистов прекрасно осознают проблему и проводят большую деятельность по развитию солидарности в активистских группах. Деятельность состоит из «воспитательных» бесед, листовок, инициатив по проведению акций солидарности, собственного примера. Часто встречаются такие заголовки листовок и статей: «Один в поле не воин», «Солидарность не роскошь, а средство выживания», «В солидарности наша сила». Приводятся слова Мартина Нимеллера: «В Германии они сначала пришли за коммунистами, но я не сказал ничего, потому что не был коммунистом. Потом они пришли за евреями, но я промолчал, так как не был евреем. Потом они пришли за членами профсоюза, но я не был членом профсоюза и не сказал ничего. А когда они пришли за мной - за меня уже некому было заступиться».

Также влияют соображения эффективности, когда активисты стремятся к влиянию на принятие решений на более высоких уровнях, чем исходный, локальный уровень. Играет роль развитие солидарности и разделение общих ценностей, целей, установок. Но, как нам представляется, без укорененности в мире повседневности и в ближайшей «знакомой» среде сеть имеет мало перспектив для развития и устойчивости. Иными словами и образно говоря, совершенно не охватывая интересы обывателей (игнорируя проблемы состояния водопроводных труб или дорог), движение обречено остаться маргинальным. Этими «мелкими», частными вопросами могут заинтересоваться многие, и найти общее в бытовых, повседневных сферах людям легче.

Другая важная составляющая процесса формирования общности, «цементирующая» этот процесс – коллективные действия, практический опыт совместной деятельности, чему способствует городское пространство. Именно действуя вместе, борясь плечом к плечу, далекие друг от друга люди (с разными проблемами или из разной среды) сближаются, соотносят свои интересы и стремления, обретают ощущение общности. Особенно людей сплачивает личное общение (в ходе общих встреч или конференций) и участие в общей борьбе под воздействием эмоционального порыва, который порождает энтузиазм и чувство, что «мы все вместе». Об этом говорит, между прочим, популярность таких общепринятых лозунгов как «вместе мы победим» или «когда мы едины, мы непобедимы».

Наконец, сближению и сплачиванию рядов нередко способствует конфликт с оппонентом, чаще всего – властью. И в целом ряде городов местные коалиции укреплялись и развивались, выбрав в качестве общего оппонента либо мэра, либо губернатора.

Против «вертикали власти» - горизонталь городских коалиций

В сегодняшней России, когда «вертикаль власти» обернулась слабой управляемостью, «произволом» местных властей (по словам активистов), оторванностью властной машины от «простого народа», сверхвысоким уровнем коррупции, создаются самые благоприятные условия для появления городских движений, имеющих шансы стать влиятельными общественно-политическими акторами. Тем более, что воздействовать на власть другими способами кроме массовых протестов стало уже невозможно. Местные выборы 11 октября 2009 года сопровождались массовыми фальсификациями и даже в некоторых случаях использованием «бандитских методов». Поэтому у активных граждан сформировалось ощущение бесперспективности участия в выборах или даже поддержки «своих» кандидатов. Другие институты гражданского участия (публичные слушания, различного рода «общественные палаты» и прочие) все больше воспринимаются как чисто декоративные (есть известные случаи - в Ижевске, Санкт-Петербурге - когда местные власти пытались не допускать «неконтролируемых» жителей на публичные слушания, в том числе, используя омоновцев). Кроме того, монополизация власти в руках «Единой России» стала настолько очевидной на местах, где мэр, губернатор, большинство депутатов, чиновников, директоров – все «едроссы», что против этой партии возможна кристаллизация протеста - как со стороны общественных движений, так и со стороны оппозиционных партий, в том числе, так называемых «системных».

Против «вертикали власти» в таком виде как раз обычно и объединяются различные сегменты социальных и политических движений в городе. На «сгнившую вертикаль власти» (лозунг акции Координационного совета гражданских действий в Ижевске 1 марта 2010 года) граждане отвечают горизонталью городских коалиций. К подобному выводу нас подтолкнули последние примеры массовых городских выступлений, которые мы уже упомянули.

Михаил Костяев, председатель общественной организации «Наш Город», так анализирует причины массовой мобилизации в Калининграде: «Людей сплотило твердое желание сказать: нет вертикали власти, да переменам». А протест кристаллизовался вокруг фигуры губернатора, который олицетворяет «вертикаль власти» в данном регионе. По словам Костяева, «Георгий Боос – яркий представитель нынешней верхушки власти, обладающий федеральной проходимостью, и в то же время не считающий нужным налаживать диалог не только с обществом, но и политическими силами в регионе».

Необходимо еще раз подчеркнуть, что городские коалиции не только самый эффективный способ бороться с вертикалью и напомнить об ответственности власти перед своими гражданами, это еще самая подходящая организационная форма для выработки общей платформы с учетом специфики каждого из участников. И это самый удобный уровень для укрепления горизонтальной солидарности против попыток вертикальных центров власти подорвать эту самую солидарность. Например, очевидно не без сигнала «сверху» после первых массовых городских выступлений федеральные руководства политических партий «системной оппозиции» дали команду своим местным отделениям воздержаться от вхождения в широкие городские коалиции. Однако эти призывы возымели эффект далеко не во всех регионах, поскольку местные партийные отделения (если они живые) действуют «здесь-и-сейчас», а знают местную политическую ситуацию и своих союзников по опыту совместных действий, а не по их мифической репутации. Например, местные отделения КПРФ в Архангельске и Владивостоке продолжают работать в рамках широких общественно-политических коалиций. В Архангельске на заседании оргкомитета 15.03.2010 первый секретарь Архангельского обкома КПРФ Александр Новиков заявил: «Сила протеста – в единстве действий его организаторов».

Движение движений?

Рано пока делать окончательные выводы из данных рассуждений, поскольку процесс становления городских движений только начинается. Поэтому трудно однозначно ответить на вопрос: возможно ли перерастание городских движений и локальных выступлений в единое движение.

Есть положительные сигналы. Во-первых, целый ряд различных сетей и движений (в том числе, Союз координационных советов России – СКС, Товарищество инициативных граждан России – ТИГР и Федерация автовладельцев России – ФАР) призвали – каждый в своем формате и обращаясь к своей сети – к всероссийской акции «гражданской солидарности и недоверия партии власти», запланированной на 20 марта 2010 года. Настолько массовым окажется участие, пока неизвестно (тем более, что местные власти запрещают акции одну за другой, отправляют митингующих на городские окраины). Но уже известно, что отозвались на призывы десятки городских гражданских структур.

Кроме того, подготовка к этой всероссийской акции стала очередным поводом для формирования широких оргкомитетов и расширения уже существующих коалиций. Одни за другими города России вступают на путь создания широких гражданских коалиций, действующих с целью добиться реального влияния на принятие политических решений у себя на местах.

Это уже вторая волна создания городских координационных структур гражданского протеста – первая последовала за массовыми выступлениями против монетизации льгот в 2005 году и вылилась в межрегиональную сеть городских координационных советов (СКС). Вторая волна идет с начала 2010 года, во многом в контексте нарастающего протеста против повышения тарифов на ЖКХ, когда доходы населения сокращаются, и проблема безработицы стоит все острее. Во многом стремление к консолидации проистекает из ощущения, что добиться чего-либо от «этой» власти по отдельности невозможно, а также из опыта столкновений с «глухой стеной» власти, которую возможно пробить, только будучи объединенными. Наконец, играет роль и третий фактор – движение «общественников» в направлении политизации, а со стороны «политиков» - эволюция в осознании значимости гражданских структур. В условиях экономического кризиса и ослабления политической управляемости, участились случаи физической расправы над активистами, фабрикации уголовных дел, еще больше укрепилась монополия «Единой России» на власть. Поэтому социальные активисты стали обращать внимание на сворачивание политических свобод (в частности, после массовых фальсификаций на выборах октября 2009 года, но также из-за тенденции к запрету местной властью любых уличных действий). В некоторых заявлениях это называется «бандитизацией власти» (Резолюция 12-й Конференции СКС России). И есть понимание, что «бандитизация власти» угрожает самым элементарным социальным и гражданским правам, потому что люди, пришедшие к власти уголовными методами, уповая на них и в дальнейшем, не считают нужным хоть как-то считаться с мнением населения. Исходя из этого, происходит радикализация части социальных активистов. Вызывает такая беспардонность недовольство и у политической оппозиции, которая в результате зачастую становится склонной к более активным протестным действиям в борьбе за собственное политическое выживание. Т.е. создаются условия для того, чтобы образовывались общие (политические в широком смысле этого слова) региональные платформы совместных действий для широкого круга участников. Общий «дух» этих платформ хорошо иллюстрирует популярный лозунг «Власть – под гражданский контроль!», который сегодня можно расшифровать примерно таким образом: «Источник власти – народ, а не жулики-чиновники и бандиты».

Процесс формирования городских коалиций второй волны можно проиллюстрировать на примере Архангельска. Вслед за массовым митингом 21 февраля 2010 года против резкого повышения тарифов на ЖКУ, в котором участвовали более трех тысяч горожан, было решено отслеживать исполнение требований, предъявленных властям в форме «ультиматума» с месячным сроком. С этой целью, а также для того, чтобы подготовить следующий митинг 28 марта, в Архангельске был образован широкий оргкомитет. В коалиции участвуют представители жилищного движения, врачи (в том числе из той первой городской поликлиники, откуда начались выступления врачей области против недофинансирования отрасли, прошедшие в мае-сентябре 2009 года), профсоюзы (в частности, профсоюз докеров), активисты движения автомобилистов, а также левые и правые оппозиционные партии, в первую очередь, местное отделение КПРФ. Митинг 28 марта готовится под общим лозунгом «Единым фронтом – против «Единой России»!». Условия, сделавшие возможной столь широкую коалицию, красочно описывает Василий Поздеев, секретарь Совета общественного движения «Моё жильё»: «Тяжёлый смрад лжи и фальши, источаемый депутатами и чиновниками «Единой России»; самодурство Московского Засланца, возомнившего себя арабским халифом с собственным гаремом из СМИ-рных и податливых мальчиков и девочек «по вызову»; полное отчуждение власти от народа, абсолютное пренебрежение его интересами и его мнением – вот та атмосфера, в которой произошло объединение разнополярных общественных и политических сил Архангельска. Во имя достижения общей цели».

Интересно отметить, что, даже в случае внутренних трений между участниками местной коалиции, как это случилось в Калининграде вследствие действий властей и внутренней слабости правил взаимодействия, солидарность афишируется в отношении других городов. Например, уже после отказа от проведения митинга 20 марта, ключевые фигуры калининградской коалиции выпустили заявления с выражением поддержки всероссийской акции гражданской солидарности. Константин Дорошок: «Хорошо, что 20 марта в разных регионах люди выйдут одновременно на улицу доказать, что с ними нельзя не считаться». Михаил Чесалин: «Мы выражаем искреннюю поддержку тем общественно-политическим силам в регионах России, которые заявили и намерены проводить 20 марта 2010 года свои протестные акции».

Наконец, самое примечательное – местные призывы и платформы совместных действий разных городов во многом повторяются, и достаточно легко отслеживается их общий знаменатель. Это свидетельствует как о наличии собственных информационных каналов для поддержания связей, так о формировании общей принципиальной платформы, превосходящей специфику местных ситуаций или отдельных движений. В числе прочих общих черт отметим следующие: главенство лозунга «власть под контроль граждан!», требование отчетности власти перед народом, протест против монополии «партии власти», «чиновнического произвола» и «прогнившей вертикали власти», требование прямых выборов глав регионов. Также формируется чувство коллективной идентичности, которая учитывает все разнообразие разных категорий населения со своими специфичными притязаниями, но преобразует его в утверждение сплоченного и боевого лозунга - «Мы – народ». Показательна в этом отношении следующая фраза из питерского призыва: «Автомобилистов, гаражников, обманутых дольщиков, жителей общежитий, градозащитников и защитников скверов, предпринимателей малого и среднего бизнеса объединило требование подотчетности власти перед народом».

Также примечательно, что многие местные призывы содержат отсылки на примеры удачных социальных мобилизаций из других городов (в Калининграде вышли 10 тыс. человек, в Ангарске – 5 тыс., в Иркутске – 3 тыс. и т.п., а что у нас?). Это свидетельствует об общей динамике (по логике снежного кома) развития социальных движений, о преодолении «местечковости», от которой часто страдают зарождающиеся социальные движения, а также о возникновении движения движений или сети социальных движений, по крайней мере в зачаточном состоянии и в виде общей идейной и информационной среды.
 

Карин Клеман, ИА «ИКД»
Из статьи "Против «вертикали власти» - горизонталь городских коалиций: эра городских движений"

Ссылки по теме:

Альтернативные методы протеста в Калининграде и Владивостоке: мандарины и парад
Калининградская оппозиция поддерживает общероссийскую акцию гражданской солидарности
20 марта в Москве состоится День гнева
В Санкт-Петербурге начат процесс создания координационного центра социально-протестного движения
Дорошок – Валенса, Боос – Горбачев? 20 марта в Калининграде пройдет «телемитинг»
20 марта - Всероссийская акция гражданской солидарности: Обращение питерского оргкомитета
20 марта — Всероссийская акция гражданской солидарности и недоверия «партии власти»
В Петербурге готовятся к всероссийской акции гражданского протеста 20 марта
В Архангельске широкая общественно-политическая коалиция готовит массовый митинг «Единым фронтом – против «Единой России»!»
Калиниград: Боос и боосики на пороховой бочке
Автомобилист – не дойная корова! Анонс всероссийской акции
Ижевск: «Нет обанкротившейся вертикали, да переменам!»