Роль молодежи в гражданском обществе

"В России происходит такая вещь, что как бы мы все сидим вместо воды в закрытом котле. И какие могут быть варианты развития? Если крышку давить, то либо будет взрыв, либо все затухнет. И, видимо, не только теоретики начинают это понимать, но и начинают понимать те люди, которые связывают свое будущее с этой страной, с нашей страной. Это молодежь. "

В.В. Глинский

Мы продолжаем публиковать материалы обсуждения участников круглого стола «Современная молодежь: проблемы самоидентификации», проведенного в журнале «Идеи и идеалы». 

Участники круглого стола: члены редакционной коллегии и редакционного совета: Олег Альбертович Донских, д-р философских наук, профессор, главный редактор журнала; Нина Ильинична Макарова, кандидат искусствоведения, доцент; Павел Дмитриевич Муратов, кандидат искусствоведения, доцент; Людмила Алексеевна Осьмук, д-р социологических наук, профессор; Татьяна Александровна Ромм, доктор педагогических наук, профессор; Наталья Леонидовна Чубыкина; Лев Леонидович Штуден, д-р культурологии..

Приглашенные гости: Мария Алексеевна Абрамова, д-р педагогических наук, профессор, сотрудник сектора этносоциальных исследований Института философии и права СО РАН; Анатолий Михайлович Аблажей, к. философских наук, зав. сектором социологии науки и образования Института философии и права СО РАН, доцент философского факультета Новосибирского государственного университета; Владимир Васильевич Глинский, д-р экономических наук, зав. кафедрой статистики Новосибирского государственного университета экономики и управления; Владимир Яковлевич Карпов, зам. Председателя Новосибирского областного Совета депутатов, секретарь Новосибирского обкома КПРФ.

24.12.2011 г. Барнаул. Полицейские задерживают участницу митинга 15-летнюю восьмиклассницу Каролину. Фото M.Shemarov

О.А. Донских. Теперь мне хотелось бы хотя бы немного обсудить второй вопрос, о котором я упоминал в начале. Это роль молодежи в гражданском обществе. Частично он сегодня затрагивался, но хотелось бы отдельно мнения услышать. Объясню, почему. Дело в том, что я столкнулся с этим, проверяя работы ЕГЭ по обществознанию, мне приходится делать это ежегодно. Я могу смело говорить о некоей средней картине, поскольку мне приходится видеть сотни работ каждый год. Так, в прошлом году в Новосибирской области сдавало этот экзамен больше 10 тысяч человек, в этом году – больше 8 тысяч, какой-то достаточно большой срез есть. И я заметил, что вопросы, которые касаются гражданского общества, либо вообще остаются пустыми, на них не отвечают, либо отвечают на них совершенно по-детски, например, таким образом: стране нужен кормилец, если давать премии, то мы пойдем на выборы, надо привлекать к общественной работе деньгами, заинтересовывать. Все в каких-то детских выражениях, которые для одиннадцатиклассников как-то выглядят очень убого. С этим впечатлением совпадает социологический портрет молодежи, с которого мы начали сегодняшнее обсуждение. Там есть одна из таблиц, она показывает следующее. Вопрос о том, какой должна быть роль молодежи в государстве, речь уже не идет о самоидентификации исторической. Так вот, 50% отвечают на этот вопрос, что власть должна заботиться о молодежи, оказывать ей помощь во всем. Вторая позиция – это 36%, что молодежь должна сотрудничать с властью на равных в решении своих проблем. Ну, мне кажется, что этот вопрос сформулирован невнятно: что значит на равных сотрудничать? Это мне не очень понятно. И единственная группа, которая от этого более или менее открестилась – те, кого можно считать самостоятельными – это та, которая указала, что молодежь должна иметь максимальную свободу от власти и иметь возможность самостоятельно решать свои проблемы, вот этих – 14,6%. Соответственно, это настроение, по-видимому, является господствующим. И получается, что на этом фоне какие-то группы привлекаются для того, чтобы изображать сотрудничество с властью. Это на уровне – у нас есть ужасно смешная фигурка, молодежный мэр Новосибирска. Это какая-то смешная куколка, которая непонятно, чем занимается. Известна практика теневых кабинетов, а молодежные правительства совсем не понимаю. Но они, конечно, улыбаются очень нежно мэру и другим власть предержащим, но это уже другой вопрос.

            Но если принять, что мои наблюдения отражают какую-то реальность, а при этом мы говорим, что хотим инновационного общества, то эти слова уже заведомо ничего не значат. Ведь если настроение такое, то никакого инновационного общества быть не может. Ведомые люди не будут создавать никаких новых возможностей. А инновации появляются только там, где много возможностей, где происходит какой-то перелом, происходит взрыв, и из этого дальше отбирается что-то. Повторяю, что это вещи очень связанные между собой. И вот вопрос в этом и состоит: есть ли моменты, которые позволили бы с оптимизмом смотреть на формирование какого-то гражданского общества, гражданского сознания в действительности. Я считаю, что это, конечно, наследие очень серьезное нашего прошлого, включая советское, но об этом мы уже немного говорили. Возможно, что здесь этот вопрос уместно обратить к профессиональному политику, а у нас здесь единственный политик – Владимир Яковлевич. Я думаю, что, так или иначе, Вы об этом думаете и работаете с этим постоянно.

Владимир Яковлевич Карпов. Я перейду, Олег Альбертович, к следующему вопросу, но и по предыдущему обсуждению у меня есть несколько мыслей. Хотел бы их высказать.

Прежде всего, оценка  исследования, с которого Олег Альбертович начал. Наверное, можно раскритиковать его с научной точки зрения. Но то, что это исследование совсем уж неинформативно, я, как потребитель, не могу с этим согласиться. Более того, в некоторых выступлениях говорилось о том, что отношение взрослых, а тем более молодежи, к  нашей истории формируется  феноменами массового сознания и стереотипами. По-видимому, если бы нам предложили сейчас отвечать на вопросы анкеты, мы тоже попали бы в те проценты, которые представлены в опросе. Но меня заинтересовала другая сторона. Буквально сегодня в первой половине дня я встречался с нашими  молодыми активистами. Мы открывали очередной учебный год в центре политического просвещения. И сейчас, слушая Олега Альбертовича, я представил, как ответили бы слушатели на анкету.  Думаю, ответили бы примерно так же. Социология фиксирует в основном негативное, скептическое, насмешливое отношение к отмеченным периодам истории, сформированное массовым сознанием, стереотипами. Несомненно, оно бы выразилось в ответах слушателей центра. Когда речь идет о самоидентификации или я-концепции (я не очень понимаю тонкие различия этих научных понятий), то ребята говорят одно, а действуют совершенно противоположно. Несмотря на уничижительные характеристики некоторых сторон советского периода истории, они действуют диаметрально противоположно. Первое, молодые коммунисты достаточно многим рискуют. Между тем, они очень активно участвуют во многих мероприятиях партии. Второе, если их прямо спросить, как они относятся к своей стране, даже не к Советскому Союзу, а к современной России, то обнаружится очень ярко выраженный патриотизм. И это несмотря на скептическое отношение и, может быть, где-то, на сожаление, что живут в буржуазной стране. Они уверены, что с недостатками и с  уродливыми явлениями жизни они обязательно справятся. Но еще удивительнее следующее. Когда Вы, Олег Альбертович, говорили о цельности, Вы, наверное, поставили вопрос о целостности восприятия и о цельности молодежной среды. Кажется, что она раздроблена на субкультуры, течения и прочее. Мне думается, это обманчивое восприятие. Поверхностно – да, а если посмотреть глубже, то не так уж и раздроблена. Я, опять же, сужу по сегодняшнему разговору на нашем занятии. Слушатели говорят, что надо, чтобы на наши занятия приходили молодые люди, которые  придерживаются совершенно противоположных позиций. Они хотят с ними пообщаться, подискутировать, поспорить, посмотреть, чья позиция наиболее убедительна. То есть, потребность целостной среды отчетливо выражена. В том смысле, что не только мы существуем, как люди с правильными убеждениями. У них не сектантская психология. Они воспринимают других как наших людей и хотят понять, почему они придерживаются других взглядов. То есть, целостность нашей молодежи, несмотря на кажущуюся раздробленность, имеет достаточно глубокие корни и она не расшатана. Я сужу по нашим ребятам и по их стремлению к объединению.

Что касается формирования гражданского общества. По большому счету мы заплатили огромную цену за то, чтобы перейти на новую модель развития страны. Она появилась не только из происков врагов Советского Союза. Феномен заговора обсуждался, но мы не приняли эту версию, как ведущую. На самом деле, действовали объективные факторы развития. Необходимость прорыва в новое качество жизни. И прежде всего, ценности свободы. Они всегда были значимы, хотя ради спасения Родины советские люди могли соглашаться на ограничение своей свободы. Но это чувство никогда не умирало и никогда не умрет. Мы заплатили огромную цену, и сегодня формирование гражданского общества действительно является центральной проблемой. Общество сегодня находится в  униженном положении, когда власть его не слышит или не хочет слышать, а устраивает такие псевдообщения, когда всем понятно, что они носят фальшивый характер. А нужно, чтобы слово общества было не просто весомым, а заставляло любую власть соответствующим образом действовать. Эта идея – самая главная.  Мы говорим о молодежи, но не могу не сказать о взрослых. В марте исполняется три года, как действует особая организация – Оргкомитет общественности Новосибирской области. В ней представлено шесть региональных отделений политических партий и около тридцати общественных организаций (в том числе молодежных). Весь идеологический спектр, кроме центра, кроме «Единой России». Что интересно с точки зрения  целостности общества. Первый вопрос, который мы себе задавали три года назад: сможем ли мы выработать какую-то общую позицию, какой-то общий документ? Мы же все разные, начиная от демократов, которых в народе считают чуть ли не врагами, подкармливаемыми Западом, до самой правой, или левой части, если хотите. Мы провели восемь слушаний по очень острым вопросам. Споры горячие. Мы нередко по четыре-пять раз переписываем проекты наших резолюций.  Но не было ни одного случая, когда бы мы не нашли общих позиций. Причем, от своих идеологических представлений никто не отказался. Эти расхождения, различия сохраняются. А что позволяло выходить на совместные резолюции? Каждый участник общественных слушаний понимал: заявить, выступая на общественных слушаниях, ты можешь многое, выражая в радикальной форме свои взгляды, но момент истины наступает на стадии реализации резолюции.  Консолидирующее влияние среды и объективных условий выражается в том, что помогает формулировать не фантазийные предложения, а пригодные для практических дел. Если кто-то считает, что гражданское общество сформирует власть, то это заблуждение. Власти это не нужно, это ей опасно, по крайней мере, в том «вертикальном» варианте, в котором она сегодня существует. Это должно и может сделать только само общество. Центральная задача ученых, людей, занимающихся публичной общественной деятельностью, – как гвоздь вбить эту доминантную идею в сознание значительной части общества и, прежде всего, молодежи. Прежде всего, молодежи, которая очень восприимчива сейчас в силу своего возраста.

Н.И. Макарова. Сколько примерно в вашей организации молодых активных членов? Я имею в виду – новосибирской.

В.Я. Карпов. У нас небольшая партийная организация, где-то около 2000 человек. Примерно 15% – молодежь. Мы пока не можем переломить негативную тенденцию. Но практически вся наша молодежь – это либо те, кто имеет высшее образование, либо те, кто учится.

В.В. Глинский. А сколько было с РСДРП, когда они создавались? Человек пятьдесят, наверное?

        О.А. Донских. Их было 9, насколько я помню, на I съезде РСДРП в Минске.

В.В. Глинский. И вот как-то они не смущались, что их мало! А сейчас: число мало, весу мало.

В.Я. Карпов. А как воспринимали себя большевики? Я не знаю по каким источникам Вы судите. А я читал резолюции и дискуссии, которые были в партии большевиков. И какие там были сожаления и опасения – поверьте, примерно такие же, как у сегодняшних коммунистов. Это потом картинку нарисовали: могучая кучка, стальные, железные… А большевики были живыми, сомневающимися людьми.

В.В. Глинский. По поводу гражданского общества и молодежи. В чем мне, конкретному человеку, сложно с философами общаться? Нет каких-то определенных категорий и понятий: давайте остановимся на чем –то, позиционируемся, потом пойдем дальше. По поводу гражданского общества. Честно говоря, я с трудом понимаю, что под этим подразумевается. Но могу так сказать: если под гражданским обществом подразумеваются кухонные варианты обсуждения политических проблем, которые перешли с шестидесятников, потом какое-то время эти кухонные варианты реализовались даже в смене власти, в каком-то десятилетнем правлении в российской действительности, то тогда это одно. Я вот воспринимаю гражданское общество, когда с бабушками «Трудовая Москва» или что-то такое. Это с одной стороны. Все время пытается от имени гражданского общества выступить барнаулец Рыжков, который двадцать пять партий поменял. Или бывший премьер Касьянов, или Каспаров, и так далее. Вот это я даже обсуждать не хочу. В то же время понятно, что среднее и старшее поколение в принципе не способно создать никакое общество. Оно может только обсуждать возможности его создания, развития. Но, с другой стороны, если смотреть на события последних двух лет – а, может, и десяти лет - совершенно очевидно, что в России происходит такая вещь, что как бы мы все сидим вместо воды в закрытом котле. И какие могут быть варианты развития? Если крышку давить, то либо будет взрыв, либо все затухнет. И, видимо, не только теоретики начинают это понимать, но и начинают понимать те люди, которые связывают свое будущее с этой страной, с нашей страной. Это молодежь. И вот последние два года я наблюдаю такие моменты, которые можно по-разному оценивать, но гражданское общество, может, и проявляется в этих «Синих ведерках». Вот, кстати, выступление на Манежной площади – это ведь тоже проявление гражданского общества. Просто наша молодежь, в отличие от нас, не так толерантна, что может терпеть коррупцию, взятки, беспредел, засилье в милицейских, прокурорских органах приезжих и так далее. В конечном итоге вылилось это вот так. Поэтому в принципе я связываю гражданское общество только с молодежью.

О.А. Донских. Философы говорят о невнятном и часто с помощью неточных терминов, но они говорят об этом, чтобы это стало точным и конкретным. Когда определенная область становится внятной и четко очерченной, она превращается в поле деятельности науки, ученых. Это обязательная функция философии.

Я хочу привести один пример действий гражданского общества. Это один эпизод, который я наблюдал в Австралии, благодаря одной знакомой, о которой я написал книжку. Речь идет о Нине Михайловне Кристесен. А ситуация была такая. В большом микрорайоне города Мельбурна (эта административная единица называется по-английски suburb), в Элтаме, где жили известные писатели, и этот район с легкой руки Нины Михайловны называли австралийским Переделкино, был главой администрации ставленник практически всесильного премьера Виктории. А жители очень не хотели, чтобы он прошел на очередных выборах. В результате они устроили там такую кампанию, что дважды приезжал этот самый премьер штата Виктория, человек очень харизматический, но его ставленник так и не прошел. То есть, они организовались, они знали, как действовать, они знали, чего хотят, и они провели своего кандидата. Вот, пожалуйста, это некое сообщество, которое соорганизовалось на тот момент, когда почувствовало опасность, оно приобрело некоторое политическое значение, но оно не было властью. Кампания прошла, и дальше это объединение было не нужно, потому что они не собирались заниматься какой-то партийной деятельностью, но когда было необходимо, они четко реализовали свой интерес. Это была самоорганизация, как и у нас происходит иногда, например, когда одна женщина организовала протест против застройки Бородинского поля. И это совершенно точно не власть, а именно гражданское общество, они не боролись за власть и не занимались политикой. Политика – это ведь всегда вопрос о власти.

М.А. Абрамова. Хотелось бы добавить к Вашему примеру. Мы весной были в Оксфорде, и с нашим коллегой, который там проходил обучение, обсуждали отличия в системах воспитания России и Англии. Говорили о том, что в России система воспитания детей изначально подразумевает, что существуют определенные нормы поведения, которым нужно соответствовать. Ребенку с детства говорят: «Это нельзя! Это можно. Это нельзя!». Тем не менее, ребенок вырастает, и его невозможно остановить, потому что он делает все, что хочет. Наблюдая за англичанами, мы видели, что с ребенком с самого раннего возраста общаются как с взрослым человеком: «Да, ты можешь так сделать. Ты можешь кричать, но ты подумай, нужно ли это. Ведь ты будешь мешать окружающим». То есть, слова: «нет», «нельзя» – редко присутствуют в разговоре. Создается ощущение, что конкретные модели поведения не прописаны. Но такая форма воспитания учит человека с детства понимать, что есть его права, его свобода. И он может их реализовать, но есть права и свобода другого человека, который находится рядом. И если при реализации своих прав, ребенок нарушает права и свободу другого, то в дальнейшем кто-то может так же отнестись и к его правам и его свободе. Так вот, если мы говорим о гражданском обществе, то, к сожалению, мне кажется, что пока у нас в культуре не сформируется такое же отношение к правам и свободе человека, независимо от возраста, наверное, о гражданском обществе говорить очень сложно. Поэтому, если мы говорим о молодежи, то молодежь должна формироваться в том обществе, в котором уважают права и свободы каждого.

О.А. Донских. Но поскольку у нас не уважаются, то перспективы нет. Позиция понятна.

Татьяна Александровна Ромм. На мой взгляд, в обсуждении проблемы видится две стороны. Во-первых, может ли молодежь (как социальная группа) быть ресурсом для развития гражданского общества и, во-вторых, есть ли у самой молодежи ресурс (и какой), чтобы способствовать развитию гражданского общества. (Хотя, может быть, с позиций гуманистического подхода постановка вопроса несколько некорректна: «молодежь для общества»). Да, молодежь может быть и потенциалом развития гражданского общества, и у нее есть ресурс для этого. И главное в этом ресурсе – присущая данному возрасту потребность молодых людей в социальном самоопределении и самоутверждении. Реализация этой потребности становится содержанием процесса взросления. Переживание возрастного кризиса в молодом возрасте неразрывно связано с удовлетворением объективной потребности каждого молодого человека в социальной активности, причем, хочу подчеркнуть: социально-позитивной активности. Что бы ни говорили об антисоциальных или асоциальных проявлениях действий молодежи, изначально молодому человеку хочется быть взрослым, которого уважают, принимают в обществе, прислушиваются к его мнению, учитывают его пожелания и т.д. Другое дело, если он не находит ответа на свое предложение, не видит положительной ответной реакции со стороны общества, то он начинает искать способы и сферы приложения своей активности самостоятельно. И часто в силу жизненного опыта, особенностей социализированности и воспитанности, стратегии общественного поведения оказываются не вполне приемлемыми.

Но, с другой стороны, мы должны еще учитывать такую вещь. Результаты исследований, проводимых в последние десятилетия (знакома с ними в силу того, что являюсь членом Международной Ассоциации исследователей детского движения, которая занимается проблемами активности молодежи и детских общественных организаций на постсоветском пространстве), подтверждают общую закономерность проявления «сверхнормативной активности» личности (Р.С. Немов), которая выражает социальную позицию личности. Она проявляется в мотивах, ценностных ориентациях, нравственных ожиданиях, моральных установках, отношениях, поступках и результатах общественной деятельности, соответствующих тому, что не может быть ей предъявлено как обязательное, официальное предписание, т.е. нормативное в правовом смысле этого слова. Так вот, склонность к социальной – сверхнормативной – активности, т.е. ее высокий уровень характерен по данным примерно для 33 – 35 % подростков и молодежи

То есть, эта та самая часть молодежной социальной когорты, которая готова участвовать в различных гражданских и политических событиях, акциях, организациях. И этот потенциал пребывает главным образом в ожидании востребованности. Но его основная масса, о чем говорит, например, реальная численность детских и молодежных объединений, остается невостребованной. Как одно из следствий этого – обсуждаемые события последних месяцев (негативные тенденции в развитии "фанатского" движения, национальная нетерпимость, несформированность у значительной части молодежи толерантности по отношению к любым формам инаковости).

И вот здесь возникает воспитательный аспект проблемы, мы никуда от этого не уйдем. Мое глубокое убеждение: нельзя человека научить быть добрым, не давая возможность совершать ему добрые поступки. Нельзя научить человека быть гражданином, не давая возможности ему совершать гражданские поступки. Есть такое понятие в социальной педагогике – «социальные пробы». Значит, для обретения опыта гражданского поведения, необходимо создавать условия для того, чтобы пробовать себя в роли гражданина. Что может гражданское общество для этого сделать? Как содействовать этому? Пускать формирование общественно-политической активности молодого поколения на самотек было бы сегодня серьезной ошибкой. Последнее время в Российской Федерации серьезное развитие получили различные национальные проекты, возможно, "строительство" молодежного, детского национального движения - это главнейший национальный проект не столько для государства, сколько для всех институтов гражданского общества.

Л.Л. Штуден. Всей душой с Вами, Мария Алексеевна. Совершенно четко, каждое слово – в точку. Но мне бы хотелось добавить, что вот эта традиция воспитания имеет настолько глубокие корни в ментальности, истории более, чем тысячелетней, что разово это изменить просто невозможно. Кроме того, когда мы с коллегами обсуждаем в преподавательской поведение наших питомцев, то и дело звучит слово «инфантильность». А инфантильность – это же просто отсутствие опыта ответственности! Вот представьте неполные семьи, где мама тянет одного сынулю… Она же всё за него делает. Принимает за него решения, ходит в деканат просить за этого сынулю и т.д. А сынуля, в результате – вот такой! Из незрелых, безответственных людей гражданское общество просто не получится. Но это одно. А второе, я ни в коем случае не считал бы события на Манежной площади признаком гражданского общества, это антипризнак, такие вещи появляются, когда нет гражданского общества. Бунт – это не поведение гражданского общества, это экстремизм. А если представить, что всё-таки нашлись ответственные люди, которым судьба страны небезразлична, готовые решать проблемы не с помощью железных прутьев, а доводами и логикой, то кто им позволит выражать свою волю открыто и свободно? Это актуальный и жгучий вопрос.

Л.А. Осьмук. Я согласна с коллегами, и если вспомнить, что гражданское общество – это то, что противостоит государству, это способность общества к самоуправлению и самоорганизации, то на самом деле начинать нужно с воспитания гражданина. Если вы помните, по Гегелю, основной единицей гражданского общества является гражданин, но гражданин не берется невесть откуда, гражданина необходимо воспитывать. Воспитывать активную позицию, воспитывать гражданское участие. Гражданин – человек, готовый решать социальные проблемы. Если для Запада проблема гражданского и общественного участия решена, что проявляется через тотальное волонтерство, то в России волонтерские практики, как правило, организуются вузами (гуманитарными направлениями). Российские НКО/НГО за редким исключением не имеют отрядов волонтеров, не говоря уже о законодательстве, обучении и планировании. И сколько мы не пытаемся волонтерское движение инициировать, на сегодняшний день пока ничего не получается. Между тем, к волонтерским социальным практикам надо привлекать молодежь, это и есть способ сделать из молодого человека гражданина. Взаимопомощь и помощь другому– эти стратегии должны быть основой общества, пытающегося называться «гражданским». Социальное участие в гражданском обществе – это социальная практика, это привычка, которая формируется уже в период ранней социализации.

Н.И. Макарова. Я хочу еще добавить по поводу Манежной  площади. У нас интересно получается: когда молодежь не выходит на улицы и не говорит о том, что ее тревожит, то она аполитична. Когда молодежь выходит и требует справедливости, то это бунт. По-моему, нужно спокойно разобраться, прежде всего, в причинах этого бунтарского выступления молодежи, а также проанализировать мотивы тех групп молодых людей, которые участвовали в беспорядках. Ведь основной причиной было убийство, которое властные органы некомпетентно, мягко говоря, стали расследовать, попустительствуя замешанным в этом преступлении. Когда власти опять же не прореагировали должным образом на первое выступление молодежи, которое было достаточно мирным, то к чему удивляться тому, что произошло на Манежной площади, куда теперь вышли уже не только те, кто хотел справедливости, но и те, кто воспользовался случаем и распоясался под прикрытием толпы. Я считаю, что здесь не вина людей, которые вышли на площадь, а вина тех, кто довел ситуацию до такого кипения.

Н.Л. Чубыкина. Хотелось бы ремарку по последнему вопросу, о молодежи и ее возможности строить гражданское общество. На мой взгляд, не может молодежь строить гражданское общество. Очень точное слово, Олег Альбертович, было у Вас, когда говорили о результатах социологического исследования – ведомые. И результаты, говорящие о преобладающей инфантильности и аполитичности молодежи, мне кажутся вполне предсказуемыми.

Мы говорим молодежь – и не соотносим возрастные рамки и социальные роли. Да и само дробление по возрастам: вроде бы молодежь с 14-15 до 30 лет. А это такая разница, что впору их относить к разным поколениям. Людмила Алесеевна упоминала, что для молодежи разрыв до 5 лет воспринимается как существенный, для них здесь уже деление идет на «мы» и «они».

Социальные роли и календарный возраст могут очень различаться в разные исторические периоды. Те, кого называли молодежью в XIX веке, сейчас рассматриваются как дети. 30-летнюю женщину в те времена вполне могли назвать старухой, а в наше время ее отнесут к категории молодежи и назовут девушкой. То есть сравнение данных первой половины XX века и нынешних уже было бы некорректным. Если сравнить продолжительность жизни в те времена и сейчас, соотношение получается примерно 50 и 80 лет. Не уверена, что мы хорошо представляем какой социальный эффект дает этот рост продолжительности жизни. Должен ли ребенок взрослеть в 10 лет, и все остальное время быть активным строителем гражданского общества или он может до 30 безнаказанно демонстрировать птенцовое поведение? Возможно, возрастной инфантилизм – характерное следствие социального прогресса. А, может быть, есть еще российская специфика, когда людям, не только молодежи, просто не позволяют действовать независимо. И ответственно.

О том, может ли молодежь, как особая группа, творить, есть ли какое-то особо выдающееся молодежное творчество, сегодня говорил Павел Дмитриевич. Вроде бы у молодежи огромные запасы жизненных сил и возрастного оптимизма, но это все уходит на обучение и социальную адаптацию. В норме молодежь скорее ищет свое место в обществе, чем строит и перестраивает. Для молодых очень важны межличностные отношения, общение, копирование «своей» моды от одежды и языка до участия в волонтерских программах, если это станет популярным именно в их среде.

К слову, не согласна, что для современной молодежи менее доступно высшее образование по причине его коммерциализации. В 40-60-х годах прошлого века его получить было как минимум не легче. Даже в конце благополучных 60-х высшее образование получало не более 20% выпускников, хотя оно было бесплатным. Сейчас процент получающих дипломы значительно выше, так что проблема не в недоступности образования. Трудности для молодежи, скорее, в том, что ценность образования для них понижена при большей доступности. Безоговорочной веры в светлое будущее нет, государство утратило механизмы воспроизведения в обществе этой веры. А высшее образование перестало быть социальным лифтом для большинства.

Мне представляется, что быть ведомыми, строить поведение по образцам – естественно для молодежи. Другое дело, что мы, как сегодня выяснилось, не можем понять, откуда и как берутся эти образцы: из Интернета ли, у старших наставников, из каких-то СМИ, и как они уже в молодежной среде превращаются в моду и образцы поведения. При этом, опять же на мой взгляд, молодежь достаточно легко манипулируема, общество и, в частности, политики используют это ее свойство вполне сознательно. Но ждать от молодежи строительства гражданского общества означает, по-моему, необоснованно перекладывать на нее социальную роль, условно говоря, взрослых. Отдельно у молодежи нет ни властных рычагов, ни достаточного социального влияния, ни навыков, ни соответствующих культурных образцов, сегодня было отмечено. У меня была возможность много лет наблюдать и даже поддерживать попытки самоорганизации молодежи в сфере, которую принято называть экологией. Из многих десятков инициатив относительно успешными оказались две. Одна из них, действительно чисто молодежная, состоялась, в том числе, благодаря постоянной и длительной поддержке именно более старших людей.

Журнал "ИДЕИ и ИДЕАЛЫ" №1(7) т.1 2011