ГЛАВА 5. ЭКОЛОГИЯ В ЗЕРКАЛЕ РЕАЛЬНОСТИ (попытка экологического анализа экологического кризиса)

На Земле около 15 миллионов человеческих

поселений – городов, поселков,сел, деревень, хуторов.

Первые поселения возникли 10-12 тысяч лет тому назад

(Владимиров, 1999).

Уже начали появляться на свет те гуси, которые лягут на рождественский стол двухтысячного года от рождества Христова.

Две тысячи лет с того дня, когда Иисус пришел на Землю и принес новую веру, новую мораль, новое учение. Веру в высшую справедливость, в равенство всех перед Всевышним вне зависимости от земных успехов. Мораль, просто и понятно разъясняющую, как отличить добро от зла и регулирующую отношения каждого конкретного человека с самим собой, с обществом и с Богом. Учение о том, как достичь всеобщего счастья и благоденствия.

Две тысячи лет укоренения и распространения этого нового разъяснениями, уговорами, огнем и железом.

Две тысячи лет надежды.

Но так и нет долгожданного счастья, да что там счастья – даже порядка не прибавилось в этом мире. А последний, двадцатый – наш век – усилил старые негативные тенденции: войны стали мировыми и более жестокими, терроризм – международным, потребительская лихорадка – всеобщей.

Но, кроме всего прочего, конец двадцатого века явил миру экологический кризис – подарок прямо к юбилею. Не совсем, правда понятно кто и кому сделал подарок? В классическом (уже) понимании экологический кризис сводится к трем основным положениям:

- количество ресурсов убывает и по некоторым позициям стремится к нулю;

- количество отходов самого разного вида неуклонно растет и накапливается во всех основных средах – в воздухе, воде и почве;

- ухудшается здоровье населения.

РЕСУРСЫ.

Странно, что вообще этот вопрос рассматривается как экологический. Точнее, он конечно же и именно экологический, но то, как он преподносится позволяет делать выводы не просто о незнании экологии, а о подмене реальных экологических проблем надуманными.

Вспомним основы: природные ресурсы делятся на две основные категории – на возобновимые (растения, животные и продукты их жизнедеятельности) и невозобновимые (нефть, уголь, руды и тому подобное). Деление это в довольно большой степени условное, но вполне отвечающее современной ситуации.

Возобновимые ресурсы.

От наличия и состояния ресурсов первой группы человечество зависит как биологический вид и, обладая уникальной трофической пластичностью (всеядностью и способностью управлять возобновлением собственных пищевых ресурсов), оно находится в более выигрышном положении по сравнению с огромным большинством позвоночных животных. По крайней мере, мы – единственный вид, практически беспрерывно наращивающий свою численность в течение многих десятилетий. И в этом кроются наши внутренние экологические проблемы, гораздо более серьезные, нежели те, которые в свое время назвали демографическим взрывом. Накормить пятью хлебами тысячи голодных возможно с технологической точки зрения, особенно если не утруждать себя подсчетами энергетических и прочих затрат, необходимых для создания таких хлебов. Подобные пропорции экологически крайне опасны как для экосистемы в целом, так и для конкретного вида. Демографический взрыв – не просто количественное увеличение, это, судя по всему – нештатная с экологической точки зрения качественная ситуация, неестественное состояние нашего генотипа в условиях жесткого подавления природного механизма естественного отбора. Но в этом – беда нашего сложного времени – чувствовать наличие проблем, их экологическое содержание, но искать их причины вовне, а никак не внутри себя.

Невозобновимые ресурсы.

Но, собственно, потому они и невозобновимые (до известной, впрочем, степени), что никто, кроме человека, их не использует и, следовательно, они не включаются в общий биосферный круговорот. Эти ресурсы – основа нашего технологического прогресса. Поневоле напрашивается вывод о том, что они были специально предназначены для достаточно конкретной цели, точнее – конкретного вида. Куда же смотрел Всевышний, организуя среду обитания и создавая запасы для дорогого ему человечества? Пожадничал, пытался сэкономить? Или же запасы эти были категории «НЗ», а мы пустили их на пирушки? С другой стороны, использование этого рода ресурсов – причина изменений в биосфере, которые мы оцениваем как негативные. Так значит, вовсе не пожадничал, а отпустил ровно столько, чтобы в нужный момент мы одумались? Непонятно тогда, почему эти сугубо человеческие ресурсы подошли к концу столь неожиданно и одновременно. Хотя объяснение этому простое и лежит на поверхности. Дело даже не столько в демографическом взрыве, хотя количество потребителей, конечно же, имеет огромное значение. Совершив технологический рывок, человечество к середине нашего столетия создало мощную транспортно-коммуникационную систему, объединившую практически весь мир в единое экономическое пространство. Торговые миссионеры опять опередили всех остальных, обойдя даже проклятие Вавилонской башни. Все стратегические человеческие ресурсы, различные у разных народов, пошли с молотка мирового аукциона и с бешеной скоростью стали потребляться во всем мире. Материальный мир становится богатым, но однообразным. Последним оплотом территорий остаются языковые и культурные различия.

Следовало бы обратить внимание на экологическую опасность однообразия для человечества как вида, но эта проблема не столь опасна в свете наших технологических возможностей. Другое дело – сокращение ресурсов, на которых эти технологии базируются.

Если говорить о реальной экологии, то она не знает примеров вымирания видов по причине перерасходования ресурсной базы, но она знает сколько угодно примеров сокращения численности таких видов. И не в качестве «наказания» за глупость, а как естественный механизм «поумнения». Для нас же подобный механизм совершенно неприемлем, а «умными» мы считаем себя с очень древних времен. Настолько умными, что, находясь внутри биосферы, будучи полностью встроенными в нее, используя почти все ее компоненты для удовлетворения наших безграничных желаний, мы считаем возможным только получать, и не терять ни в чем: ни в количестве потребителей, ни в количестве производимых товаров, ни даже в их цене. По-детски расстраиваясь тем, что технологические ресурсы подходят к концу, мы при этом испытываем панический страх перед новыми ресурсами (ядерная энергетика и химия), хотя о старых в этом смысле не говорим: нефть породила двигатель внутреннего сгорания, и со смертностью на дорогах давно сравнивают все остальные виды смертности, изначально предполагая их несравнимость.

Упрямое сопротивление элементарным логическим последовательностям – одна из человеческой специфики и, возможно, одна из причин того, что мы называем экологическим кризисом.

Конечно же, потери есть и значительные, но не экологического, а технологического, а вернее даже психологического и этического плана. В биосфере не существует понятия потерь, поскольку природа вовремя избавляется от устаревшего и создает новые структуры и механизмы, но она это делает в результате эволюционного процесса – в ходе смены многих поколений; мы же пытаемся ворочать рычагами естественной истории внутри одного-двух поколений, возомнивших себя вершиной, как в пространственном, так и во временном смысле.

ОТХОДЫ

С проблемой сокращения количества ресурсов напрямую связана проблема увеличения количества отходов, причем связана двусторонним образом. И выгляди странным, когда эти главные положения экологического кризиса рассматриваются порознь, как самостоятельные проблемы. Добавьте сюда глобальное потепление, и вот вам изнанка закона сохранения вещества и энергии. Похоже, что подходит время подобные законы природы записывать в Конституцию, а контроль за их исполнением возлагать на суды всех инстанций.

Проблема накопления отходов – хороший пример неверного понимания реальной экологии и действия ее законов. Отходы также как и ресурсы можно условно разделить на две группы: первая – залповые выбросы в атмосферу, воду и почву отходов производства, в особенности перерабатывающей промышленности. Если эти отходы – конкретные яды, то валить с больной головы на здоровую несерьезно: самоубийство никакого отношения к экологии не имеет. Если же это нехарактерные для данной системы химические соединения, то экосистема приспособится к ним, уплатив за изменения некоторыми своими частями, в отличие от человека, который, если не отказывается платить, то нещадно торгуется и сбивает цену до уровня своих безграмотных представлений о функционировании природных систем.

Вторая группа отходов – использованные и ненужные больше в хозяйстве предметы, грубо говоря – мусор. Вездесущий мусор раздражает нас, мы бежим от него в лес любоваться чистой природой не думая, что весьма заметную часть радующего глаз пейзажа составляют отходы, они же – мусор в человеческом понимании. Разница в том, что природный мусор стабильно поступает в экосистему, на него претендуют соответствующие потребители, и скорость его разложения давно приведена в соответствие со скоростями остальных процессов. Человечество, призвав на помощь все свои знания, усиленно создавало новые вещества, главное требование к которым было устойчивость к воздействию окружающей среды (несъедобность), праздновало появление каждого нового полимера, а теперь хватается за голову. Кроме того, поступление в природу нашего мусора нестабильно, переходя на новые технологии мы постоянно меняем состав отходов, часть их сжигаем.

Таким образом, мы сами искусственным образом порождаем некую конфликтную ситуацию: активно переводим невозобновимые ресурсы в неразлагаемые отходы. Но конфликтной она является только для человечества, а отнюдь не для биосферы – природа, как известно, не терпит суеты. Она способна освоить любые отходы при условии. Если их поступление будет постоянным, а количество – достаточным, чтобы прокормить хотя бы один вид в течение эволюционно значимого времени. Нас же интересуют только такие решения проблемы, результаты которых становятся достоянием одного поколения.

Как бы там ни было, но на сегодняшний день проблему отходов, в том числе и опасных для здоровья, естественным экологическим путем нам не решить, она остается только на нашей человеческой совести и является результатом постоянного нарушения всех мыслимых и немыслимых правил техники безопасности и, в первую очередь, - технологической. Но, во-первых, это – цена прогресса и той скорости, которую мы ему задали, а, во-вторых, добрая половина человечества не видит смысла в безопасном существовании и постоянно играет со смертью, вторая же половина с азартом наблюдает за этим.

Если рассматривать экологический кризис как глобальное нарушение техники безопасности совместного существования человечества, то приходится признать, что это разгильдяйство имеет столь же древнюю историю, что и само человеческое общество. Сначала это была суперинтенсивная охота, когда охотники должны были добывать пищу не только для себя, но и для тех, кто был занят другими общественно необходимыми делами, а также для немощных – стариков и детей. Опасность гибели или увечья на охоте увеличивалась в соответствующее количество раз.

Довольно скоро, резко расширив сферу своих потребностей и технологий человек начинает осваивать совершенно новые и неестественные для себя области: подземное, подводное, воздушное пространство, а затем и космос, практически всегда при этом действуя на грани опасности и безопасности. Долгое время непосредственной опасности подвергались непосредственные исполнители, получая соответствующую компенсацию в виде денег и/или славы.

Наконец двадцатый век порождает технологии с катастрофическими последствиями в случае аварии, а также большое количество технологий, опасные последствия которых малозаметны, но обладают свойством накапливаться. Но их самое главное отличие в том, что жертвами таких нарушений техники безопасности становятся огромные количества людей, непосредственного участия в таком производстве не принимающих. И дело даже не в том, что они не получают никакой компенсации, а в том, что они не давали согласия на участие в таких мероприятиях, а, впрочем, их никто и не спрашивал.

Но это опять не экологическая проблема, а скорее психологическая или социально-экономическая, поскольку практически никогда и нигде не обсуждается вопрос о том. Что любое самое вредное производство – есть производство разного рода потребительских продуктов, и человечество не в силах отказаться от однажды завоеванных высот потребления. Немалая часть человечества готова согласиться на бесплатные завтраки в ресторанах с грязной водой и воздухом.

Если уж говорить о нарушении правил технологической безопасности, то, возможно, одной из наиболее опасных является современная технология получения максимальных прибылей, которая основывается на производстве товара в огромных количествах и по минимальной цене, для того, чтобы потенциальным, да и реальным потребителем становился практически каждый человек. Подобная тактика очень быстро насыщает рынок, заставляя производителя создавать не столько необходимый и добротный, сколько модный и, следовательно, недолговечный товар. Все это противоречит экологической стратегии, увеличивая скорость потребления природных ресурсов и накопления отходов и почти не позволяя включать в цену товара стоимость реабилитации окружающей среды.

И если всерьез говорить о причинах так называемых экологических проблем, то это даже не столько порочная экономика, сколько наше стремление к потребительскому равенству.

ЗДОРОВЬЕ

Наиболее значимым в проявлениях экологического кризиса человечество считает ухудшение здоровья населения, и спорить с этим считается просто неприличным. Хотя первым делом напрашивается вопрос: ухудшается по сравнению с чем? С прошлыми веками, когда средняя продолжительность жизни кое-как дотягивала до 30-40 лет, детская смертность была неизмеримо выше, а эпидемии были действительно эпидемиями, которые опустошали целые страны?

Сложно оперировать данными статистики (даже если они существуют) в таком деликатном вопросе, но очевидно, что человечество в конце второго тысячелетия стало не больше болеть, а неизмеримо больше лечиться. Этому способствуют несомненные успехи медицины в возможностях оперативного лечения, во внедрении антибиотиков и т.д. С другой стороны, львиную долю в достижениях современной медицины составляет диагностика. Еще в прошлом веке медицины попросту не знала о тех тысячах заболеваний, которые сегодня диагностирует с упоением коллекционера. И мы без особой радости, но с упоением лечимся.

Спору нет, лечиться, несомненно, нужно, особенно, если можно. Еще важнее не допускать начала болезни, т.е. бороться с причинами, а не со следствием. А в этом вопросе у нас полная путаница.

С одной стороны, мы ищем причины наших болезней во внешней среде, предполагая, что в прежние времена она была практически стерильной, а сейчас переполнена химическими загрязнениями. И совершенно не хотим вспоминать о килограммах химических соединений, которые мы поглощаем в форме таблеток и порошков, о поголовных прививках с младенческого возраста, превращающих нашу иммунную систему в емкость для вакцин.

С другой стороны, мы, например, как черт ладана боимся радиационного загрязнения, но напрочь забыли о целом поколении, отстоявшем свои десятки минут, и даже часы, под жестким излучением мощных рентгеновских аппаратов, пока не была введена в медицинский обиход флюорография. И медицина ничего не говорит о каких-либо пострадиационных изменениях в этом поколении.

Конечно, стоит отдать должное нашей медицине и посчитать, сколько людей и особенно детей выживает по сравнению с временами естественного отбора в человеческом виде. Но ведь стоило бы и посчитать количество искусственно выживших и включившихся в размножение людей, настолько изменившее наш генотип, что говорить о естественном природном здоровье, как результате естественного отбора, уже почти не приходится.

Это, впрочем, не значит, что с заболеваниями не нужно бороться. Но медицина исходит из, как минимум, двух экологически неверных предположений:

1. человек достиг своего физического совершенства;

2. окружающая среда может быть вредной/опасной, полезной или нейтральной, но обязательно ВНЕШНЯЯ.

Тем самым, принося очевидную (и уникальную в природном смысле) пользу отдельному человеку, медицина, возможно, как минимум усложняет и затрудняет реализацию природных процессов, если не сказать – увеличивает вероятность возникновения опасной ситуации.

Иисус Христос один взошел на крест ради спасения всего человечества, а мы пытаемся спасти каждого (что само по себе неплохо), но не думая при этом о судьбе всего человеческого вида.

Как это ни печально, но медицина или, если хотите – некто от медицины, но с ее попустительства, больше рекламирует лекарственные препараты, чем заботится о здоровье населения. Как это ни печально, но в современной медицине, при всех ее достижениях, все больше и больше экономики, борющейся за потребителя. Впрочем, медицина – дитя своего общества, и так же как экономика, она исходит из идеи примитивного равенства наших организмов, для которых медицина старательно создает некое внешнее здоровье. Здоровье становится предметом потребления, а не естественным состоянием организма, к которому и стремиться следовало бы естественными способами.

Но это – уже реальная экология, которую общество не знает, и говорить о которой не принято. Обыденная же экология сформировалась на основе самых ранних и довольно примитивных идей факториальной экологии - науки о воздействии внешних факторов на организмы и реакциях организмов на внешние воздействия. Одна из причин формирования обыденной экологии имеет исторические корни: классическая экология рождалась из исследований, главным образом, высших животных и растений – высших консументов и продуцентов. С одной стороны, они ближе и понятней человеку, но, с другой стороны, в количественном отношении, их роль в общем круговороте природных процессов далеко не так велика, как нам представляется, а главное – их качественная позиция напоминает аристократию, надстроенную над чернорабочей массой остальной биосферы. На этой же аристократической прослойке строится весь комплекс проблем, связанных с вымиранием тысяч видов животных и растений, сокращением количества ресурсов и т.д.

Мировоззрение, на котором базируется традиционное понятие экологического кризиса, с современной экологией (как наукой – С.З.) имеет мало общего. Оно больше напоминает железный (экологический) занавес, которым человечество старательно отгораживается от реальности. И, в первую очередь, от реальных экологических проблем, которые хоть и серьезны, но не настолько, чтобы можно было говорить о кризисной ситуации: проблемы не столько сохранения, сколько оптимального развития нашего общего генотипа; проблемы сохранения не просто природного разнообразия, но при обязательном признании и сохранении баланса как положительных, так и отрицательных его проявлений; проблем нелинейности любого развития и нашего в том числе и т.д.

Демографический перехлест, помноженный на технологический прогресс и на транспортно-коммуникационный прорыв, породили ситуацию, когда человечество заняло практически все свободные, относительно свободные (для крупных млекопитающих – С.З.) и даже несвободные ниши в биосфере. У нас на глазах происходит реальное объединение человечества и природы не из идейно-этических соображений, а в силу неизбежности. Неизбежности объединения наших производственно-энергетических систем и биосферных круговоротов вещества и энергии, механизмов поддержания и регулирования численности, векторов и способов развития генотипов. Все это – в компетенции реальной современной экологии, которую общество почему-то не хочет принимать во внимание. Популяционный и, в особенности, системный ее аспекты (экологический – значит СИСТЕМНЫЙ), судя по всему не только слишком сложны для общественного восприятия, но и входят в противоречие с этическими устоями нашего общества – с понятиями плохого и хорошего, равенства и неравенства, гуманизма по отношению к отдельной личности и к виду в целом.

Человечество наконец-то объединилось в некое подобие единой популяции, по крайней мере, в территориальном значении этого термина. Человечество стремительно движется к Великому Объединению, похоже, что процесс этот стал не просто объективным, но неуправляемым. Есть надежда на то, что разум, данный нам, способен если не преодолеть сразу консервативность старой, «доэкологической» морали, то осознать ее и сократить период инерции, уплатив соответствующую наценку за срочность. Есть надежда на то, что общество, осознав значение экологии для жизни на Земле, сможет осознать и реальное ее содержание.