Лунный и благородный

-Сколько там, интересно? - спросил Пилат, наклоняясь к мешку?

- Тридцать тетрадрахм. Прокуратор усмехнулся и сказал: 

- Мало.

В романе Михаила  Булгакова "Мастер и Маргарита", Иуде уплатили 30 тетрадрахм, или  120 драхм - древнегреческих серебряных монет, имевших хождение в бассейне Средиземного моря с IV века до н. э. Масса наиболее распространенной аттической драхмы составляла 4,25 грамма, так что цена предательства составила 510 граммов серебра. Название "драхма",  по-гречески  "горсть", восходит к началу денежного обращения, когда драхма складывалась из шести  железных палочек, сжатых в руке. Предшественником драхмы был серебряный статер (от греческого имени коромысла весов) острова-государства Эгины. Всего на несколько десяти­летий старше эгинского лидийский статер из электрума ­- природного сплава серебра с золотом. В VII веке до н. э. самородки электрума встречались в речных отложениях рек Малой Азии - Тола, Сипнла,Пактола, благодаря чему царствование лидийского царя Гигеса, прапрадеда известного Креза (687-54 гг. до н. э.), увековечилось первой чеканной монетой - продолговатым статером из электрума массой 14 граммов с изображением льва - геральдического символа лидийской столицы Сарды.

Вместе с золотом и медью серебро принадлежит к первым металлам цивилизации. Люди познакомились с серебром в глубокой древности (4-5 тысяч лет до н.э.), когда его не добывали, а находили среди речной гальки. Драгоценные и священные серебряные самородки встречали по берегам рек  жители древней Ассирии и Вавилона, считая белые, тяжелые камни осколками лунного света. Позже, в Древней Греции появился культ лунной богини природы и охоты Артемиды, чей прекрасный храм, находившийся  в  Эфесе, был одним из семи мировых чудес. Алхимики тоже полагали серебро лунным ме­таллом, чей алхимический символ представляла  богиня  Диана с лунным серпом. Кроме самородного серебра, в природе встречается,  упомянутый  электрум - естественный сплав серебра с золотом, который в зависимости от содержания металлов может быть желтым и белым. Промышленное  значение  имеют также сульфидные минералы  серебра   (аргентит, прустит, пираргирит), а также содержащие серебро сульфиды свинца и меди.

Первый в истории цивилизации мирный договор заключили: египетский фараон Рамсес II и правитель хеттской державы Хаттусилис III , которые в 1270г. до н.э. обменялись серебряными досками с текстом договора, гравированным  египетскими иероглифами и аккадской клинописью. Египетская копия текста, вырезанная на каменной стене храма в Карнаке, сообщает, что договор исполнен великим князем хеттов на серебряной доске для Рамсеса, великого повелителя Египта. Копия текста хранится сейчас в Нью-Иорке, в ООН, как образец мирного взаимодействия народов и государств  на дипломатической основе.

Древнейшая добыча серебра в Европе, с 1500 г. до н. э., имеет почти 1000-летнюю разработку крупнейшего Лаврионского месторождения в Греции, где рудокопы прошли около 2000 шахт, иногда глубиной до 120 метров, а общая длина штолен и штреков составила 150 ки­лометров. Рудой служил содержащий серебро сульфид свинца - галенит, залегавший на контактах че­редующихся пластов известняков и сланцев. В VI веке до н. э. каждому гражданину Афин полагалась ежегодная рента - 10 драхм от добычи серебра в Лаврионе. Успешной разработке  способствовали геологические запасы руды Лаврионского месторождения и стремление арендато­ров поскорее добыть возможно больше серебра. Число рабов-шахтеров в забоях Лаврийских рудников в среднем достигало 20 тысяч, а в IV веке до н. э. их работало даже 35 тысяч. При этом, организация добычи находилась на высоком уровне, но сочеталась с ужасными условиями  труда. Низкие, уз­кие, извилистые  и темные античные горные выработки не позволяли пользоваться тачками. В забое работали сидя, стоя на коленях или лежа. Добытую руду выносили из шахт в кожаных мешках и корзинах, как писал Плиний: "Горняки выносят куски днем и ночью, передавая их в темноте друг другу: дневной свет видят лишь стоя­щие у входа".

Обычно, как это принято при горных работах, в Лаврийских рудниках для крепления выработок оставляли целики пустой или бедной породы. Однако своя рука владыка, и находились особо жадные арендаторы, которые заставляли вырабатывать руду из целиков без остатка, что нередко вызывало обвалы. История сохранила имя одного такого арендатора, Дифила, который во второй половине IV века до н. э. нажил богатство на добыче серебра из целиков, за что и поплатился, подвергнутый пуб­личному осуждению и суду.

Аналогичные по масштабам разработки серебра велись возле Нового Карфагена в Испании, где тру­дились 40 тысяч рабов, добывавших ежегодно серебра на 25 тысяч драхм. Во все времена из серебра де­лались деньги, но все же символом богатства оно не стало.

 "Второй высокий металл называется серебро, …от золота разнится больше цветом и тягостью. Цвет коего столь бел, что ежели серебро совсем чисто и только после плавления вылито, а не полировано, то кажется оно издали бело, как мел",- писал М.В.Ломоносов.

"Тот козел особенный. У него на правой передней ноге серебряное копытце. В каком месте топнет этим копытцем - там   и   появится дорогой камень. Раз а топнет - один камень, два топнет -два камня, а где ножкой бить станет -там груда дорогих камней", - рассказывает Кокованя, герой сказа П. Бажова "Серебряное копытце". Если "особенный козел" мог творить чудеса, это, наверное, закономерно для сказочного персонажа. А вот история, как обычный конь  нашел своему  хозяину серебряную руду.

Окрестности немецкого города Гослара в Гарцких горах в былые времена привлекали царствующих особ на охоту. Однажды во время охоты императора Оттона Первого в X веке один их участников, егерь Раммель, привязал своего коня к дереву, а сам отпра­вился охотиться пешком. Когда он вернулся, то увидел, что конь "господина своего с нетерпением ожидая, зем­лю копытами разрыл и из под ней выбил некоторые тяжелые и светлые камни". И это уже не ска­зочные сведения, а свидетельство М. В. Ломоносова об открытии Раммельсбергского серебряного месторож­дения.

В 1553 году в Госларе отчеканили серебряный лихтталер, где изображен дикий человек (Вильдеман) с дубиной и светильником. Согласно легенде дикий человек, узнав, что проделал конь Раммеля, явился  ночью в деревню с горящим светильником и стал звать с собой людей. Когда пришли к жиле серебра, он погасил светильник и исчез. Месторождение,  а затем и городок назвали Вильдеман. Случалось, люди сами находили серебро в Рудных горах.

Городок Галле на реке Заале со времен Римской империи славился соляными источниками. Возницы соли заметили на колесах своих повозок листочки свинцового блеска. Опытная плавка показала, что это галенит, обогащенный серебром. Так возник Фрейберг и его рудники, где в XII - XIII веках, по словам В. И. Вернадского, "работали руду дудками на  поверхности   и находили самородное серебро в тесной смеси с роговым серебром".

Месторождение Кутна-гора открыл  монах, гулявший в лесу и приметивший кусок руды. Чтобы обозначить место, он снял  рясу и повесил ее на  дерево. Месторождение так и назвали Кутна-гора, или гора рясы. В  XIV веке в Кутна-горе начали чеканить серебряные пражские гроши.  Церковь св. Барбары в Кутна-горе украшает каменная скульптура горняка в монашеском капюшоне, как память о монахах-рудокопах, стоявших у истоков серебряного богатства. Монашеский капюшон потом превратился  горняцкую фетровую шапочку "гугель", а рудное дело в Средней Европе, веками служило процветанию средневековых горняцких городов, земель и государств. В церкви Св.Анны саксонского города Аннаберга устроен горный алтарь с изображением всех операций по добыче и переработке серебряной руды.

Германия владела серебряной кладовой Европы, добывая "немецкий металл" в Гарце, Тироле, Штирии и особенно в Богемии, которую И. Гете назвал  "европейским Перу". Самой серебряной оказалась Саксония, где только во Фрейбергском горном округе из 1000 рудных жил за семь веков добыли 5,2 миллиона тонн серебра.  Саксонский курфюрст  Август  оставил в наследство  государственной казне золотое сокровище в  17 миллионов талеров, огромное состояние, исчислявшееся в миллиардах современных марок. Август был  поклонником тайных наук, в качестве хобби увлекался алхимическими опытами и держал у себя на службе  профессионального алхимика Шверцера. Придворный  алхимик очень любил "трансмутировать" шнеебергский пираргирит (сульфид серебра), содержавший  значительное количество золота, которое он собирал в плавильном тигле как продукт алхимического превращения. От профессионала не  отставал курфюрст-любитель, сообщавший  коллеге-алхимику, что вошел  в курс дела и может из восьми унций серебра приготовить три унции полновесного золота. Золотое сокро­вище в 17 миллионов талеров курфюрста Августа потомки пытались  объяснить его  алхимическим  усердием. Еще бы, ведь он сам писал о превращении серебра в золото!

Наконец, в 1777 году Иоганн Виглеб опубликовал "Историко-критическое исследование алхимии, или во­ображаемого искусства изготовления золота", где он пришел к простому и логическому объяснению сказочного богатства. Как раз на XVI век, время правления курфюрста  Августа, пришелся расцвет добычи серебра в саксонских рудниках  Шнееберга, Фрейберга и Анаберга, причем десятую часть серебра - десятину получал курфюрст. Еще столько же отдавали с Монетного двора за право чеканить деньги. За тридцать лет и три года своего правления Август вполне мог сколотить огромное состояние, и достойно удивления, если бы он не накопил 17 миллионов.

Столетием раньше издания трактата Виглеба на виду у изумленного императора Леопольда I и свиты придворных монах-алхимик Венцель Зейлер превра­тил серебряный медальон в чистое золото. Этот медальон хранится в коллекции монет и медалей Венского музея истории искусств. На лицевой стороне медальона рельефные портреты предков императорского дома. Наискось через верхнюю половину проходит граница, до которой Зейлер опускал медальон в колдовскую жидкость. Верх остался сереб­ристым, нижняя часть сверкает золотом. Только в 1931 году химики Венского университета опреде­лили, что медальон абсолютно однороден по химическому составу, в нем 43 процента серебра, 48 - золота, 7 - меди  небольшая примесь олова, цин­ка и железа. Стало очевидно, что Зейлер не превращал серебро в золото, а просто покрасил его. Химики про­вели следственный эксперимент, для чего на Вен­ском монетном дворе из такого же сплава изготовили медаль, которую погружали в разные кислоты и раст­воры солей. Алхимический опыт Зейлера оказался  фоку­сом. Разбавленная азотная кислота красит золото-серебряные сплавы в золотой цвет. Это "желтое кипячение" служит  стандартным способом современной ювелир­ной обработки серебряных сплавов.

Крупнейший самородок  серебра массой 20 тонн добыли в 1477 году на руднике св. Георгия в Шнееберге, в 25 милях от Фрейберга. Серебряный пояс Рудных гор от Фрейберга и Анаберга тянулся к долине св. Яхима, где с XVI века разрабатывалось одноименное  месторождение, и возник рудник, а затем город Иоахимсталь. Чешские горняки, промышлявшие железную руду, обнаружили Яхимовское месторождение в контактовой зоне гранитного массива, прорывающего глинистые сланцы, где самородное серебро и аргентит встречаются в кварцево-кальцитовых жилах. Когда Яхимовскую штольню Барбара прошли на 11,5 километра, владелец этих мест граф Стефан Шлик,   понял, что богатство само идет в руки.  В Крушных горах,  кроме серебра нашлось более 200 видов полезных ископаемых,  в окрестностях появилось множество горняцких поселений и десять городов, а Иоахимсталь стал вторым после Праги.

Сначала  Шлик все добытое серебро продавал в слитках, но с  1519 года, получив милостивое разрешение короля Людовика, стал чеканить собственные  монеты с изображением св. Яхима на одной стороне  и льва - герба Чехии - на другой. Монеты назывались иоахимсталеры. Позже император  лишил графа  Шлика  монетной  привилегии, а талер возвел в ранг единой имперской монеты, каковой  он был в Европе, и как надежное платежное средство попал в Америку, где послужил наименованию доллара.

В 1526 году, после учебы в университетах Болоньи и Падуи, на должность городского врача в Иоахимстале поступил  Георг Агрикола (1494-1555), выдающийся ученый геолог, минералог, химик  и металлург. Г.Агрикола и написал классический труд "О горном деле и металлургии", где   обобщил и систематизировал европейский опыт горно-металлургической деятельности, описал 20 новых минералов.

Серебро перестало быть немецким металлом  в XVI веке. В  1517 году испанцы ступили на мексиканское побережье. Через два года испанский король Карл стал императором священной Римской империи, и в его владениях уже никогда не заходило солнце, а из Нового Света в Европу хлынул поток серебра, в котором утонула серебряная монополия Германии.   С этих пор Мексика прочно держит первенство, давая третью часть мировой добычи серебра. Мексиканские месторождения связаны с вулканической деятельностью и обычно представляют собой сложную  систему рудных кварцевых жил, пронизывающих вулканические породы. Серебряное оруденение приурочено к свинцовым, свинцово-цинковым, и золото-серебряным рудам в Центральных Кордильерах на высоте свыше 2000 метров над  уровнем моря.

В 1535 году на Монетном дворе, созданном по указу Карла V в Мехико, стали чеканить мексиканские реалы из серебра месторождения Пачука, расположенного недалеко от столицы в восточной горной цепи   Сьерара Мадре. С XVI века у Пачуки взято 40 тысяч тонн серебра на 400 миллионов долларов. Главная рудная жила достигает почти   пятиметровой мощности и прослеживается на 15 километров. В верхней   зоне   месторождения   залегают   окисленные   руды    колорадос, где встречаются самородное серебро, аргентит, кераргирит (хлористое серебро); ниже находится сернистая  зона  негрос,  с галенитом   и  сульфидами серебра.    Почти одновременно с Пачукой начали разрабатывать знаменитую материнскую жилу Вета Мадре в Гуанахуата  мощностью до 20 метров; это в среднем, а в руднике  Валенсиана она достигает 150 метров.

Мексиканские серебряные месторождения образу­ют Великий Серебряный пояс Америки, они тянут­ся узкой полосой с юго-востока на северо-запад на 4000 километров, продолжаясь в американском штате Невада.

В 1545 году испанцы нашли в Южной Америке на боливийском нагорье пятикилометровый потухший вулкан, который стал "Большой  серебряной горой Потоси". На рудники Потоси, как и в другие испанские колонии, были приглашены признанные специалисты по серебру - немецкие горняки. Немцы привезли с собой вековой опыт горного дела и соответ­ствующее оборудование. На боливийских и мексикан­ских месторождениях они наладили амальгамацию, или "патио-процесс". Измельченную руду заливали водой, куда добавляли поваренную соль и магист­раль - смесь медного и серного колчеданов. Полученную  смесь перемешивали на рудничном дворе ходившие по кругу волы, при этом рудный сульфид серебра реагировал с солью и магистралем. В    результате реакции получалось металлическое серебро, которое извлекали из смеси с помощью ртути.

Южноамериканские месторождения, так же как  и мексиканские, приурочены к вулканическим породам и проходят вдоль Анд в субмеридиональном направлении на 6000 километров через Боливию, Перу и Чили.  Меньше всего элемента №47 в "серебряной" Аргентине,  которую испанцы сначала назвали Ла-Платой, надеясь найти , богатые месторождения на берегах "серебряной реки - Рио де ла Платы" ("ла-плата" - по-испански "серебро"). Надежду  на серебряные богатства этой территории испанцам подали ювелирные украшения местных жителей.

Первые деньги в испанских колониях делались из кусочков серебра, равных весу (по-испански "песо") испанских монет. Песо имели хождение в Новом  Свете, а через Филиппины, бывшие испанской коло­нией, распространились в странах Востока. В Европе испанские песо звались пиастрами, от пиастра д'аргента - плитка серебра.

"Пиастры! Пиастры! Пиастры! - кричал попугай  долговязого Джона Сильвера по кличке Капитан Флинт в повести Стивенсона "Остров сокровищ". Попугай   научился кричать "пиастры", глядя, как пираты поднимали сокровища с затонувших кораблей. В одну из таких операций, по словам Джона Сильвера, они выловили триста пятьдесят тысяч пиастров. Герои Стивенсона находят на острове сокровищ золото, спрятанное капитаном Флинтом, а слитки серебра, указанные на пиратской карте, так и остаются лежать в северной яме...

С европейскими колонистами в Новый Свет попали талеры, которые они называли далерами, а потом, долларами, ставшими впоследствии денежной единицей США.

Немецкие талеры сыграли значительную роль в денежной системе и истории России. В начале. XVI века на  Руси при князе Василии Ивановиче монеты чеканили из "пришлого", иноземного серебра в четырех крупнейших русских городах - Новгороде, Москве, Пскове  и Твери. Денежной системы не было, и монеты  различались по весу. Из одинакового серебряного слитка или отрубленного обрубка - рубля в Москве чеканили двести монет, а в Новгороде сто. Московская деньга выходила вдвое легче и дешевле новгородской, соответственно количеству серебра. Чтобы правильно учитывать вес денег, купцы держали в лавках весы, где взвешивали полученную плату. Кроме того, в обращении находились "лихие"деньги со "злым примесом", которым фальшивомонетчики ловко снижали долю серебра без уменьшения веса. В 1535 году московское  правительство в лице малолетнего князя Ивана Васильевича, и его матери Елены Глинской, провело важную денежную реформу, "повелев,  делать деньги сребряные новые  на свое имя безо всякого примеса", а "поддельным и резаным не ходити" и "сливать их  в серебро и делати новые". Из рублевой гривенки теперь чеканили сто монет с изображением всадника с копьем, или двести монет со всадником, вооруженным саблей. Изображение считалось портретом  князя, который держал "копье в руце и оттоль прозваша деньги копейные". Монеты с изображением всадника с саблей  называлась  деньга или сабляница и составляли полкопейки. Более мелкие монеты - полушки, полденьги и четверть копейки украшала птица. Стоденежный  счетный рубль стал стокопеечным, родоначальником всех десятичных денежных систем в мире. Монетная технология была такой же, как в Западной Европе. Серебро плавили в тигле, а затем мягкий металл волочили через узкое отверстие, получая толстую проволоку. В зависимости от количества серебра проволоку резали на сто или двести  частей. Куски проволоки плющили между двумя плоскими формами.  На одной имелось изображение  всадника с копьем или саблей, на другой - надпись: "Князь великий Иван Васильевич..."

Сырьем для серебряных изделий нередко служили немецкие иохимсталеры, которые в России прозвали ефимками по первой половине слова, ведь немецкое имя Иоахим соответствует нашему Ефиму. Талерами-ефимками платили пошлины за  товары. Когда их пустили в перечеканку, начали возить как товар с пошлиной в тех же ефимках. В правилах "О сборе таможенных пошлин в городе  Архангельске" сказано, что "ефимки по Москве идут в денежный передел, и от этого великого государя казне прибыль, а купецким людям в торгах пополнение".

Иохимсталер превращался в ефимок с помощью  русской надписи, которую чеканили поверх латинской. В мае  1654 года вышел указ царя Алексея Ми­хайловича  о  выпуске новых серебряных денег. По этому указу 893620 немецких иоахимсталеров, обошедшихся казне по 50 копеек, перечеканили в русские рубли. В следующем году в обращение пошли талеры, на  которых ставилось копеечное клеймо - всадник с копьем на коне и дата "1655". Эти день­ги звались "ефимки с признаком", и ценились в 64 копейки - по числу копеек, получавшихся из монеты. Одновременно стали чеканить медные  деньги - полтинники, полуполтинники,     алтынники,  гривенники, которые царь велел считать по стоимости равным серебряным. Доход казне от медных денег по серебряной цене получался огромный.  Из фунта  меди ценой 12 копеек на Монетном дворе выделывали медных монет стоимостью в  10 рублей. Всего вы­пуск медных денег дал казне прибыль около 4 мил­лионов рублей, что в 10 раз превышало сумму, со­бираемую за год всеми налогами.

Медные деньги заполонили страну. Их было намно­го больше, чем стоимость товаров, поступавших на рынок. К то­му же  царь изымал  из  оборота  серебряные деньги, в обмен на медные. Серебро оседало в казне, а медные деньги падали в цене. Одновременно  росли цены, сначала на хлеб, да на соль, по­том на все прочие продукты: "Великая нищета  и гибель большая чинится  хлебной  цене и  во всяких харчах дороговь великая, а та чинится дороговь от воровских от медных денег".

В 1662 году в Москве вспыхнуло народное восстание, известное в истории как "Медный бунт". Царь  "без всякия пощады" подавил смуту, но страху натерпелся, а царица "от великого страху испужався, лежала в болезни болши году". В начале следующего года царь решил вернуться к серебру, приказал изъять из обращения " и приносить те  медные деньги в свою царскую казну на Москве и в городах".

Наряду с немецкими ефимками попадали в Россию и "гишпанские" ефимки - 8-реаловые монеты, отчеканенные из серебра, награбленного испанскими колонизаторами в Новом Свете. Торопливо, небрежно изготовленные неровные монеты именовали также: "корабельными песо", или "рублеными деньгами". В сентябре  1970 года при строительных работах  в Ипатьевском переулке в Москве нашли крупнейший в Европе клад испанских монет. В медном сосуде находилось 3398 монет, большей частью 8-реаловых "ефимков", встречались также 4-реаловые и 2-реаловые песеты.

Ефимки из "пришлого" немецкого и испанского  серебра еще долго имели хождение в российской денежной системе, пока не наладилась казенная  добыча отечественных серебряных руд, начавшаяся на  Нерчинских рудниках в Забайкалье в 1704 году. Всего  в Нерчинском горнозаводском округе оказалось свыше 500 месторождений, но разрабатывались только 120, и лишь несколько десятков были крупными.

В 1721 году из "серебра домашнего" изготовили медаль в честь Ништадтского мира. Первую в нумиз­матической коллекции из российского серебра, хотя его промышляли в скромных масштабах еще в прош­лом, XVII веке на крошечном Медвежьем острове в Кандалакшской губе Белого моря.

Серебро с Медвежьего острова привозили в Умбу, вотчину Кирилло-Белозерского монастыря, а затем уже сушей доставляли к монастырским умельцам и масте­рам серебряного дела. Мало-помалу сведения о медвежьеостровском серебре достигли Москвы, откуда в 1671 -1680 годах на поиски серебра отправились несколько экспедиций, которые, однако, вернулись с пустыми руками. Неудачные поиски  отбили у  правительства интерес к серебру Медвежьего  острова на целых полвека. Только в 1731 году Егор Собинский из Кандалакши по указу Анны Иоанновны стал "обыскивать в Поморье рудные места" и вскоре наткнулся на залежи свинцовых руд. В следующем году Собинскнй  узнал, что добыча серебра на Медвежьем острове про­должается. Он поехал туда со своими помощниками и нашел самородное серебро. Собинский привез в Москву 14 килограммов серебра и преподнес лично императрице, которая заплатила ему за это 3000 рублей и разрешила открыть рудоплавильный завод.

Вскоре на Медвежьем острове стали  добывать серебро пудами и к концу ХIХ века выкопали его совсем. Это неудивительно, если сам остров невелик, а месторождение серебра и того меньше. Серебро острова оказалось знаменитым не величиной запасов, а самыми крупными размерами отечественных самородков, которые поступили в Минералогический музей Академии наук. Самородки изучал, внес в каталог М. В. Ломоносов и написал:" В Академической Минеральной     камере есть самородного чистого серебра кус весом 7 фунтов. Из архивных документов известно также о поисках серебра в ближних землях, неподалеку от Москвы. В октябре 1629 г. сидевший в Рязанском остроге Савва Еремеевич Корташ объявил воеводе, что ему де известно про золотую руду в селе  Девичий Рукав, под колокольней церкви Покрова. Конечно, никакой золотой  руды под колокольней не было. С помощью такого"извета" арестант надеялся получить свободу, причем вполне обоснованно, если правительство  Московского государства весьма благожелательно относилось  ко всяким, сведениям о находках золотых и серебряных руд. История сохранила другую подобную "байку". Житель Ельца Пронка, арестованный "за разбой сына", "объявил на себя великого государя верховое дело и показал серебряную руду"  в Елецком, уезде, в Засосенском стану, на реке Снов.  Елецкому воеводе приказали, отправиться со служивыми людьми и скованным "знатоком" в указанное им место, накопать 2-3 пуда руды и произвести опытную плавку. Велено  было еще описать место залегания  руды, и выставить караул от прочих "охочих людей". Но до этого не дошло. Охранять оказалось нечего. Пронка потом каялся, что "сказал на себя государево дело спьяна", но в тюрьме сидит безвинно и просит отпустить.                                                                            

Вдохновленные царским указом "охочие люди"  старательно искали в Калужском, Тульском и Серпуховском уездах, по рекам Оке, Упе и Тарусе "серый  камень" - как в ту пору именовалась серебряная  руда.

Немного серебра нашли под Тарусой, да в Кадомском уезде Тамбовской губернии, где шуму было куда больше, чем серебра.

В 1662 году крестьянин Яковлев подал царю че­лобитную, в которой сообщал о находке серебряной руды в Кадомском уезде, возле села Саватьмы. По царскому указу кадомский воевода выдал Яковлеву разрешение "взять в том селе руды, сколько доведет­ся". Яковлев не только добыл руду, но и выплавил из нее около двух фунтов серебра, которое привез воеводе. Такая инициати­ва воеводе не понравилась, ибо часть серебра Яковлев мог утаить. Поэтому крестьянина посадили "в железо" и отдали помещику. Серебро помещик, естественно, от­нял, а беднягу Яковлева "бил за то, что он про ту руду не сказал наперед".

Тамбовское серебро вновь объявилось через пару лет, когда рудоискатель Григорий Дьяконовцев на­шел, накопал и доставил воеводе целый пуд сереб­ряной руды. Сколько пудов добыли вообще - история умалчивает, по-видимому, учитывая скромные размеры Тамбовского месторождения.

В середине XVIII века серебра в России по-преж­нему не хватало. Каждый год на чеканку денег тре­бовалось 2500 пудов, а отечественные рудники давали в шесть раз  меньше. Чтобы поправить дело, в 1755г. директор Санкт-Петербургского Монетного Двора, и будущий Президент Берг-коллегии  И.А.   Шлаттер,  составил "Проект и план, каким образом и наилучшим способом имеющиеся в Сибири Нерчинские и прочие серебряные заводы,  кроме  Колывано-Воскресенских, в лучшее состояние и размножение привесть". Главное внимание Шлаттер уделил, как бы мы сейчас сказали, кадровой политике. Он считал необходимым увеличить численность квалифицированных специалистов и  рабочих а также "горных и плавиленных служителей" для "всяких конных, пеших и ремесленных работ". Шлаттер предусмотрел меры по приросту запасов, для чего предполагалось провести поиск на прилегающих к заводам территориях. За успешные поиски полагалось поощрение, "дабы   охоту к приискиванию руд умножить и охотников к тому ободрить".  

План успешно реализовали открытием в Нерчинском округе 10 крупных месторождений и увеличением добычи серебра, которая за 20 лет возросла в 13 раз. Иоганн Шлаттер родился и учился в  Германии, в Берлинской Иоахимстальской гимназии. В Россию приехал с отцом по приглашению Петра I. Начав службу в Берг-коллегии, Иван Андреевич Шлаттер стал прекрасным специалистом по горному делу, металлургии драгметаллов, монетному и пробирному делу, написал высокопрофессиональные научные работы, послужившие учебными пособиями ученикам горнозаводских школ, студентам Горного училища, а затем — Петербургского Горного кадетского корпуса. Своими предложениями в правительство, И.А. Шлаттер существенно влиял на денежную политику и развитие серебряного промысла Российской Империи во второй половине  XVIII века.Специальные поиско­вые экспедиции на  Алтае, открыли несколько богатых серебряных  месторождений. Один из первооткрывателей - офицер Колывано-Воскресенского горнозаводского округа Фи­липп Риддер, внук, шведа, попавшего в русский плен и женившегося на русской. Колывано-Воскресенские заводы, как собственность царской фамилии, подчи­нялись Кабинету ее величества, и - богатое серебром Риддерское месторождение тоже стало царским.

Из серебра Колыванских рудников мастера петербургского монетного двора под руководством И.А.Шлаттера отлили монументальный памятник Александру Невскому: гробницу, воинские  доспехи, оружие и трехъярусную декоративную пира­миду с батальными сценами на барельефах, множе­ством фигур, орнаментальными украшениями и стихотворными надписями, составленными Ломоносовым. На уникальное сооружение пошло около 90  пудов серебра.

Серебро - самый классический обладатель металлических свойств - пластичности, блеска, звонкости, теплопроводности и электропроводности, превосходя остальные металлы по этим показателям. Металлический блеск или отражательная способность серебра с древности используется для производства зеркальных стекол бытового и технического назначения. Высокая электропроводность серебра определяет его исключительное применение в электронике, электротехнике и компьютерных технологиях. Оно используется в атомной промышленности, ракетостроении, авиации, химическом и целлюлозно-бумажном производстве. Серебряным припоем паяют холодильники.

Химики хорошо знают о ядовитых свойствах  серебра, которое среди благородных металлов выделяется токсичностью, являясь микробиологическим, ферментативным ядом. Бактерицидные  свойства металла использовались с древнейших времен. Стерилизованная в серебряной посуде святая вода долго сохраняется свежей. Бактерицидность серебряной посуды определяется исключительной микробиологической токсичностью серебра в водной среде. Убойная сила серебра для водных микроорганизмов в сотни и тысячи раз выше, чем у таких отменных ядов, как ртуть и соединения кадмия. Высока токсичность серебра для морских и пресноводных гидробионтов. Для рыб серебро более ядовито, чем ртуть  и примерно равно токсичности кадмия. По токсичности для морских моллюсков серебро следует за ртутью и медью. По токсичности на почвенные микроорганизмы и ферменты серебро превосходит все микроэлементы, включая ртуть. А вот белковые соединения серебра в виде лекарственных препаратов - колларгол и протаргол используются для лечения насморка у грудных детей.

Лунное, божественное и благородное серебро остается самым распространенным ювелирным металлом и служит эталоном белого цвета в геральдических символах. Среди мировых знаменитостей почетное место занимают изделия отечественных ювелирных фирм и мастеров – К.Фаберже, М.Перхина, П.Сазикова, П.Овчинникова. В  Оружейной палате Московского Кремля хранится подарочное ювелирное  пасхальное яйцо, с  моделью фрегата Память Азова, созданное из гелиотропа, серебра и платины,  мастерами М.Перхиным и Ю.Николаи фирмы К.Фаберже. Яйцо выполнено в  1891г. для императора Александра III и подарено на Пасху его супруге, императрице Марии Фёдоровне. К служебному 50-летнему юбилею  великого канцлера и министра иностранных дел Российской Империи, князя А.М. Горчакова выдающийся русский ювелир  Игнатий Павлович Сазиков (1796-1868) - сын основателя ювелирного дома Сазиковых, изготовил подарочное перо из серебра, украшенного измрудами, рубинами и бисером с инкрустированными бриллиантами инициалами канцлера (АГ).

Вячеслав Зверев