Как бикинским удэгейцам удалось отстоять свои земли

Удегейцы десятилетиями вели борьбу против разграбления бикинской тайги и смогли отстоять свою родину. Павел Суляндзига, один из главных защитников Бикина,  рассказал в Facebook почему им это удалось. 

Может кому-то пригодится...

Когда-то в конце 80-х годов двум нашим общинам (бикинским и самаргинским удэгейцам) пришлось бороться за свои права, отстаивать свою родину - тайгу, которую советские власти отдали лесорубам - южнокорейским и кубинским. На острие этой борьбы были я и Аркадий Каза, совсем молодые тогда еще председатели сельских национальных Советов - Красного Яра (это моя родная деревня) и Агзу. 
Мы с ним яростно отстаивали права наших удэгейских общин, выступали на заседаниях депутатов, в прессе. Но я был в некоторой степени в тени своего соплеменника и коллеги, которого чаще цитировали журналисты, которому аплодировали в залах заседаний. Аркадий прямо заявлял, что "самаргинские удэгейцы с оружием в руках будут отстаивать тайгу, что тот, кто придет в наш дом с топором в руках, будет жестоко наказан". А я так не мог заявлять. Потому что это было бы неправдой - я был категорическим противником применения какого-либо оружия.

Самаргинские удэгейцы первыми получили удовлетворение своих требований - кубинским лесорубам было отказано. Мы же, бикинские удэгейцы, после этого еще года полтора вели свою борьбу, в которой было и пикетирование Белого Дома во Владивостоке, и перекрытие лесовозных дорог в тайге, и судебные заседания с участием международных юристов, которые имели опыт защиты прав американских индейцев...

Почему я решил поделиться этими старыми воспоминаниями. Дело в том, что потом у нас, у бикинских удэгейцев, были десятилетия борьбы за то, чтобы отстоять свои земли от лесорубов, золотопромышленников, министерства обороны, губернаторов, бизнесменов и генералов, каждый из которых стремился прибрать к своим липким рукам нашу тайгу. И мы отстояли тогда нашу родину от варварского разграбления; мы, численность которых была чуть меньше 700 человек. И вот выводами, почему нам это удалось, я и хочу поделиться.

1. Когда мы впервые начали обсуждать свое положение и свою стратегию борьбы, в которой мне пришлось взять на себя роль лидера, я сразу предложил своим соплеменникам придерживаться одного очень важного принципа - единства, доверия и открытости между собой. 
Единство. Моя позиция была такой. Если кто-то из нас будет один выступать, или выступят 10 человек, 100 человек - нас все равно уничтожат (либо посадят, либо убьют, либо проигнорируют). Но если поднимется весь народ, то народ они уничтожить не смогут.
Доверие. Это один из важнейших факторов борьбы, потому что против нас всегда будет применяться принцип - разделяй и властвуй. И это очень помогло нам. Меня 4 раза районные и краевые власти приезжали снимать с работы, когда я уезжал на очередные заседания и переговоры (как вы помните, я был избран председателем национального сельского Совета, и снять меня могли только депутаты), "объясняя" моим соплеменникам, что я их "продал", что "я получаю большие деньги от лесопромышленников и других бизнесменов", что я "продался американцам" и т.д. На что мои соплеменники и коллеги отвечали - "он вернется, и мы с ним поговорим; если это так, то мы с ним сами разберемся и утопим в Бикине". 
Открытость. Каждый вопрос - переговоров ли с властями, другими заинтересованными сторонами - мы всегда обсуждали на сходах, и каждый человек знал, что происходит, каждый мог вносить свои предложения и идеи. Могу сказать, что дискуссии были бурные, жесткие, эмоциональные, но было главное - люди поверили, что от них зависит многое, что именно они принимают решение, от которого зависит их судьба и судьба их детей.

2. Раздумывая над стратегиями и тактиками в этой борьбе, я больше стал понимать, почему самаргинские удэгейцы раньше чем мы решили свою проблему с защитой территории. 
Говоря образно, когда твою землю кто-то нагло хочет забрать, тебе фактически объявляют войну. И здесь на первый план выходят (или должны выходить) люди-воины, или, как пел Высоцкий, "настоящих буйных мало"... 
Я же всегда уповал на силу разума, на благоразумие, на то, что необходимо обсуждать и объяснять...
Но полученный опыт подсказывал мне, что в разное время в разных обстоятельствах для решения задач требуются разные люди. В "военное" время нужны люди-воины, в "мирное" время нужны люди-строители. И очень важно, чтобы не было наоборот. Еще гораздо важнее, чтобы из-за разных позиций, взглядов, темперамента эти люди ощущали себя частью своего сообщества, частью общей команды.
Мы даже использовали этот наш опыт, когда вели переговоры с министерством обороны по поводу прокладки дороги через наши охотничьи угодья. В нашем сообществе было много разных дискуссий по этой ситуации. 
Мы даже разработали два плана.
В итоге получилось следующим образом. Я лично выезжал на встречи с командующим дальневосточным военным округом, чтобы попытаться обсудить с ним данную проблему, но все три раза меня отправляли какие-то офицеры с примерно такими словами - "кто вы такие, мы ничего обсуждать не будем, решение принято, дорога стратегически важная для страны, поэтому не путайтесь под ногами". 
И тогда сработал план Б. В тайгу, где строители начали разворачивать базу, выехали наши охотники, где составили примерно следующий разговор с ними - "вы зашли на нашу территорию и для нас, охотников, это очень плохо. Наше руководство пыталось встретиться с вашим, чтобы обсудить возникшие вопросы, но ваши почему-то решили все это дело игнорировать, поэтому мы лично приехали к вам с просьбой не начинать здесь работу, пока ваши и наши руководители не обсудят данную проблему и не договорятся". Сразу после этого разговора военные строители снялись с базы и, вернувшись в Хабаровск, сказали своему руководству - пока вы не договоритесь с удэгейцами, мы в тайгу не поедем.

3. Еще одним важнейшим принципом в нашей борьбе был поиск союзников и обьединение с ними для достижения цели. 
Я глубоко убежден, что наши успехи были бы невозможны, если бы нас в нашей борьбе не поддерживали экологи (не только российские), правозащитники и, конечно, жители Пожарского района и Приморского края.

Ольга Мурашко, Павел Суляндзига, Миша Джонс, Валентина Дмитриева и Дэвид Гордон

Они вместе с нами писали петиции, стояли с нами в пикетах, помогали нам как только могли. Все они понимали, что наша тайга, наш Бикин - это и их достояние, что сохранив их для удэгейцев, они сохраняют природу и для своих детей и внуков. И это было очень важным - чувство сопричастности к родине. Мы все ощущали себя частью Пожарского района, Приморского края, России, а наши друзья из Австралии, США, Канады, Японии давали нам понимание важности сохранения уникальной тайги в масштабах всей Земли.

P.S. Как-то мы беседовали с уважаемым Петром Козловым (в то время журналистом газеты Известий), и я ему рассказывал об удэгейцах, о происходящих событиях вокруг моего народа, подчеркивая, что постоянно ощущал дискомфорт в этой борьбе, что "война" - не моя среда. На что Петр заметил - есть некий парадокс в том, что вы считаете себя человеком-строителем, а вся ваша жизнь - это жизнь человека-воина.