Асхат Каюмов о задачах и перспективах экологического движения

Интервью председателя Совета Нижегородской общественного движения «Экологический центр «Дронт» Асхата Каюмова для журнала СтолицА НИЖНИЙ.

Асхат Абдурахманович, в 2019 году экоцентру «Дронт» исполняется 30 лет. Насколько сегодня изменились задачи, которые стояли перед «Дронтом» тогда, когда он создавался в 1989 году?

Да, действительно, в декабре нужно отмечать такой серьезный юбилей (улыбается). Что же касается задач, то ответить можно по-разному. Если говорить о длинных перспективах, то что может измениться? До результата нам как до Пекина на корячках – ползти и ползти.

При этом нельзя сказать, что вот как мы в 1989-м начали, так мы в замороженном состоянии и находимся. Мы видим, что сознание меняется, а решение экологических проблем привязано к изменению создания людей, начиная от простых исполнителей и заканчивая лицами, принимающими решения. Это процесс долгий, идет он медленно, но идет. Когда мы начинали работать, слова «экологические проблемы» были понятны очень узкому слою специалистов, совсем узкому – это была даже не прослойка, а тоненькая-тоненькая пергаментная бумажечка в обществе, 0,01 процента населения – кто-то из науки, кто-то из прикладников… Сейчас можно выйти на улицу, опросить сто человек подряд, и каждый скажет, что да, экологические проблемы – это важно. В этом плане сдвиг произошел фантастический. И произошел он, конечно, не только нашими усилиями, но и усилиями всего человечества, которое довело ситуацию до того, что все увидели проблему.

Но за эти 30 лет или чуть больше произошел и серьезные технологический, промышленный прорыв, наша жизнь навсегда изменилась с приходом пластика, с приходом настоящей индустрии упаковки, предметов одноразового пользования…

Да, вы правы. И это тоже. 30 лет назад такого количества пластика, всевозможной упаковки просто не было. Великий мусорный вал возник именно из-за этого. Но вот вам показательный пример, как все было еще раньше. Когда мне было лет 10, я летом ездил к дедушке за Волгу на рыбалку. Дедушка брал палатку и выезжал на три месяца рыбачить на берегу, а я проводил с ним недельку-две. И вот когда я говорил: «Дед, пить хочется», дед надевал сапоги, заходил по колено в реку Волгу, черпал воду, нес мне и я пил. И все было нормально. Еще 40 лет назад мысли о том, можно или нельзя пить воду из Волги, не возникало. Кто сейчас скажет своему ребенку: «На кружку, попей из Волги»? Произошел кардинальный скачок в сознании – мы начали окружающую нас природу воспринимать не как среду обитания, а как угрозу.

Благодаря многолетним исследованиям, проводимым орнитологической лабораторией под эгидой министерства экологии и природных ресурсов Нижегородской области, в регионе стали устанавливать средства защиты птиц от ударов током

Но это ведь не значит, что тогда, в 1970-е, вода в Волге была чистая?

Не значит. Сознание было другое. Мы перестали воспринимать природу естественной частью своей жизни, перестали видеть в ней свой дом. Она нам угрожает, поэтому мы заказываем воду, ставим кондиционеры, нам угрожают кислотные дожди и загрязненный воздух, клещи и многое другое. Мы боимся, закрываемся, защищаемся.

С одной стороны, это трагедия. Ну, представьте, вы свою квартиру начинаете воспринимать как угрозу из каждого угла ждете нападения. Это хорошо?

С другой стороны, именно так проблему загрязнения окружающей среды массово увидели и пытаются ее решать. Старая русская поговорка «пока гром не грянет, мужик не перекрестится» здесь очень подходит, потому что экологические проблемы через мозги воспринимают только очень узкие специалисты. Все остальные воспринимают на уровне угрозы. И ничего с этим не сделаешь: как и любые другие животные, мы в массе своей не думаем о будущем, особенно далеком. Мы думаем о сегодняшнем дне, и если нам сегодня ничего не угрожает, то мысль о том, что мы начали загаживать речку и через 20 лет воду из нее нельзя будет пить, не работает. Далеко не все готовы планировать свою жизнь на 5–10 лет вперед. Думающих на 200 лет вперед и в масштабах планеты вообще единицы. А с экологическими проблемами так: решение нужно принимать сейчас, а результат будет через 50 лет. Мало кто готов вкладывать в это все силы уже сейчас. Когда это обсуждают специалисты, это еще работает, но в массовом сознании и при принятии управленческих решений нет, не работает.

И вот вам вся двойственность ситуации: нависшая угроза подталкивает общество решать накопившиеся, ставшие очевидными проблемы, а решать мы их начнем, когда уже очень много всего потеряем. И так на самом деле не только в экологии. К сожалению, мы на очень многие вещи реагируем, уже когда человечество начинает платить жизнями.

Какой же выход из этой двойственности вам видится?

Большое количество проблем решаемо, реально решаемо. Но для этого необходимо большое количество управленческих решений. Вот общество уже понимает, что проблемы надо решать, но еще не готово жестко требовать с управленцев реализации этих управленческих решений. И вот мы достукиваемся до президента, и администрация президента видит проблему: дважды за последние шесть-семь лет объявлялись экологические годы – был Год охраны окружающей среды, был Год экологии, кроме того, был еще Год ООПТ – особо охраняемых природных территорий.

То есть фактически трижды с самого высокого федерального уровня приходил сигнал: «Ребята! Этим надо заниматься». То есть общество проблему донесло, его услышали и дали команду. А дальне на всех уровнях управления – огромное количество чиновников, и в этой массе сигнал сверху просто тонет. Начинается многолетнее межведомственное взаимодействие, годами ведется переписка на тему, кто кому начальник, чья это зона ответственности и так далее.

И что делать с этой ситуацией, я пока не совсем понимаю. Теоретически нужно создавать открытые системы, чтобы принятие управленческих решений не было завязано на конкретном чиновнике. Например, открытая комиссия, публично, в присутствии прессы принимает то или иное решение.

Какая же задача для экологических организаций наиболее важная? И что вы можете назвать достижением «Дронта»?

Задача экологических организаций – реально работающих экологических организаций – сдерживать проблему до тех пор, пока ее не увидят. Парадоксальная задача. Это очень сложно. Чтобы увидеть проблему, она должна расцвести пышным цветом, но за это мы заплатим очень много. Понимаете? Но только тогда ее начнут решать. Других вариантов нет. И нам бы было удобно, чтобы все жахнуло и все всё вдруг осознали, а с другой стороны, мы этого, естественно, не хотим.

Я недавно нашел свое интервью на эту тему, которое давал «Нижегородскому рабочему» в середине 1990-х. Слово в слово, что я тогда говорил, произошло и происходит сейчас на наших глазах. Про все эти климатические изменения специалисты говорят уже 30 лет, как и про рост клещевого энцефалита, и приход на север различных тропических заболеваний. Все это и многое другое уже звучало в форме предсказаний, теперь это реальность. Например, 30 лет назад в нашей области не было белого аиста. Теперь мы наблюдаем его гнездование. Все это маркеры, детекторы, показывающие происходящие изменения. Специалисты это видят.

Да, какие-то задачи, стоявшие перед нами раньше, отпали. Не решились, а именно отпали. Например, проблема безнадзорных животных. В Нижегородской области удалось сформировать команду, которая этим занимается грамотно. «Дронт» в этом активно участвовал, но после того, как появилась команда, которая этим хорошо занимается, эта задача перед нами не стоит.

Усилиями специалистов нашей орнитологической лаборатории был принят региональный нормативный документ, согласно которому на ЛЭП должны устанавливаться птицезащитные устройства, предотвращающие гибель пернатых от электрического тока.

За эти годы многое было достигнуто в вопросе особо охраняемых природных территорий – существующих и зарезервированных. Создан перечень, во взаимодействии с правительством области проведена большая работа.

Создана вся необходимая правовая база по Красной книге области.

Сегодня в Нижегородской области разработаны реальные механизмы защиты озелененных территорий, однако этих территорий по-прежнему не хватает

Успехом можно назвать изменение ситуации с озелененными территориями. В нашей области один из лучших в стране законов об озелененных территориях. Создана нормативная база, появились реальные инструменты для защиты парков, скверов, бульваров, для сохранения их границ. Другой вопрос, что этих самых озелененных территорий в Нижнем Новгороде не хватает. По нормативам должно быть 16 квадратных метров озелененных территорий на человека – мы до этого показателя недотягиваем. Если откинуть имитационные, то сейчас в городе около семи квадратных метров на жителя.

Нижний Новгород, который выглядит вполне себе зеленым городом, никакой не зеленый?

Есть понятие «зеленые насаждения». По градостроительной документации в каждом квартале они должны занимать не менее 25% территории. И речь идет не обязательно о деревьях, это могут быть кусты, газоны, цветники… У нас этот норматив соблюдается, но не везде. А «озелененные территории общего пользования» – это территории, куда люди могут прийти отдохнуть, подышать, погулять. И вот этого у нас дефицит. Последний раз парк создавался в Нижнем Новгороде в 1990 году – это парк Победы на Гребном канале, заложенный к 45-летию Победы. Да и то это военно-исторический мемориал, пространство специфическое.

Но как бы то ни было, Нижегородская область – единственный регион России, который ввел такое понятие, как «попечительский совет парка». Оно закреплено областным законом, и это реально действующая структура. И если вокруг какой-то озелененной территории есть люди, обеспокоенные ее судьбой, у них есть действенный инструмент защиты, помощи. Это очень важно. И мы видим конкретные результаты их работы.

Вот эти примеры наших достижений – это ситуации, когда нам удалось создать команду, способную самостоятельно справляться с возникающими проблемами в разных сферах.

То есть вы даете механизм, технологию решения проблемы? Учите самостоятельно справляться?

В моем понимании учить людей – одна из основных миссий нашей организации. Один маленький «Дронт» в одиночку не может решить все экологические проблемы большого Нижнего Новгорода и тем более еще большей области. Но мы можем научить других, показать пример, технологию, можем подсказать, оказать сопровождение, проконсультировать.

Формирование активных точек решения экологических проблем – вот к чему мы стремимся. Эта позиция была сформулирована еще лет 20 назад. И она неизменна.

Уже два года мы реализуем проект «42». 42 – это номер статьи Конституции РФ, где закреплено право каждого на благоприятную окружающую среду. В рамках этого проекта мы помогает бороться с нарушениями этого права, которые происходят каждый день – от парковки на газоне во дворе до рубки леса. Так мы формируем огромное количество маленьких, но активных и неравнодушных «дронтиков».

И могу сказать, что общественный спрос на решение экологических проблем есть и он растет. И люди, которых мы консультируем и вдохновляем, уже, в свою очередь, вдохновляют других. Создаются все новые и новые очаги экологического сопротивления, и получается, что тема эта продвигается на достаточно высокий уровень.

Показательный пример – пикет в защиту городской травы в июле. Я пришел на этот пикет и понял, что лично я знаю не более 15% тех, кто на нем был. Есть большой слой людей, молодых людей (а пикет – это всегда лишь отражение слоя), для которых эта тема важна. Это здорово. Так зарождаются команды, способные в будущем решать многие серьезные проблемы, формироваться в общественные организации. «Дронт» всегда был таким зонтиком, под которым выращивались, формировались группы активистов. Штат-то у нас небольшой – человек 20–30. Но у нас много актива, и «Дронт» сегодня – это большое сообщество именно не сотрудников, а людей с идеологией ответственности за тот мир, в котором мы живем. Каждый выбирает для себя зону ответственности и наводит там порядок. Кто-то – с бездомными кошками и собаками, кто-то – с птицами, кто-то – с деревьями… Нужно просто брать и делать мир лучше, и тогда он постепенно начнет меняться. Это тяжело, но возможно.

Беседовала Мария Медвидь

Фото: Евгений Алексеев

СтолицА НИЖНИЙ