Лестер Браун о своей новой книге «Мир на краю: как предотвратить разрушение окружающей среды и экономики»

         Предлагаем вашему вниманию диалог «одного из самых влиятельных мировых мыслителей» (по выражению «Вашингтон Пост») Лестера Брауна (ЛБ) и одного из лучших в мире экологических журналистов Карла Гроссмана (КГ), состоявшийся в рамках передачи «Крупным Планом». 

КГ: Добро пожаловать на «Крупным планом», я Карл Гроссман и со мной Лестер Браун, основатель Института политики Земли и автор замечательной новой книги – «Мир на краю: как предотвратить разрушение окружающей среды и экономики».

ЛБ: Выбор заключается в том, что наша цивилизация стоит перед необходимостью осуществить значительную коррекцию курса развития. Если мы хотим защитить цивилизацию, хотим чтобы она выжила примерно в том же виде, как сейчас, мы должны задуматься о том, как стабилизировать климат, как стабилизировать рост населения, и как сделать это довольно быстро. Нам также необходимо подумать о том, как справиться с бедностью, потому что решение данной проблемы напрямую влияет на вопрос стабилизации роста населения. Кроме того, необходимы международные усилия  по сохранению природной основы экономики: лесов, пастбищ, почвы, водных и рыбных запасов. Сейчас мы находимся в процессе разрушения каждой из этих основ: леса исчезают, рыбные запасы сокращаются, уровень грунтовых вод снижается, запасы воды истощаются, и так далее. Ни одна цивилизация не смогла выжить, разрушая свою природную систему поддержки, не сможет и наша, и у нас осталось не так много времени, поэтому это нам решать, это не тот выбор, который можно оставить следующему поколению. Если мы не сможем изменить эту тенденцию в ближайшее время, наша цивилизация окажется в опасности.

КГ: И в книге вы пишите, что речь идет о годах, а не о десятилетиях.

ЛБ: Совершенно верно. Говоря об изменении климата, политические лидеры на конференции в Копенгагене год или чуть больше назад, обсуждали сокращение выброса углерода на 80% к 2050 году, а мы считаем, что сокращение выброса углерода на 80% должно произойти к 2020. Мы полагаем, что потребуются именно такие усилия, если, например, мы хотим спасти льды Гренландии. Я использую льды Гренландии как метафору для всей нашей цивилизации, потому что если мы не сможем их сохранить, уровень моря поднимется на 7 метров. Представьте себе, во что превратится восточное побережье США, если уровень моря поднимется на 7 метров. Я не думаю, что цивилизация сможет справиться со стрессом, связанным с настолько сильным затоплением. Представьте, появятся сотни миллионов беженцев, спасающихся от океана, необходимо будет перенести сотни крупнейших городов мира, расположенных на побережье, просто потому, что иначе они окажутся глубоко под водой. Шанхай находится всего на один метр выше уровня моря, Нью-Йорк и Лондон – не многим выше, именно поэтому необходима такая срочность в решении этих вопросов – время не на нашей стороне, время истекает. В этот раз время принадлежит природе, этот порог устанавливает природа, после которого мы уже не сможем повернуть процессы вспять, как в случае с льдами Гренландии. Время принадлежит природе, но мы не можем посмотреть на часы.

КГ: А причина глобального потепления не в природе, а в людях. Именно с этого вопроса вы начинаете книгу – Москва 2010 года с ее аномальной жарой, уничтожившей урожай зерна в России.

ЛБ: Если бы кто-нибудь сказал мне год назад, что в начале 2010 года в Москве будет наблюдаться аномальная жара, и температура июля может в среднем превысить норму для данного месяца на 14 градусов, я бы не поверил. Я бы сказал, я не отрицаю климатические проблемы, но в ближайшее время это невозможно, не реалистично. Но это произошло, и не просто произошло, а вызвало в России сильнейшие разрушения, ведь как все знают, западная часть России горела с конца июня, весь июль и до начала августа. К началу августа стало настолько жарко и сухо, что ежедневно появлялось 300-400 новых пожаров, и Россия просто не могла с этим справиться. В итоге эта жара стоила России около 300 млрд. долларов. То есть ущерб оказался в три раза выше, чем, например, от урагана «Катрина».

Но в некотором смысле миру все же повезло, потому что если бы центром этой жары была не Москва, если бы урожай зерна в России не сократился со 100 до 60 миллионов тонн, если бы ее центром стал Чикаго и урожай зерна в США сократился бы на 40%, мир потерял бы не 40 миллионов тонн зерна, а 160 миллионов тонн, 40% от нашего 400 миллионного урожая зерна. Если бы это произошло, мировые запасы зерна снизились бы до минимального в истории уровня, то есть, до минимального с момента введения статистики. Это привело бы к хаосу на мировом рынке зерна, так как цены на зерно и на пищевые продукты в целом буквально взмыли бы к вершинам. Мы бы увидели, как страны экспортеры зерна начали бы накладывать ограничения на экспорт, чтобы снизить цены на продукты питания на внутреннем рынке, как и поступила Россия летом 2010 года после аномальной жары – полностью запретила экспорт, тогда как в предыдущем году она была лидером по экспорту пшеницы. Следующее, что бы случилось, в ситуации резкого снижения поставок зерна страны экспортеры нефти, большинство из которых покупает зерно на внешнем рынке, стали бы продавать нефть за зерно, чтобы гарантировать себе необходимые поставки. А это оставило бы другие страны, покупающие зерно, особенно страны с низким доходом, практически ни с чем, так как они бы почти наверняка потеряли источники импорта. И вместо того чтобы смотреть на дым в Москве и пожары в России, мы бы увидели голодные бунты таких масштабов, которых не видели прежде. Мы бы увидели, как одно за другим уходят в отставку правительства, которые не смогли удовлетворить потребности своих народов в пище. Я упомянул об этом только для того, чтобы вы поняли, насколько мы близки к краю. На самом деле, причина, по которой я назвал свою книгу «Мир на краю», в том, что я считаю, что мы гораздо ближе к краю, чем полагает большинство людей.

КГ: Вы пишете о взрыве пищевого пузыря, и действительно, в некоторых странах мира он уже лопнул…

ЛБ: На самом деле, сейчас во многих странах (нам удалось определить 18 таких стран) сложилась ситуация, когда действия по увеличению производства пищи, улучшению орошения почвы привели к  чрезмерному истощению водных ресурсов. Речь идет о запасах подземной воды, большинство из которых восполняются за счет естественного притока дождевой воды, но сейчас во многих странах эти подземные запасы опустошаются гораздо быстрее, чем они восполняются, что приводит к их постепенному истощению. Когда они истощаются, уровень откачки воды с необходимостью сокращается до уровня восполнения, и наиболее печальным примером такой ситуации является Саудовская Аравия. После эмбарго на экспорт нефти в 1970-х, Аравия осознала свою уязвимость перед эмбарго на импорт зерна, так как она сильно зависит от закупок зерна. Поэтому используя свои технологии бурения нефти они открыли подземные запасы воды примерно в полумиле под землей, а это оказались ископаемые запасы, они не восстанавливаются. Они активно выкачивали их в течении более чем двадцати лет, что принесло Саудовской Аравии самодостаточность в производстве пшеницы. Но затем всего несколько лет назад они сообщили, что эти запасы практически истощились, и в результате производство зерна в Саудовской Аравии за последние три года упало более чем на 70%. Еще через год или два производство зерна прекратится полностью. Это очень печальный пример по двум причинам: во-первых, в Саудовской Аравии сельское хозяйство невозможно без орошения, и в данном случае они использовали свой невосстановимый ресурс, и он закончился. Тут как с нефтяным месторождением: когда нефть закончилась, ее больше не появится. Но есть и другие страны, такие как Сирия и Ирак, в которых чрезмерное выкачивание подземных запасов воды также приводит к снижению производства зерна, весь ближневосточный регион находится в ситуации, когда производство зерна достигло пика, достигло своего исторического максимума, и теперь будет снижаться из-за нехватки воды. И это первый регион, где мы наблюдаем такую картину.

Но есть еще более крупные водяные пузыри, и в весьма немаленьких странах – в Индии и Китае. В Индии, согласно отчету Всемирного банка, 175 миллионов граждан питаются зерном, полученным за счет чрезмерного выкачивания воды, что по определению является краткосрочным феноменом. И вопрос в том, когда этот пузырь лопнет в Индии, этот пищевой пузырь, основанный на использовании воды? Мы не знаем точно, когда это произойдет, но мы знаем, что уровень грунтовых вод снижается почти во всех штатах Индии, потому что фермеры пробурили 21 миллион оросительных колодцев. Это хорошо для получения кратковременного роста производства, но чрезмерное выкачивание означает, что рано или поздно произойдет резкое снижение запасов воды для орошения почвы, так как подземные запасы истощатся, и выкачивание с необходимостью снизится до уровня естественного возобновления запасов.

В Китае сложилась похожая ситуация, мы полагаем, что 130 миллионов китайцев питаются зерном, полученным за счет чрезмерного выкачивания воды. И такая же ситуация сложилась к настоящему времени примерно в 18 странах мира, в которых живет примерно половина всего населения Земли. И очень немногие знают об этом, то есть, некоторые специалисты по водным ресурсам Всемирного Банка знают об этом, и пугают этим других, но большинство нет. Большинство экономистов, разрабатывающих прогнозы запасов пищи в мире, не знает о том, что происходит с подземными запасами воды и как их истощение повлияет на тенденции производства еды в мире.

КГ: В своей книге, Лестер, вы также пишете о том, что мировая экономика за последний век выросла почти в двадцать раз, но настолько сильно подорвала свои основы, что если ее курс не будет скорректирован, это будет означать конец цивилизации в известной нам форме. Основа не является прямой причиной, и вы особенно сильно акцентируете внимание на бензине.

ЛБ: Да, наша экономика основана на рынке, а рынок во многих отношениях замечательная вещь: он очень эффективно распределяет ресурсы, плановая экономика не в состоянии обеспечить подобной эффективности. Он сам устанавливает цены. Проблема в том, что затраты, которые рынок учитывает в ценах, это только прямые затраты. Например, в рыночную цену галлона бензина включается стоимость разведки и добычи нефти, транспортировки ее на нефтеперерабатывающее предприятие, производство бензина и его доставка потребителю. Но он не включает непрямые затраты, например, стоимость изменения климата, американского военного присутствия на Ближнем Востоке для охраны доступа к ресурсам нефти, лечения легочных заболеваний людей, дышащих загрязненным сжигаемым бензином воздухом. Поэтому если вы посмотрите на эти непрямые затраты, то литр бензина в США будет стоить не, скажем, три доллара, а двенадцать. Не замечая эти непрямые затраты, мы создаем ложное чувство безопасности и ощущение, что бензин является дешевым. На самом деле, бензин очень дорогой. Вопрос в том, кто платит полную стоимость, и если это не мы, то платить будут следующие поколения, пытаясь справиться с изменениями климата. Поэтому задача в том, чтобы заставить рынок говорить правду. Но в текущей ситуации рынок серьезно ошибается, не говорит правду, и задача в том, чтобы сделать рынок честным. А это означает реструктуризацию налоговой системы, включение в нее этих непрямых затрат. Например, можно снизить подоходные налоги и поднять налог на загрязнение. Объем налоговых выплат не изменится, но мы повысим стоимость выброса оксида углерода, бензина, угля и т.д., после чего она будет отражать реальную цену, которую платит общество, а не только прямую стоимость. Если удастся это сделать, мировая экономика начнет изменять свою структуру, задача в том, чтобы заставить рынок говорить правду. И здесь я процитирую своего старого норвежского друга, который одно время был вице-президентом Exxon в Норвегии и Северном море. Еще в 90-х он сказал, что распад социализма был вызван тем, что он не позволял рынку говорить правду об экономике, а распад капитализма может быть вызван тем, что он не позволяет рынку говорить правду об экологии. И эти слова, я думаю, раскрывают одну глубокую идею, которую не замечают экономисты.

КГ: Большая глава вашей книги посвящена вопросам создания энергетически эффективной мировой экономики, за которой следует важная глава об использовании энергии ветра и Солнца, а также геотермальной энергии. Можете ли вы рассказать о своих планах в области повышения эффективности и внедрения технологий возобновляемых источников энергии?

ЛБ: Если вас интересует эффективность, эффективность использования энергии, вы живете в прекрасное время, так как сейчас на рынке появляется очень много новых технологий. Если говорить об освещении, которое является одной из главных областей применения электрической энергии в мире, мы выросли во времена ламп накаливания, изобретенных Томасом Эдисоном около века назад и не сильно изменившиеся по своей конструкции со времени их изобретения. Но сейчас стали появляться небольшие люминесцентные лампы, которые дают такое же освещение, но расходуют всего четвертую часть энергии ламп накаливания. Но, кроме того, сейчас появились светодиодные лампы, которые еще более эффективны. Они могут обеспечивать такое же освещение, используя едва ли 10% от энергии, потребляемой лампой накаливания. Поэтому сейчас есть прекрасная возможность для снижения количества электрической энергии, затрачиваемой на освещение. Даже не переходя на светодиодные лампы, внедрив компактные люминесцентные лампы, мы можем закрыть около 705 из 2400 угольных электростанций в мире. Я привожу этот пример, чтобы показать тот потенциал, который предоставляют уже существующие технологии, присутствующие на рынке.

Другой пример – транспортировка. Мы выросли во времена двигателей внутреннего сгорания, которые были замечательным открытием сто лет назад, но по сути двигатель внутреннего сгорания очень неэффективен, в основном он производит тепло, а не энергию. Он производит настолько много тепла, что для его работы необходимо использовать охлаждение, иначе он буквально сгорит и станет бесполезен. Но сегодня у нас есть возможность делать автомобили с электромотором. Электромотор в три раза эффективнее по сравнению с бензиновым двигателем. Поэтому переход от машин с двигателем внутреннего сгорания либо к гибридным, либо к полностью электрическим автомобилям дает прекрасную возможность для повышения эффективности транспортной системы. И так же как наш железнодорожный транспорт работает на электричестве, наш автотранспорт, городской рельсовый транспорт могли бы работать на электричестве, вырабатываемом ветряными электростанциями. И замечательно здесь то, что электрический эквивалент бензина, если получать энергию из ветра, будет равен 89 центов за галлон. Наша экономика уже следует этой тенденции. Итак, у нас есть технологии, есть экономика, и нам необходимы усилия властей, такие как реструктуризация налоговой системы, предоставление льгот технологиям, энергосберегающим и снижающим выработку оксида углерода, которые ускорили бы этот переход, или формирование энергетически эффективной мировой экономики. Это один из способов значительного сокращения выбросов углерода.

Другая возможность – отказ от угля, нефти и природного газа в пользу ветряной, солнечной и геотермальной энергии. В США, например, достаточно ресурсов энергии ветра, как на севере, так и в Канзасе и Техасе, чтобы удовлетворить потребности всей страны в энергии, но мы еще недостаточно близки к осознанию всех своих возможностей. Штат Техас сегодня производит около 10 000 мегаватт ветряной энергии, но обладает возможностью производить почти 50 000 мегаватт, что почти полностью покрывает потребности в электроэнергии 24 миллионов живущих в этом штате людей. Прекрасно и то, что возобновляемые источники энергии присутствуют в изобилии. Недавно Китай запустил государственную программу, включающую создание семи ветряных мегакомплексов, огромных ветряных ферм, каждая из которых обладает мощностью от 10 до 30 тысяч мегаватт. Эта мощность равна вырабатываемой 10-30 угольными электростанциями. Но эти семь комплексов вместе будут выдавать до 130 тысяч мегаватт, такую же мощность можно получить, если строить по одной угольной электростанции каждую неделю в течении ближайших двух с половиной лет. И они уже запустили эту программу, уже начали строить эти огромные ветряные фермы. Это просто пример.

Другой пример – солнечная энергия. В июле, перед ноябрьской встречей в Копенгагене год или два тому назад, группа европейских корпораций, возглавляемая Munich Re, Deutsche Bank, Siemens и рядом других, опубликовали план, который они назвали Desertec. Их предложение заключается в том, чтобы объединить солнечные ресурсы северной Африки в европейско-североафриканскую сеть. Это позволит объединить богатые ресурсы солнечной энергии Африки с богатыми ветряными ресурсами Северного моря в единую энергетическую систему.

И здесь вновь открываются прекрасные возможности. Алжирские ученые подчеркивают, что их пустыня, которая занимает большую часть страны, обладает достаточным потенциалом солнечной энергии, чтобы питать всю мировую экономику. Кажется, что здесь какая-то ошибка, но в литературе по энергетике часто упоминается тот факт, что энергии солнечного света, падающего на Землю в течении часа, достаточно для того чтобы питать мировую экономику в течении года.

Таким образом, прекрасной новостью для нас является изобилие энергии солнца и ветра. Китай, например, получая энергию только при помощи ветра, мог бы получать в 16 раз больше электричества, чем он потребляет сейчас. То есть, эти ресурсы практически бесконечны. Наша задача в том, чтобы создать систему освоения этих источников, которая могла бы удовлетворить потребности мира в энергии.

КГ: Весьма интересно, что в главе об использовании энергии ветра, солнца и геотермальной энергии, уже на второй странице вы пишете, что не верите в необходимость использования атомной энергии для своего «плана Б».

ЛБ: При оценке источников энергии я слежу за Уолл Стрит и смотрю, что она делает. Уолл Стрит инвестирует миллиарды в ветряную и солнечную энергию, и уже более тридцати лет не вкладывает ничего в атомные реакторы. И для этого есть причины: она не верит, что это экономически эффективно. Это основной ответ на данный вопрос. Атомная энергия просто-напросто неконкурентна по сравнению с новыми источниками энергии. Задумайтесь о том, что входит в полную стоимость атомного реактора. Если, к примеру, настаивать на том, что строитель атомной электростанции должен брать на себя расходы по утилизации отходов, расходы по страхованию реактора от возможных аварий, и третья важная составляющая – вывод атомной станции из эксплуатации. Вывод из эксплуатации может стоить столько же, сколько и строительство станции. Поэтому если включить в цену все эти непрямые составляющие, стоимость страховки от аварий, стоимость утилизации отходов, производимых реактором, тогда строительство даже не начнется, проект будет неконкурентоспособным. И именно поэтому мы не считаем, что в рыночной ситуации можно построить хотя бы одну атомную электростанцию без субсидий.

КГ: Вы также подчеркиваете, что это должно быть сделано со срочностью военного времени. В качестве примера требуемой интенсивности вы приводите мобилизацию времен Второй мировой войны.

        ЛК: Да, мы столкнулись с истощением многих ресурсов, но ни один из них не оскудел настолько, как время. Именно время определяет исход ситуации. И когда я думаю о том, сколько предстоит сделать, и насколько быстро, я вновь перечитываю экономическую историю Второй мировой войны. Был момент, когда японцы напали на Перл Харбор, и с военной точки зрения эта операция была крайне успешной – они потопили значительную часть американского тихоокеанского флота, который в то воскресное утро 7 декабря 1941 года стоял на якоре в Перл Харборе. Месяц спустя 6 января 1942 года президент США Рузвельт в обращении «О положении в стране» озвучил цели США по производству оружия. Он сказал: «Мы построим 45 000 танков, 60 000 самолетов и несколько тысяч кораблей». Люди были поражены такими цифрами, они не могли себе представить производство такого количества оружия, но Рузвельт и его коллеги понимали, что в то время, когда война только начиналась, американская автомобильная промышленность была самым крупным промышленным производством в мире. Поэтому после обращения «О положении в стране» он собрал лидеров автомобильной промышленности и сказал им: «Поскольку вы представляете собой столь значительную долю нашей промышленной мощи, мы будем во многом полагаться на вас в достижении наших целей по производству вооружений. И они ответили, что, конечно, сделают все возможное, но будет довольно неудобно одновременно делать машины и оружие. Рузвельт ответил: «Вы не поняли, мы введем запрет на продажу личных автомобилей в США», и именно так и произошло. И у автомобилестроителей не осталось другого выбора, кроме как заняться производством оружия, и уже через несколько месяцев «Крайслер» на своих конвейерах занимался производством танков, «Форд» собирал бомбардировщики Б-24, а потом и Б-29 на своих крупнейших заводах в Мичигане. Американская промышленная экономика была полностью реструктурирована не за десятилетия, не за годы, а за несколько месяцев. И в итоге каждый из этих показателей был превышен, было произведено не 60 тысяч самолетов, а 229 тысяч. Не так давно во время тура в поддержку книги я был в Сиэтле и подумал о «Боинге» с его огромными заводами, расположенными там… и 229 тысяч самолетов – это трудно представить себе даже сейчас, но мы сделали это, и если мы сделали это тогда, то мы наверняка сможем реструктурировать энергетическую экономику сегодня.

КГ: Вы пишите: «Один из наиболее часто задаваемых мне вопросов: что я могу сделать?». Что же могут сделать люди, что могут и должны сделать зрители этой программы?

ЛБ: Я часто путешествую по миру, и когда мне задают этот вопрос, думаю, люди ожидают услышать что-то вроде «поменяйте лампочки, отдавайте газеты в переработку, и тому подобное», и это очень важно. Но сейчас мы находимся в ситуации, когда необходимо изменить систему. И под этим я имею в виду реструктуризацию мировой экономики, а для этого потребуется изменение налоговой системы, снижение подоходного налога и повышение, например, налогов на загрязнение оксидом углерода. И мы все в этом заинтересованы. Мы, специалисты по защите окружающей среды, десятилетиями говорим о спасении планеты, но я полагаю, что планета в ближайшее время сохранится, вопрос в том, переживет ли цивилизация в том виде, в котором мы знаем ее сегодня, растущее давление от изменений климата, нехватки продуктов питания, и так далее –  вот настоящий вопрос. И сейчас нам надо действовать быстро, чтобы изменить систему. То есть выберите проблему, которая важна для вас, например, закрытие угольных электростанций. Сейчас мы закрыли многие из них, и некоторые из них находятся в процессе закрытия, и сейчас практически невозможно получить лицензию на строительство новой угольной электростанции в США. Таким образом мы движемся в этом направлении, но мы еще не достигли цели, мы не закрыли все существующие угольные электростанции. Присоединяйтесь к движению в своей стране, закройте свою местную угольную электростанцию, добейтесь ее замены на солнечную, ветряную или геотермальную. Или займитесь разработкой программы по переработке отходов мирового уровня в своем сообществе, перерабатывайте не 20-30% отходов, зарывая остальное в землю, а 70, 80 или 90% отходов, оставляя для захоронения лишь небольшую часть. Большинство людей не понимают, что эффективная программа по переработке экономит колоссальное количество энергии и значительно сокращает уровень загрязнения. Так что в данном случае получается двойной выигрыш. Необходимо участвовать в политической жизни, необходимо доносить до своих представителей в городском совете и Вашингтоне свои потребности, свои ожидания, каких усилий от них мы ждем по спасению планеты, спасению цивилизации. Спасение цивилизации – это не для наблюдателей, мы все должны участвовать.

КГ: Лесс, спасибо за то, что приняли участие в «Крупным планом».

ЛБ: Карл, большое спасибо, мне было приятно с вами общаться.

КГ: И спасибо вам за то, что смотрели нас. Это был Карл Гроссман. Эту и другие наши программы вы можете посмотреть на нашем веб сайте www.envirovideo.com.

Перевод: А.В. Чирков
Оригинальный видеосюжет