Путешественник без веры жить не может

         В уходящем году знаменитый путешественник-экстремал Федор Конюхов стал священнослужителем, и это, как он считает, самое главное достижение в его жизни. Получается, что все остальное, завоеванное несгибаемой волей, выдержкой и бесстрашием, было всего лишь прелюдией. И это при том, что за свои неполные шестьдесят Федор в одиночку дошел на лыжах до Северного и Южного полюсов, несколько раз огибал планету на яхтах без захода в порты, поднимался на высочайшие вершины шести континентов и прочая, и прочая... 

          Кто еще на такое способен сегодня в мире? Никто, пожалуй. Мы дружны почти тридцать лет – поэтому беседовали по-свойски и вполне откровенно...

МЕЧТАЕМ, ЧТОБЫ НЕ БЫЛО СПОНСОРОВ
- Знаешь, о. Федор, когда ты на полюса в одиночку ходил и в кругосветки разные, на главные вершины всех континентов взбирался, некоторые считали тебя человеком не от мира сего... В чем-то они были правы? 
- Я не знаю, что на это сказать... По-моему, сидеть дома и ожидать каких-то перемен к непонятному «лучшему» - вот это настоящее сумасшествие! В городе я всегда задыхаюсь, и не только когда торфяники горят. Отдышаться и жить полноценно могу лишь в своих экспедициях. Там, где нет пустой говорильни, бестолковости, суеты, а главное, всегда находится время как следует помолиться. 
- Здесь не находится? 
- Да времени совершенно нет! Посплю немного, где-то в час просыпаюсь и до четырех утра читаю молитвы. Вечерние и утренние сразу – иначе не получается. Живу в основном в своей мастерской на Павелецкой, тут меня люди быстро находят. 20-30 человек в день – это норма, меньше редко бывает. Я же никому не могу отказать, со всеми встречаюсь, выслушиваю, порой очень волнительные истории. Что-то советую, чем могу, помогаю, главным образом, словом, конечно. Иначе нельзя - человек с крестом на шее не имеет права отказывать людям. 
- Какие молитвы ты обычно читаешь в пути? 
- «Отче наш», Иисусову молитву, Николаю Чудотворцу... То, что знаю, то и читаю, как правило. Да и Библия постоянно со мной. Любому человеку без веры жить трудно, а путешественнику так и вовсе нельзя. Вера в Господа нашего Иисуса Христа – вот основа, стержень всей жизни. Везде, где я жил и начинал свои наиболее значительные экспедиции, я поставил часовни. Это моя посильная благодарность Господу Богу за то, что Он позволяет мне совершать на земле. Есть такая и здесь, в Москве, во дворе моей мастерской – построена в честь святителя Николая Угодника в 2004 году. Считается, что деньги, заработанные во время путешествий, нельзя тратить на себя - вот я и строю храмы.
- Снимаясь в ролике Роллтон про лапшу «По-домашнему», ты на что зарабатываешь? 
- Ну, снимаясь – это громко сказано. Та реклама - мультфильм, правда, весьма талантливого кинематографиста – российского оскароносца Александра Петрова. А зарабатываю я, как и все, – на жизнь. У меня же семья: жена, дети, внуки, и отцу - рыбаку потомственному - почти сто лет, надо же как-то всех содержать. Но, признаться, источников личных дохода у нас не так уж и много, хотя я и картины пишу, и книги постоянно выходят. 
- Писать иконы не пробовал – это же очень доходное дело? 
- Делаю кое-что, у меня есть благословение. Беда в том, что сейчас - все художники. Тот же Шилов, к примеру. Рисует хорошо, вырисовывает волоски на бороде, но художества там очень мало. Художник - это совсем другое, и совсем особое дело - иконописец. Можно иконы писать, а можно дух вкладывать. Но до этого не просто дойти. 
- Тяжелее, чем до Южного полюса? 
- Думаю, тяжелее. 
- Неужели спонсоров не прельщает твоя мировая слава? 
- Да мы мечтаем с супругой Иринушкой, чтобы не было спонсоров вовсе! Тогда я не смог бы больше от нее далеко убегать – только бы молился, женой любовался, детей-внуков воспитывал, да рисовал. Все никак не могу закончить картины о прежних своих путешествиях. А то приезжают: надо и надо, ты сам когда-то хотел, обещал – иди! Там яхта ждет, тут верблюды закуплены... Эфиопия, Индия, даже Корея - к счастью, Южная - предлагают все новые и новые маршруты. Но я, став диаконом, решил: все последующие мои экспедиции будут носить в основном духовный характер.
- Раньше разве иной носили? 
- Духовно-физический – так еще можно сказать. На те же Северный ли Южный полюса я сначала добирался духом, и только затем уже подтягивал тело физически. То же самое происходило и в океане, и на главных вершинах мира: дух и тело мои всегда действовали сообща. 
- Уникальнейший опыт есть кому передать? 
- Уже действуют мои «школы путешественников» в Находке, Вологде, идут переговоры и на Алтае. Государство под свое крыло почему-то их брать не торопится, спонсоры только и выручают. Но я опять хочу уточнить: в нашей семье не принято путать свою шерсть с государственной... То, что дается на путешествия, не может быть использовано в личных целях. 
- Выгодное дело, быть спонсором Федора Конюхова? 
- Ректор «Современного гуманитарного университета» например, так говорил: вот мы купили однажды Федору яхту, он обошел на ней весь белый свет и сделал нашему вузу такую рекламу, какая за все годы существования мало кому снилась. Конечно, были потрачены определенные деньги, но все ведь сторицей окупилось. 

О ЯВЛЕНИЯХ СВЯТЫХ ЛУЧШЕ ПОМАЛКИВАТЬ...
- Интересно, святые много раз приходили к тебе на помощь? 
- Всегда приходят. И перед Господом заступаются за меня. Они удерживают меня на этом свете – точно. 
- Помнится, ты мне однажды рассказывал, как в трудный момент самой первой твоей кругосветки вдруг на палубе яхты появился святой Николай Чудотворец? В «Собеседнике» это печатали... 
- Все так и было, конечно, только сегодня лучше не вспоминать. Когда я прежде рассказывал об этом, то мне говорили, мол, ты, Федя, слишком много путешествуешь, вот крыша у тебя и поехала. Ситуация тут непростая - ведь святые являются людям не только, когда они гибнут в перевернутой яхте, верно? Так что лучше мне об этом помалкивать...
– Так значит и во время кругосветной гонки яхтсменов-одиночек «Around Alone 1998-99», когда ты провел трое суток в перевернутой яхте на волосок от гибели, к тебе приходил святой Чудотворец? 
- Да, это было несколько раз. У меня устойчивое ощущение, что святой Николай вообще никогда меня не оставляет. Но первая кругосветка далась мне особенно тяжело. 224 дня шел нон-стоп, без остановки, без захода хоть в какую-то бухту. Ни рации, ни телефона – порой казалось, что я в целом свете остался один... Яхта маленькая, шторма измотали... Без помощи свыше я бы не выжил. 
- Можно сказать, что это была самая сложная твоя экспедиция? 
- Тяжелее всего, мне кажется, было все-таки не в одиночном плавании, а в 1986 году, во время лыжного перехода в полярную ночь к полюсу относительной недоступности в Северном Ледовитом океане. Это одно из первых самых серьезных моих испытаний, я шел в составе группы легендарного Дмитрия Шпаро. Правда, тогда святые к нам не являлись...
- Советские времена, вера не та была – наверное, поэтому? 
- Нет, у меня всегда была одна вера – христианская. И даже в той экспедиции, которая, как ты помнишь прекрасно, проходила под эгидой главной комсомольской газеты страны, я Богу молился, хотя и не всем это, может быть, нравилось. Но главное – чтобы Господу было угодно. Я много раз был и даже жил за границей, среди людей другой веры – на Тайване, к примеру. Так там мусульмане мне говорили: свой крестик ты можешь от нас не скрывать – и без того видно, что человек православный. 
- У тебя какой-то особый крестик? 
- Крестик достался от деда Михаила. Его брат, мой родной дядька, священник Николай Конюхов был зверски замучен большевиками в 1918 году, стал новомученником. Когда мне исполнилось шесть лет, дед Михаил надел мне крестик. С тех пор он сильно потерся, но все равно всегда при мне. Вместе с мощевиком, где хранятся частицы святого апостола Андрея Первозванного и ярославских святых.
- Путешественник может быть человеком неверующим? 
- По определению – нет. Без веры любому жить трудно, а тому, кто что-то постоянно преодолевает, бросает вызов стихиям, подвергает свою жизнь серьезным испытаниям – так тем более.
- Не грех ли это – все время себя испытывать, подвергая смертельному риску? 
- Грех. И в этом смысле я очень грешен. 
- Поэтому и пошел в священнослужители – замаливать грехи? 
- Отчасти. Покаяние - мой постоянный удел. 

СТРАХ ДОЛЖЕН БЫТЬ
- Так что же теперь, о. Федор – новых умопомрачительных достижений в стихиях земных от тебя больше не следует ожидать? 
- На всё воля Божия, сам знаешь.
- Но признайся, ведь и от твоей, всему миру известной воли, что-то тоже зависит? 
- Я бы, конечно, хотел еще многое сделать. Например, на весельной лодке Тихий и Индийский океаны пересечь (Атлантический благополучно был преодолен еще в 2002 году - с мировым рекордом в 46 суток и 4 часа – М.С.). Закрыл бы тогда это дело... с мировыми рекордами. 
- Что-то мешает? 
- У альпинистов есть такое выражение - лимит риска. Это значит, что не стоит без особой нужды подвергать себя всяким, даже, на первый взгляд, пустяшным опасностям. Лихачить, обгоняя кого-то на автомобиле, или даже кататься на американских горках – просто ради выброса порции адреналина. Потому что каждому свыше определен свой лимит риска. Один может сто раз совершить нечто этакое, другой тысячу, а у иного такие возможности можно по пальцам пересчитать. Только Господь может знать, кто, когда и на чем споткнется. 
- В таком случае, твой лимит риска можно назвать безразмерным? 
- Так говорить - только Бога гневить. Я, например, автомобиль по городу сам никогда не вожу, у меня и машины-то собственной нет. И в парк развлечений не заманишь меня - даже на карусель! Не могу рисковать понапрасну. Каждый раз, когда я отправляюсь в путешествие, прошу Господа продлить мой лимит риска, добавить хотя бы немножко еще... При тех нагрузках, при такой степени опасности, которые мне доводится переносить, я, действительно, свой лимит давно исчерпал. При этом отчетливо понимаю, что Господь Бог не может предоставить мне возможность рисковать в очередной, тысячный раз. К тому же в таком солидном возрасте, как у меня, никто сегодня особо не путешествует. Вот и получается, что с каждым разом шансов на продление заветного лимита у меня все меньше... 
- Совсем без риска ты жить не можешь? 
- Совсем не получится – ни у меня, ни у тебя. Элемент риска во многом есть. Из дома вышел, сосулька упала... Не исчерпан лимит – пролетит мимо, а закончился, и погибнешь как миленький... Поэтому адреналин свой расходовать надо небезрассудно. Господь Бог дал, значит, нужно беречь. Точно так же у человека страх должен быть, любовь, боль... Если ты ничего не будешь бояться, то быстро погибнешь. И если любить не будешь – тоже не жилец. 
- Проверил на практике? Чего ты боишься, к примеру? 
- Вот шел, допустим, на Эверест, и боялся, что это, вполне возможно, мой последний поход. Только я ведь не просто так шел - я же много готовился. Знал в деталях, что меня ждет. Грех было бы сказать, что я ничего не боюсь. Это некрасиво даже... Как человек может не бояться? Страх заложен в каждом из нас. Я даже шторма в океане заставил себя бояться...
- Поясни, пожалуйста. 
- Так бывает не только с путешественниками: с пловцами, шахтерами, шоферами - с кем угодно. Почувствовав себя профессионалами, заматерев, люди и сами не замечают, как начинают грубо переступать запретную черту, нарушая законы жизни и смерти. Слишком самоуверенными становятся и не понимают, что в один не самый прекрасный момент это может их погубить. Вот я и решил: чтобы не потерять окончательно осторожность, нужно каждый раз начинать новую экспедицию, совершено не похожую на предыдущую. Рискуя постоянно, нельзя на чем-то одном зацикливаться. Поэтому после кругосветного плавания на яхте я с радостью иду на верблюдах по пустыне, затем на собаках гоняю где-нибудь за Полярным кругом или в горы поднимаюсь. Тем самым сбиваю свою самоуверенность... 
- Помогает? 
- Однажды, правда, все-таки заигрался. Так получилось, что из одной гонки на яхте сразу отправился на другую и наступил такой момент, когда я даже шторм перестал ощущать. Уходит палуба из-под ног, а мне хоть бы что. Волчище морской - куда там!.. А потом мы вместе с сыном пересекали Атлантику и угодили в настоящую бурю. Яхту несколько раз так заваливало, что казалось все - не спасемся. Но мне удалось собраться, и мы выжили как-то. Спрашиваю после шторма Оскара: «Испугался?» «А, ерунда,- говорит, - ты же, папка, ходил вокруг света и не такое, переживал». Услышал я это и побледнел, как смерть, даже, кажется, руки затряслись. Думаю: какая разница, что я несколько раз мыс Горн прошел, если меня здесь в родной, можно сказать, Атлантике так провалило... Ведь едва не погубил родного сына! «Да что ты, папка, ты же столько ходил – и все нормально заканчивалось», - говорит Оскар. Но я-то знаю, что могли завалиться с концами... 
Господь спас! Также и с походами в горы: можно подняться на Эверест и спуститься вполне благополучно, а потом забронзоветь, да и свалиться с какой-нибудь более низкой вершины. 

НА ЭВЕРЕСТ ВЗОШЛИ НА КОЛЕНКАХ
- Много людей погибает на Эвересте? 
- Пока мы в паре с альпинистом Евгением Виноградским поднимались на вершину, я 19 человек насчитал, которых прижало. На самом деле там их не менее сорока тогда было. Про себя этот путь дорогой смерти назвал.
- Что значит – прижало? 
- Погибли ребята. Обледенели. Так и остались в горах, замерев на века в самых разных позах. Мумии, да и только. Один шерп сорвался при нас и повис на веревке. Снять его мы были не в состоянии. Вызвали по рации помощь, но все без толку. Потом я узнал статистику: при восхождении на «крышу мира» или на спуске, что еще тяжелее, погибает каждый третий. 
- Почему же никто не снимает те трупы? 
- Да ты что? Огромная проблема снять оттуда человека даже полуживого. О мертвых там вовсе не говорят. На высоте 8000 метров руку поднять тяжело - кислорода не хватает. А когда дальше идешь, на вершину, то надо тащить на себе еще и баллоны, а это затраты последней энергии... Экономишь буквально на каждом движении, лишний вдох боишься себе позволить – идет страшная молотьба... Сердце ломится из груди, в висках молотком стучит кровь... Чтобы вытащить трупы, нужно организовывать специальную экспедицию и не одну. Кто на это пойдет?
– Родственники погибших, друзья, наконец... 
– Бывают такие случаи, но очень редко. 
- Тебе-то как удалось не погибнуть? 
- Женя Виноградский взял три баллона, а я четыре. Женя говорит: куда столько? Каждый по 2,5 кг, а больше 12 нельзя брать с собой на Эверест. Умрешь... А я подумал: со Шпаро по льдам на Севере и не такое таскали – глыбы были, а не рюкзаки! Взял четыре баллона, и мне в конечном итоге хватило туда сходить и обратно. А Жене чуточку не хватило, но, к счастью, все обошлось. Он потом еще четыре раза побывал на Эвересте. 
- Глупый вопрос: ну, и как ощущения после такой молотьбы? Помнится, я тогда написал в «Собеседнике», что ты на радостях плюнул с вершины мира... 
- Я, признаться, был раздосадован твоей шуткой: даже если бы и смог это сделать – хотя слюны в пересохшем рту не оставалось ни грамма! - никогда бы не осмелился осквернять плевком Божий мир.
- Прости, действительно, глупо вышло. Я не смог до тебя дозвониться, пришлось присочинить немного... Но что было на самом-то деле? 
- Когда мы подходили к вершине, вдруг разразилась такая гроза, что на Эверест нам пришлось заползать на карачках... Дождь лил внизу, а нам достались электрические разряды. Молнии полыхают - ужас сплошной! Попади хотя бы одна в нас – все, каюк! Мы баллоны быстренько подальше откинули. Ледорубы наши остались внизу, так что ползком, только так мы смогли взойти на вершину мира.
- Как долго там пробыли? 
- Минут десять – дышать ведь нечем. Вокруг Гималаи - красиво, наверное... Но нам не повезло - видимости никакой. На вершине стоит тренога, ее китайцы поставили еще в шестидесятых годах по приказу Мао Цзе-дуна. По частям принесли, скрепили алюминиевыми уголками... и, таким образом, увеличили высоту Эвереста еще на два метра. Кто там бывает, непременно должен с этим чудом техники сфотографироваться. А там же, бывает, пурга метет, снег засыпает треногу – только верхушка торчит из-под окаменелого сугроба. Но для людей знающих фотография на таком фоне вполне убедительна. 
- После Эвереста твой лимит риска, видимо, здорово поубавился? 
- Так вот, к разговору о страхе... Потом мы с альпинистом Володей Яночкиным восходили на Мак-Кинли – это главная вершина Америки, находится на Аляске. Знаменита она еще и тем, что именно там погиб великий японский путешественник Наоми Уэмура, который для меня стал самым ярким примером - на всю жизнь. Я много думал, почему же смерть не позволила ему достичь цели именно в этом месте, далеко не самом опасном из тех, где Уэмура до этого побывал. Ответа не было до тех пор, пока сам не вышел на этот маршрут. И вот тогда мне сразу стало не по себе. Такой страх охватил, что в какой-то момент показалось, что я и с места дальше не сдвинусь. С трудом взял себя в руки и предложил напарнику обвязаться страховочным тросом. Володя был изумлен: у нас же обоих в багаже Эверест, здесь-то чего бояться... 
Ну, я как-то собрался, пересилил себя. Хотя понимал: с лимитом риска у меня теперь очень большой напряг. 
- Когда это было? 
- В 1997 году.
- Так ты после этого чего только не натворил! И Господь неизменно тебе помогал - снова и снова... 
- Видимо, я Ему еще на земле нужен. Для того, чтобы стать настоящим священнослужителем, который бы молился за путешествующих. Многие из них никогда уже не вернутся домой, но их мятущиеся души требуют своего предстоятеля перед Богом. То же требуется и тем, кто выходит на опасные тропы. 

ПАТРИАРХ МНЕ ВСЕГДА УЛЫБАЕТСЯ
- С кем-то из священноначалия ты уже обсуждал эту тему? 
- С патриархом Кириллом. Спросил у Его Святейшества: почему нельзя построить либо из старых выделить несколько храмов специально для тех, кто проводит значительную часть своей жизни в пути? Чтобы там служили священники, которые бы разбирались в перипетиях их жизни, а, возможно, и сами бы занимались тем же? Но главное - чтобы искренне и горячо молились за странствующих, а те бы, в свою очередь, вернувшись домой, могли бы в любой момент прийти в свой храм и воздать должную благодарственную молитву... Ведь действуют же у нас храмы в армии, в тюрьмах, на кораблях. Есть в МГУ и Звездном городке. Почему же такой пласт - как путешественники - провисает? Патриарх мне ответил: «Почему же нельзя? Нужно! Вот тебе и надо быть организатором этого дела – пастырем всех путешествующих».
- С патриархом Кириллом, вы, насколько мне известно, знакомы еще со времен твоей учебы в ленинградской семинарии, откуда тебя он же, в бытность ректором, и отчислил. Недавно выступая перед студентами МИФИ и отвечая на вопрос «что движет людьми?», Святейший прямо поставил тебя в пример нынешнему поколению, назвав человеком, готовым отказываться от многого, ради достижения цели, способным одержать победу над самим собой. «Если мы перестаем это делать, - заметил патриарх, - останавливается все, в том числе и технический, и научный прогресс, и вообще развитие человеческого рода». Что скажешь на это? 
- Не люблю, когда меня хвалят, ты знаешь... Но тут особый случай, поэтому слова Святейшего я воспринял как благодатный аванс. Кстати, Артур Чилингаров, наш известный полярник, после той лекции стал меня допытывать: чего же я такого натворил тогда в семинарии, что меня пришлось отчислять? А я и сам не пойму до сих пор – за что? Спрашиваю патриарха, а он ничего не говорит, только смеется. До семинарии я ведь мореходку закончил, поэтому учиться с семинаристами мне было сложно. Если что-то не так, я ведь и в морду мог дать, запросто... Не сдержан был – грешен.
- Так что же движет человеком в жизни, отец Федор? 
- Любовь к Богу, людям, земле. Ее высшее проявление - достойные цели, которых следует добиваться и, таким образом, самоутверждаться в жизни. 
- Считаешь ли ты себя человеком, способным что-либо изменить в нашем мире? 
- Каждый человек способен изменять что-то как в собственной жизни, так и в мире. Вот сегодня я только помолился, захожу в мастерскую, а тут уже сидит парень из семинарии. Хочу, говорит, проповедовать – миссионером стать. Предлагаю вам, отец Федор, вместе со мной отправиться в Индию, чтобы всех индусов сделать православными христианами. А? Как тебе цель? Ни много, ни мало – всех индусов!..
- Зачем же ему нужны столь кардинальные перемены, да к тому же так далеко от родины? 
- Он объяснил: оказывается, еще праведный Иоанн Кронштадтский предсказывал, что к концу света вся Европа откажется от Христа, а китайцы и индийцы наоборот потянутся... Я отвечаю: конец света еще не близок совсем, тысячи лет впереди, а сколько именно - нам знать не дано... Если лето случилось засушливым, это ведь еще не конец. Написано, что будут взрывы вулканов - и это не конец света, мор, войны – все равно не конец. Земля еще не подошла к последней черте, в этом дело. А насчет Индии я ответил, что можно, конечно, поехать и поработать там миссионером. Одного-двух индусов, возможно, и сделаешь православными. Если такая цель кажется кому-то достойной – пусть дерзает! У меня, правда, и свои планы на Индию есть, но об этом я лучше расскажу тебе в другой раз. 
Изменить можно многое, безусловно. Было б желание. Порой слышу, как люди говорят: да Церковь у нас такая-сякая, попы всякое позволяют – не настоящие они праведники!.. Что ответить на это? Думаю только одно – надо трудиться, чтобы изменить это мнение в лучшую сторону. 
- Теперь проекты своих путешествий ты утверждаешь исключительно у патриарха? 
- Основные – да, получаю высочайшее благословение – это обязательно. Но сегодня я занимаюсь не только путешествиями. Давно был задуман, но только в уходящем году удалось сдвинуть с «мертвой точки» проект возведения храма во имя святого праведного Федора Ушакова в образе корабля. Идея – моя. И земля уже выделена в Сергиевом Посаде. Святейший Кирилл одобрил и благословил. 
- Что бы ты пожелал читателям «Природы Алтая» на Рождество Христово?
- Знаете, чего всем нам не хватает сегодня? Любви! Апостол Петр говорил, обращаясь к своим слушателям: «Более же всего имейте усердную любовь друг ко другу, потому что любовь покрывает множество грехов» (1 Пет.4,8). Искренней, согревающей душу, всепобеждающей любви хочется мне пожелать читателям «Природы Алтая» в эти радостные дни явления в мир Христа Спасителя. 
Любите Бога, и - любите друг друга!