Глава 15 - 1948. В США

В 1948 году Швейцер после почти десятилетнего перерыва обрёл возможность посетить Европу и США. Он получил специальное приглашение из Чикагского университета, который просил его выступить с речью на праздновании 200-летия со дня рождения Гёте. Его популярность в Европе и в Америке была уже очень высока. Сначала он поехал в Гюнсбах, в свой дом для гостей, потом в Шварцвальд, в Кёнигсфельд, где встретился с женой, уехавшей из Африки ранее, и дочерью и познакомился с четырьмя своими внуками. Во время этой поездки произошло несколько занимательных, а то и забавных эпизодов, описанных биографами Швейцера. Однажды в Гюнсбах приехал корреспондент агентства Рейтер и спросил у Швейцера, как тот относится к сообщению в прессе, что он уже собирается оставить Ламбарене? Швейцер ответил: «Не верьте ничему из того, что говорит пресса. Это как осенние листья: они падают на землю, и о них забывают. Вы можете прочитать, что я украл у соседа серебряные ложки, но пусть это вас не беспокоит, все скоро забудут, что я их украл»[5, с. 321].

Он принял решение поехать в США в значительной степени потому, что там его ждал гонорар за речь памяти Гёте, а больница очень нуждалась в средствах. Но не меньшую роль сыграло и то, что его приезда ждали американские друзья, которые очень помогли его больнице во время войны. Его приглашали на лекции в один из интеллектуальных центров США – Принстон, где работал его друг Альберт Эйнштейн, его пригласил всемирно известный элитный Гарвардский университет, где ему предлагали прекрасные условия для работы над философской книгой. Само собой, очень надеялись на то, что он даст несколько органных концертов.

Он выехал с Элен в Англию, а оттуда они отплыли с английскими друзьями в Америку. Репортеры сопровождали его на корабле и при входе в гавань Нью-Йорка «тучей облепили Швейцера и стали помыкать им, пресмыкаясь» [5, c. 324]. А когда он сошёл на берег, то тут же получил в высшей степени «оригинальный» вопрос: «Доктор, что вы думаете об Америке?» Швейцер ответил: «Я ещё ни разу не был в этой стране, а вот вы живёте здесь, так что уж лучше вы расскажите мне, что вы думаете об Америке» [5, c. 325].

Сойдя с борта корабля, он своеобразно извинился за незнание английского языка, сказав: «Леди и джентльмены, в молодости я был очень глуп. Я учил немецкий, французский, латинский, греческий и древнееврейский, но не учил английского. В своем новом воплощении я первым делом выучу английский» [5, c. 325]. Далее Б. М. Носик, у которого мы взяли приведенные строки, пишет [5, с. 325]: «Его поволокли в отель, как назло забитый цветами: доктор не терпел, когда рвали или срезали цветы».

Любопытная, характерная для Швейцера, сцена произошла на одной из железнодорожных станций Чикаго. Швейцер вышел на платформу, чтобы немного отдохнуть от долгого сидения в вагоне. Он разговаривал с друзьями. Вдруг он прервал разговор и направился к женщине, несущей тяжёлые чемоданы. Он попросил у неё разрешения помочь ей, взял её чемоданы и отнёс их в вагон. В период его интернирования он получил подобную помощь от незнакомого человека и дал себе слово точно так же помогать, когда представится возможность. Вот она и представилась. Вслед за этим друзья Швейцера кинулись помогать другим пассажирам, произведя переполох на станции.

Другой эпизод записала одна из попутчиц Швейцера: «Две девушки робко остановились в купе доктора Швейцера и спросили: “Не имеем ли мы честь разговаривать с профессором Эйнштейном?”

“Нет, – ответил он, – к сожалению, это не так, хотя я вполне понимаю вашу ошибку, потому что у него на голове всё совершенно так же, как у меня (при этом он взъерошил свой чуб), но в голове у меня всё совершенно по-другому. Впрочем, он мой очень старый друг, так что, может, вы хотите, чтобы я дал вам его автограф”. И он написал: “Альберт Эйнштейн через своего друга Альберта Швейцера”»[5, c. 326].

Он с готовностью разговаривал со всеми, кто просил его совета, никому не отказывал ни в интервью, ни в автографах, ни в ласковом слове, ни во всяком ином внимании.

Везде, где теперь появлялся Швейцер, в Соединенных Штатах или в Европе, его окружали почтительным вниманием и осыпали почестями. Он запасся в Америке новыми лекарствами для лечения проказы и перед отъездом сделал заявление перед журналистами в Бостоне, одном из главных научных центров США. Он заявил, что больше всего мир сейчас нуждается в духе, ибо, если высокий дух не будет править миром, мир погибнет.

Его путь проходил через Европу. В Страсбурге он закупил ещё лекарств, необходимые материалы и 24 октября 1949 года выехал вместе с Элен на свою вторую родину.

Он вёз туда средства, решив на них строить отдельную лечебницу – деревню для прокажённых, посвятив её памяти своих родителей.