Этот проект возник совершенно неожиданно для всех, включая меня. Дело было так. В 1990 году состоялись единственные демократические выборы в нашей стране, и мои соседи уговорили меня выдвинуть свою кандидатуру в Краснопресненский Совет по нашему округу. Наш округ – это большой двор рядом с Зоопарком. Он ограничен двумя улицами (Красная Пресня и Малая Грузинская) и Волковым переулком и был густо покрыт мелкими свалками. На единственной встрече с избирателями я пообещала им ликвидировать эти свалки и думала, что это будет моим главным обязательством перед избирателями. Однако случилось неожиданное. Жильцы дома Большого театра, который был построен на десять лет раньше нашего дома, попросили меня ответить на вопрос, почему в их доме болеют только раком. Они считали причиной своей онкологической заболеваемости и смертности завод «Рассвет», расположенный по другую сторону Малой Грузинской улицы. Разумеется, я им дала такое обещание, полагая, что выполнить его очень просто.

Завод «Рассвет» по периметру густо прикрыт со всех сторон жилыми домами, и я о нём ничего не знала. Он оказался секретным (номерным, военным) объектом, но мои намерения это не поколебало. Почему? Да потому, что от него до Кремля было 15-20 минут хода прогулочным шагом, до Белого дома вообще рукой подать: 500 метров. Не больше! А в 50 метрах от одного корпуса завода стоит жилой дом генералитета КГБ. Про такой кусочек Москвы в санэпиднадзоре всё должно быть известно, а главный врач санэпидстанции Краснопресненского района Астафьева С.Ф. была депутатом нашего Совета. Вот она-то и объяснила мне, что как военный объект завод не попал в поле зрения их организации. А когда районные или московские санитарные врачи обнаруживали непорядок в рядом стоящих жилых домах, то считали за благо не связываться с директором завода. Такова была установка свыше.

Вот тут-то я оценила степень своего легкомыслия на встрече с избирателями….

Но кроме легкомыслия у меня есть ещё и другая черта: я приучена выполнять свои обещания. Выполнить обещание, данное артистам Большого театра, можно было только одним способом: сделать ту работу, которую не сделали районные врачи. Но я не врач, я – физик. Сначала занималась экспериментом, а потом перешла на теоретические работы. И в качестве теоретика объяснила кое-что, полученное биологами на мышках и мушках (дрозофилах). Так что о сложности работ с живыми системами я имела представление… И у меня не было никакой уверенности в том, что я справлюсь с такими сложностями в области медицины. «Предположим, не справлюсь, - размышляла я. – О моём позоре коллеги-физики даже не узнают. Откуда им об этом узнать? А среди депутатов невыполнение обещаний избирателям – дело обычное и привычное». В итоге решила попробовать.

К планированию работы я подошла так, как если бы получила такое задание, работая в НИИ. План составила быстро. Теперь нужно было добыть деньги на работу. А работа, скажу я вам, была пренеприятная. Главная её часть – это выборка онкологической смертности из толстых книг регистрации смертей в Краснопресненском ЗАГСе за много лет (не менее десяти!). Сама я просидела в ЗАГСе два полных рабочих дня, и к концу второго ощутила что-то похожее на изменения психики. Но если деньги будут, людей с крепкой психикой найти можно.

Отправилась к председателю Исполкома Краснопресненского Совета Кнышеву Л.А. (он был нашим депутатом). И здесь мне повезло. Кнышев поддержал мой план!!! В итоге в августе 1991 года решением Краснопресненского Совета народных депутатов был создан Краснопресненский региональный фонд охраны природы и здоровья населения, которому в этом году исполняется 20 лет.

Я не тратила ни времени, ни денег на создание комфорта. Мы сразу обосновались в ЗАГСе, и Общие тетради наших выписок быстро образовали стопку. Компьютеры тогда только-только стали появляться в Москве, поэтому все результаты я обрабатывала сама и вручную. И здесь сразу выяснилось, что я не того боялась. Я боялась, что никакого результата из-за вероятностного характера абсолютно всех медицинских результатов просто не будет видно. А результат появился незамедлительно, и он был ужасен… Дома моего округа представляли собой очаг онкологической заболеваемости и смертности!!! Я не спала по ночам, думая, что же делать. Более всего я опасалась, что, узнав про этот очаг, Кнышев закроет финансирование работ. Однако Кнышев сказал так: «Мне не важно, будет результат положительным или отрицательным. Мне нужно, чтобы он соответствовал действительности!» Это я ему могла гарантировать.

В конце июня 1992 года Кнышеву была подана «Справка по предварительным результатам», а 22 декабря в газете «Куранты» (главной московской газете тех времён) появилась моя публикация, на которую обратили внимание многие, в том числе В.А. Яблоков (в то время советник Президента по экологии). Резонанс на публикацию превзошёл все мои ожидания. В газете «Куранты» в течение нескольких месяцев шла дискуссия, в которой приняли участие:
- Директор завода «Рассвет» Ю.М. Кириллов,
- Главный санитарный врач России Евгений Беляев.
- Ведущие специалисты Мосгорсанэпиднадзора,
- Советник по экологии при президенте РФ А.В. Яблоков.

Специальная Госкомиссия, созданная для изучения фактов, изложенных в моей статье, не смогла предъявить мне никаких претензий. Директор завода, собиравшийся первоначально подать на меня в суд, изменил своё намерение и вместо этого закрыл три главных экологически опасных цеха, оставив главным образом сборку.

А я начала выступать на научных конференциях.

Мой доклад на первой общемосковской экологической конференции, проходившей в здании Моссовета (февраль 1993 г.), назывался «К вопросу о корреляции загрязнённости почв, онкологической заболеваемости населения и расположения очагов промышленного производства». Загрязнённость почв и здоровье населения – два главных и самых надёжных показателя экологической обстановки, потому что вода и ветер очень быстро уносят вредности в даль от источника, их породившего. А почва и состояние здоровья населения запоминают вредное воздействие.

А далее последовал длинный ряд докладов на общероссийских экологических конференциях, которых в то время было достаточно много. Мои доклады принимали конференции самого разного уровня и профиля, потому что рассказывая о строго научном результате, я могла делать это очень доходчиво и наглядно.

Как научный сотрудник, я понимала, что любой результат может быть представлен разными способами, и выбрала такой, чтобы человек с любым образованием, глядя на результат, понял таящуюся в нём угрозу для жителей домов. Такие результаты можно было положить на стол любого чиновника, даже если он был в прошлом певцом или балетмейстером.

Основной результат нашей работы изображён на рис. 1

С левой стороны чёрными точками обозначен завод «Рассвет». Дома, расположенные в непосредственной близости от него, покрыты крестообразной штриховкой, затем идёт полоса домов с косой штриховкой, а уже у самого Зоопарка два дома покрыты пунктиром. Дома этих трёх полос различаются по величин онкологической заболеваемости жильцов.

Пунктиром отмечены дома, в которых уровень онкологической заболеваемости находится в пределах тех средних значений, которые приводятся для Москвы. Косая штриховка использована для домов, в которых заболеваемость выше среднемосковской, но не более, чем в два раза. В домах с крестообразной штриховкой заболеваемость превышает среднемосковскую сильнее, чем в два раза. Полосообразное расположение домов с разным уровнем онкологической заболеваемости демонстрирует градиент заболеваемости. Анализ онкологической смертности дал аналогичную картину.

На рисунке приведены три положения границы санитарно-защитной зоны, взятые из экологического паспорта завода. Линия с поперечным штрихом даёт её положении по СНиП (строительные нормы и правила). Пунктирная линия – это та же граница с учётом розы ветров, а сплошная линия с крестиками – это граница санитарно-защитной зоны, согласованная с СЭС (санэпидстанцией), т.е. реально действующая.

Три ближайшие к заводу дома (среди них дом Большого театра и дом, в котором живу я) стоят на территории санитарно-защитной зоны, где по СНиП строить дома нельзя. Однако СЭС дала разрешения, и дома были построены. Артисты Большого театра помнят, что разрешения долго не давали. Мне назвали фамилию всемирно известной оперной дивы, которая его добилась. Наверное, она радовалась, что ей удалось сломить сопротивление бюрократов. А сопротивлялись честно работающие врачи-гигиенисты. Это их победила оперная дива.

В той борьбе, которая началась после опубликования этого рисунка, моей главной опорой была его наглядность. Мне пытались возражать и главный санитарный врач России и другие сотрудники санэпиднадзора. Но мы очень хорошо владели материалом. И их предположительные соображения выглядели почти жалко по сравнению с нашими точными расчётами.

В конце 1993 года вместе с расстрелом Белого дома были разогнаны Советы. Кнышев от переутомления умер ещё раньше. Новому руководству района работа по раку не только не была нужна, она его просто пугала. Мы кое-что доделывали уже без всякой оплаты, просто понимая важность свалившегося на наши головы знания. Я была глубоко убеждена, что это знание не должно пропасть даром. Со временем оно станет достоянием медицинских и экологических энциклопедий, потому что мы получили детерминированную зависимость онкологической заболеваемости и смертности населения современных многоквартирных домов от их расстояния до источника, порождающего онкологическую заболеваемость. Вместо медицинской предположительности (вероятности) в наших руках был строгий научный результат, который позволял пальцем указать на виновника неблагополучия. Я приложила максимум старания, чтобы он не утонул бесследно в бурном потоке информации, захлестнувшей страну в те годы, и села писать книгу.

В 1994 году эта книга «Умрём от рака? Записки народного депутата Пресни с документами и фактами. Часть 1» была издана большим тиражом при поддержке моих друзей-физиков. А в 1995 году по гранту ISAR/US AID по программе «Семена демократии» была издана вторая часть этой книги под названием «Время убирать камни» С них начинается второй (качественно новый!) этап жизни весьма нестандартно появившегося на свет проекта.

Мы не имели финансовой поддержки в районе. Но разработанный нами топографический метод был общим и позволял работать в любых районах. Вот мы и работали, то по маленьким грантам, то совсем бесплатно тогда, когда мне было интересно, какой результат получится. Мы работали в других районах Москвы, в Подмосковье и других городах.

Однажды мне позвонила студентка географического факультета МГУ им. Ломоносова и спросила, не соглашусь ли я быть руководителем её курсовой работы. Я согласилась. В итоге появилось весьма интересное исследование онкологической заболеваемости в г. Одинцово Московской области.

Конец этим моим работам положил Приказ МВД РФ, о котором я ничего не знала, а узнала при следующих обстоятельствах. У меня был маленький грант на проведение работы в Новгороде Великом. Работу инициировали новгородские экологи, которые возражали против создания новой промзоны и хотели, чтобы я научно показала, сколь вредны промзоны для здоровья новгородского населения. В ЗАГСе онкологическую смертность выбирала я сама, всё время пытаясь добиться сведений о числе проживающих в тех домах, которые попали в поле моего зрения. Не тут-то было!!! Получить эти сведения я никак не могла. Визит к мэру внёс ясность, оказывается, после взрыва жилых домов в Печатниках (г. Москва) МВД закрыло доступ к сведениям о проживающих в домах. И никто ради моей работы нарушать этот приказ не собирался! Вот уж поистине, никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь…

Вернулась в Москву расстроенная и стала соображать, что можно утверждать на основе тех данных, которые были у меня на руках. Оказалось, что кое-что сказать всё-таки можно. Прежде всего, сразу было ясно, что онкологическая смертность в Новгороде Великом не имеет никакого отношения к промзонам: этот город прекрасно спланирован!!! Конечный результат моей работы сильно огорчил новгородских экологов, а меня он сильно озадачил. Эта работа давала не столько ответы, сколько ставила вопросы. Пытаясь на них ответить, я посетила город ещё один раз.

Дело было в тёплую слякотную зимнюю пору. В Новгороде снежные поверхности чередовались с прогалами, поросшими молодой свежей травкой. А лужи были огромные! Они покрывали все тротуары, и я сразу поняла, что моё правило, оканчивая работу обойти все дома и присмотреться к ним, здесь не сработает: я тут же промочу ноги. Осмотрела первый дом с высокой онкосмертностью и села в автобус, направляясь на поиски второго. Каково было моё удивление, когда выяснилось, что он стоит на следующей остановке. И так далее… Все дома, обведённые мною ещё в Москве красными кружками, стояли у перекрёстков, рядом с остановками общественного транспорта.

Все онкологически выделившиеся дома указывали на выбросы автотранспорта, и только один дом не укладывался в общую картину. Он стоял, отделённый довольно большим пустырём от магистральной улицы. Я бродила вокруг него, ломая голову, откуда в нём взялась такая высокая онкосмертность. Меня заприметила женщина, гулявшая с коляской перед домом. Мы разговорились, и она сказала мне, что пустырь образовался после ликвидации бензозаправочной станции, с которой упорно боролись жильцы дома. Так вот в чём дело!!! Да, метод очень хорош, но и население – молодцы!

После Новгорода я поняла, где надо искать причины россыпи онкологических домов, которую я видела в прилегающей к Кремлю части нашего района, где мы не успели довести работы до конца. Жаль, что мы не смогли закончить работу по району. Пресня (рис.1) дала очаговую картину промышленного рака, а Новгород дал картину транспортного рака. Но для Москвы эти одиночные раковые дома остались не проанализированными.

Запрет МВД я, конечно, обошла. К тому же простейшим образом. Это легко сделать в районах современной типовой застройки. Когда я гляжу на девятиэтажную стандартную одноподъездную башню, у меня в голове сразу появляется цифра : 120 человек. Она может колебаться в пределах 110 -140. За много лет работы мне не встретилась цифра выше 140, но наиболее частой была цифра 120. И так с любыми другими домами, которых немало прошло через мои руки в Краснопресненском районе. Однообразие застройки родило прекрасный фильм Эльдара Рязанова «С лёгким паром» и позволило мне благополучно закончить работу в Новгороде. Составляя отчёт по Новгороду, я понимала, что это мой последний отчёт по разработанному топографическому методу: приблизительные оценки допустимы для экологов-энтузиастов, но не для специалиста с учёной степенью. Мне было жаль расставаться с этим методом. Уж очень хорошим оказался сам метод, который даёт такую детерминированость результатов.

Размышляя над загадками Новгорода Великого и своим смешным положением учёного, лишённого точных исходных данных, я сформулировала некое правило, которое назвала методом предельной оценки. Этот метод родился из знания средних цифр онкосмертности по стране, по Москве, по Новгороду Великому, по другим городам. В домах, где число проживающих около 100 человек, в среднем за пять лет можно ожидать не более одной онкосмерти. А в домах с числом проживающих около 200 человек – не более двух онкосмертей и так далее. Если в вашем доме эти цифры выше, то стоит обеспокоиться причинами такого положения, а не сидеть, сложа руки. Этим методом вполне могут работать бабушки, сидящие на лавочках около домов, так что его можно назвать ещё и методом народной оценки.

В 2000 году я завершила свои работы этим методом, констатировав факт существенного влияния этих 10 лет на моё мировоззрение учёного. Я окончила физический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова, рейтинг которого в те далёкие годы был чрезвычайно высок не только в нашей стране, но и в мире. Физики тогда изучали проблемы исключительно неживой природы и были ориентированы на достижения в этой области. А термин «экология» тогда был знаком только биологам определённой специализации.

Я была специалистом по электромагнитному излучению. Термин этот появился в середине Х1Х века после работ Максвелла, а на рубеже Х1Х и ХХ веков после работ Г.Герца и А. Попова с радиочастотным излучением сфера его практического применения начала быстро расширяться, и родилась проблема безопасности. Нет, не надо думать, что озаботились здоровьем человека! Тревогу вызвало влияние одних приборов электромагнитного излучения на другие приборы. Работа одних приборов мешала работе других приборов! И только в середине ХХ века всё возрастающая мощность радаров заставила обратить внимание на заболеваемость персонала, их обслуживающего. И здесь появилось понятие стандарта гигиенической безопасности. А далее проблема разрасталась как снежный ком: выявилось воздействие на здоровье человека излучения телевизоров и других устройств, включая сетевую частоту, обеспечивающую энергоснабжение крупных городов. И вот что интересно: первые отклонения в здоровье могли быть разными, но конечным заболеванием всегда был рак.

С началом перестройки в нашу страну хлынул поток персональных компьютеров. Фирмы, ими торгующие, заполонили все СМИ рекламой о том, где можно купить «совершенно безопасный компьютер». Это была наглая ложь, потому что в те годы безопасных компьютеров просто не существовало. Компьютерная база была приобретена мною по гранту программы МАТРА Посольства Королевства Нидерландов. Это позволило измерить электромагнитные поля конкретного образца, и обнаружились факты, чрезвычайно удивившие меня как физика и обеспокоившие меня как пользователя электронной техники. Я была возмущена тем, как фирмачи дурачат население, и стала обдумывать план действий. В газетах и журналах появлялись статьи о вредном воздействии компьютеров на организм человека, но рядом всегда были большие и яркие рекламные вставки. Интересно, о чём думал рядовой горожанин, видя их рядом? Мои мысли всё более определённо склонялись к судебному процессу. Но энтузиазма по этому случаю я не испытывала.

Я пришла на приём к судье, которому собиралась подать исковое заявление. Это был стройный молодой человек приятной наружности, который говорил таким тихим голосом, что я могла его услышать, только сидя рядом. Но во время процесса я буду сидеть в зале. Что я услышу? И вот однажды во время этих раздумий я прослушала выступление по радио представителя организации по защите прав потребителей, который сравнивал разные суды Москвы. Про Бутырский суд, куда я должна была подать заявление, было сказано, что там осуществляется не правосудие, а правоблудие. И были названы фамилии трёх судей, которые в этом особенно преуспели. Среди них была фамилия моего судьи… Я совсем загрустила.

Но слух о том, что я собираюсь обратиться в суд, уже распространился среди московских экологов, и некоторые выразили желание меня поддержать. Но особенно мне нравилась выбранная мною стратегия. Я отлично понимала, что иск экологического толка не будет принят, а вот иск по защите прав потребителей будет принят. А потом я собиралась развернуть его целиком в сторону экологии. Так и поступила. Мне повезло с самого начала, как в сказке: судью привлекли к уголовной ответственности, и моё дело было передано другому судье.

Во время первых заседаний около дверей Бутырского суда стояли пикеты с очень большими плакатами, которые сейчас хранятся в Центральном архиве документальных коллекций Москвы. Во время одного пикета у здания суда появились жириновцы на автобусе, с флагами и громкоговорителем, по которому они читали выдержки из моих статей, опубликованных в газетах. Экологам их появление не понравилось. В итоге с перебранкой и лёгкой потасовкой жириновцев запихнули обратно в автобус. Я этой сцены не видела, так как в коридоре суда давала интервью журналистам, а узнала, когда секретарь суда, проходя мимо меня, прошипела: «Это давление на суд!» После этого произошли два события отнюдь не местного значения. Во-первых, были запрещены пикеты у здания судов, а во-вторых, исчезла реклама о безвредности компьютеров. Она исчезла сразу и повсюду. Я не верила своим глазам: её словно корова языком слизала.

Экологи разных организаций сидели в зале суда и поддерживали меня, как могли. Главным образом, говоря приблизительно следующее: «Процесс Вы проиграете, но это неважно. Важно то, что создан прецедент в нашей стране. На западе такие процессы уже были». Но я намеревалась процесс выиграть. Для этого нужно было убедить судью. И я старалась. Мне необходимо было очень стараться, потому что я выступала без адвоката. Уж какие только материалы и заявления я ни представляла!!! Процесс длился четыре года. В течение этого времени сменилось пять судей, и заканчивала процесс Председатель Бутырского суда. Только у экологов Союза экологических организаций г. Москвы хватило терпения сидеть вместе со мной на заседаниях в Бутырском суде до конца.

Но процесс я выиграла, доказав, что оборудование фирмы Хьюлетт-Паккард продавалось без сертификатов соответствия.

Уже после окончания процесса Председатель суда сказала мне, что она по этому процессу советовалась со многими московскими судьями, и все они в один голос утверждали, что это отказной иск. «Но я не могла отказать человеку, который написал 450 страниц», - сказала она мне на прощанье. Это был объём моих стараний, и он не пропал даром.

В 2001 году я получила грант Фонда МакАртуров в рамках конкурса индивидуальных исследовательских проектов Программы по глобальной безопасности и устойчивому развитию и по итогам этой работы издала свою самую толстую и красивую книгу под названием «Эффекты слабых воздействий» (428 страниц), в которой нашли себе место многие из материалов судебного процесса и даже фотографии пикетов. Но главное, чем важна и интересна эта книга, лежит в сфере вопросов международной значимости.

Когда я собирала материалы для судебного иска, я обнаружила ряд статей, в которых на хорошем доказательном уровне было показано, что конечным эффектом вредного воздействия электромагнитных излучений является рак. В том числе рак у детей (лейкемия), который в последние годы становится всё более распространённым. А на экспериментальном уровне с мышками и хомячками картина была ещё более детальной и наглядной. Но я сразу обратила внимание на одну любопытную деталь в публикациях зарубежных авторов (у нас публикаций было мало): авторы наиболее ярких и интересных публикаций странным образом куда-то исчезали из этой сферы исследований.

Биологические и медицинские эффекты электромагнитного излучения уже давно были предметом моего интереса как физика-теоретика, работающего термодинамическим методом. Но в термодинамике польза и вред понимаются совсем не так, как в медицине и в быту. В термодинамике полезно то, что может совершать работу, а что не может давать работу, - это потери (считай – вред). Термодинамика формулирует законы безотносительно к тому, полезны или вредны протекающие процессы для здоровья человека. И я как физик изучала эти законы, но после своих экологических работ по раку я уже не могла смотреть на эффекты электромагнитного излучения отвлечённым и безучастным взглядом учёного-теоретика.

И здесь я оказалась втянутой в конфликт международного уровня. А немного позднее стала движущей силой одной из сторон. Однако, всё по порядку. Как уже сказано выше, понятие гигиенического стандарта безопасности родилось на почве заболеваемости обслуживающего персонала радаров. Две сверхдержавы (СССР и США) наращивали мощность радаров, укрепляя свою военную мощь. Заболеваемость росла пропорционально военно-научным успехам и мощности радаров. Гигиенисты, как и прочие специалисты, работали в условиях секретности, но гигиенический стандарт безопасности оказался одинаковым в СССР и в США ( 10 мВт/см²). Но это продолжалось недолго. Советские гигиенисты обнаружили морфологические изменения при воздействии СВЧ излучения в 1000 раз более слабом (10 мкВт/см²). Именно эта величина была принята за стандарт гигиенической безопасности в СССР. Случилось это благодаря тому, что врачи-гигиенисты работали на прямом контакте с А.И.Бергом. Он был инженер-адмиралом, академиком АН СССР, Героем Социалистического труда, а в период 1955-57 годов ещё и заместителем министра обороны СССР, который отвечал за разработку радаров.

В его задачу не входила забота о здоровье. Но именно он инициировал принятие беспрецедентно жёсткого стандарта безопасности (10 мкВт/см²). Это спасло жизнь многим нашим специалистам. Воистину, мудрое социальное решение – счастье для народа, а стандарты безопасности, ГОСТы и многие другие нормативные документы – это социальные решения.

Именно в это время закончилось взаимопонимание американских и советских гигиенистов, и началось их противостояние, нашедшее отчётливое отражение в научной литературе. А далее ситуация только усложнялась. Дело в том, что советские учёные, подчиняясь советскому ГОСТу, вынуждены были проводить исследования при очень слабом воздействии электромагнитного излучения и в 1973 году открыли новый эффект. Они назвали его так: нетепловые биорезонансные эффекты ММ (миллиметрового) излучения. Не всем иностранным учёным удалось воспроизвести советские экспериментальные результаты. И здесь события начали развиваться по сценарию почти детективному. Они изложены в моих научных публикациях и в книге «Эффекты слабых воздействий», а здесь я сообщу лишь конечный результат. Наши учёные продолжали успешное изучение обнаруженных эффектов, а американцы прекратили всякие исследования, утверждая, что таких эффектов не существует, что это просто выдумка русских учёных.

Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) изначально отрицала наличие воздействия на организм человека электромагнитных полей компьютеров и прочей бытовой техники. Но в 1984 году канадские, а затем и учёные других стран начали публиковать поразительные результаты. В 1998 г. (Москва) на Международном конгрессе по проблемам окружающей среды, организованном ЮНЕП (Комитет по охране окружающей среды при ООН), прозвучали убедительные научные результаты, и ВОЗ начала заниматься систематизацией результатов исследований. Эта работа завершилась принятием международных стандартов, причём для ММ излучения в качестве такового был принят американский стандарт, а не советский.

Я обратилась с письмом в ВОЗ. Не получив ответа, написала второе письмо. А, получив ответ, поняла, что международные чиновники пишут отписки столь же умело, как и отечественные.

Однако, я не собиралась сдаваться. В ВОЗ я обратилась от своего имени как автор термодинамической теории неравновесных процессов в системах, на которые воздействует электромагнитное излучение. Эта теория позволила разобраться в причинах тупикового противостояния гигиенистов двух стран. Оказалось, что это противостояние нельзя полностью списать исключительно на промышленное лобби и безмерную жадность бизнеса. Ситуация оказалась гораздо более сложной. Её сложность демонстрирует рисунок 2.

На нём по оси абсцисс отложена мощность поглощённого излучения (или спектральная плотность поглощённого излучения или интенсивность падающего излучения или любая другая величина, им пропорциональная), причём использован логарифмический масштаб. Он позволяет на одной оси отложить величины, различающиеся на порядки ( в тысячи, миллионы, миллиарды раз). И это принципиально важно, потому что электромагнитное излучение, например, солнечное излучение при смене дня и ночи меняет свою интенсивность на 12 – 16 порядков. А по оси ординат отложена величина эффекта в линейном масштабе. Первое, что бросается в глаза, - это немонотонная зависимость эффекта от величины воздействия: с ростом воздействия эффект может и возрастать и убывать.

Эффект может вообще отсутствовать в каком-то интервале воздействия. И этот интервал оказался ловушкой для гигиенистов многих стран, потому что гигиенисты начинают свои измерения в условиях сильного воздействия, когда погибает весь ансамбль подопытных животных (точка Д). Тогда воздействие уменьшают, и часть животных выживает. Воздействие снижают ещё сильнее, и выживших оказывается больше, чем погибших. Воздействие снижают ещё сильнее, и констатируют факт отсутствия смертности (точка С). Стандарт безопасности располагают при уровне воздействия более слабом, чем точка С. Сдвиг от точки С произволен (социальное решение!!!), поэтому стандарты разных стран могут различаться весьма существенно.

Советский стандарт безопасности для ММ излучения лежит в точке А, американский и международный стандарты - около точки С. Это значит, что американский и международный стандарты не учитывают эффектов слабого воздействия.

К тому времени, когда я обратилась в ВОЗ, все мои научные результаты на русском языке уже были опубликованы. Но после исчезновения СССР русскоязычной научной литературой мало кто интересуется, нужно было опубликовать результаты на английском языке. Однако, международные журналы мои статьи отклоняли. Мне пересылались отрицательные отзывы разного толка, но когда я получила отзыв, состоящий всего из двух слов: «Срочно отклонить», то поняла, что следует поискать какой-то иной путь, и начала писать книгу на английском языке.

А в это время мир накрыла волна сотовой связи, и эффект воздействия мобильников на здоровье дал сильный рост рака мозга в США и Швеции, где сотовая связь появилась раньше, чем в других странах. И появилось новоё заболевание – рак уха.

В это время ВОЗ открыла проект по гармонизации электромагнитных стандартов. Я полагала, что проект начат, чтобы разобраться в сути дела, и надеялась на принятие советского стандарта безопасности.

Я ошиблась.

Быстро выяснилось, что проект преследует иную цель. В Москву зачистили официальные представители ВОЗ в сопровождении сотрудников фирмы Моторола и других лидеров рынка, чтобы убедить наше правительство и врачей-гигиенистов, что нужно отказаться от советского стандарта безопасности потому, что это социальное решение государства, которое уже не существует. Научная основа этого стандарта не принималась во внимание.

В рамках названной программы ВОЗ проводились конференции-биенале, которые возглавлял профессор одного из греческих университетов П. Костаракис. Это настоящий учёный и гуманист, и в трудах этих конференций я опубликовала все свои результаты по радиочастотному излучению. Кроме того, мне помог чешский учёный Ё. Покорни, который проводит международные симпозиумы, посвящённые памяти английского физика-теоретика Г. Фрёлиха. По рекомендации этого симпозиума мои статьи публиковались в ведущих международных журналах.

Эти мои статьи помогли экспериментаторам многих стран воспроизвести советские результаты 70-ых годов и понять, в чём коренное отличие воздействия радиочастотного излучения на живые объекты от воздействия видимого света. Сейчас в Испании, Италии, Чехии, Австрии и некоторых других странах учёные понимают правомерность и значимость советского стандарта безопасности. Сейчас многим понятно, что бизнес будет ему сопротивляться упорно, но неуклонно приближается время, когда международным стандартом для ММ излучения станет советский ГОСТ.

Правильный стандарт безопасности – это самая надёжная защита здоровья населения, именно поэтому мои публикации физика-теоретика длительное время были ориентированы на это. И дело здесь не только в «зоне молчания» (интервал от В до С), но и в особенностях характеристик эффектов слабых воздействий радиочастотного излучения. Изучение эффектов радиочастотного излучения требует очень высокого экспериментального мастерства и знания теории, проливающей свет на суть процесса.

***

Проблема онкологической заболеваемости и смертности является одной из главнейших проблем современности, в решение которой вкладываются очень большие деньги, которые всегда оказываются недостаточными: больницы постоянно требую увеличения койкомест. В стране крайне мало хосписов. Этот перечень можно продолжить. С этой стороны проблему решают медики.

С другой стороны к проблеме подошли экологи, которые пытаются выявить причины, вызывающие раковые заболевания, и, когда это удаётся, ведут борьбу с источником, порождающим канцерогенез. Не часто эту борьбу венчает успех, потому что в ней вторая сторона – бизнес с его стремлением к большой прибыли. А различные защитные сооружения дорого стоят. Потратив почти 10 лет своей жизни на эту проблему, я смогла получить некоторые результаты (строго научные результаты!), которые в момент их публикации «дали немалую волну», но мне казалось, что они не внедрились в жизнь. Последующие годы показали, что ситуация лучше, чем мне думалось. Приведу два примера.

Я знала, что мои друзья-преподаватели, хорошо знакомые с моими работами, на своих лекциях рассказывают о моих результатах, если это соответствует их профилю. Таких было очень мало. Меньше, чем пальцев на одной руке. И вдруг узнаю, что совершенно незнакомый мне человек Наталия Николаевна Старченкова на географическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова рассказывает о них в своих лекциях. Я была очень рада.

И второй пример. В 2006 г. в Новомосковске на конференции «Гуманитарные и естественнонаучные факторы решения экологических проблем и устойчивого развития» выступал главный санитарный врач Тульской области и продемонстрировал, как предложенный мною метод используется в их работе. Когда я рассказала об этом в кругу знакомых, кто-то спросил: «Они ссылаются на тебя?» Ссылаются они на меня или не ссылаются – это дело десятое, но меня очень порадовал сам факт. Я понимаю, как он появился и хочу рассказать об этом, потому что он демонстрирует один из самых эффективных методов работы экологов в современных условиях.

После выхода книги «Умрём от рака?», она продавалась по себестоимости на всех конференциях, где я выступала на ту же тему. На одной общероссийской конференции ко мне подошли двое мужчин, которые представились членами экологической организации Тулы, и сказали, что они хотели бы иметь две упаковки, но у них нет денег на оплату. Я удивилась, зачем им нужно так много книг, ведь две упаковки – это 120 экземпляров!!!

Один из них сказал: «Мы хотим подарить её всем руководителям в городе и области». Конечно, я дал им две упаковки, а они пообещали передать мне деньги. Время шло, денег никто не передавал, сама я не предпринимала никаких действий по этому поводу, а когда узнала, что экологическая организация Тулы из-за внутренних противоречий развалилась на две части, то и вовсе простилась с надеждой получить их. И вдруг… мне звонит женщина и говорит, что она привезла мне эти деньги. Но что меня удивило ещё больше, так это то, что она оказалась из другой части развалившейся организации, а не из той, где остались двое мужчин, в головах которых родилась идея. Эта идея мне понравилась сразу, ибо в моей голове, когда я настаивала на большом для того времени тираже (20000 экземпляров) шевелилась какая-то похожая надежда. И если бы на конференциях ко мне подошли ещё два десятка мужчин с аналогичной просьбой, я бы раздала весь тираж, и была бы счастлива от мысли, что в 20 областях России на проблему рака стали смотреть с позиции причин его возникновения, что важно для всех рядовых жителей (обывателей), чьи интересы защищает экологическое движение страны.

Метод не внедрился в жизнь, но он одним коготком всё-таки зацепился за неё. Мне очень жаль, что его проигнорировали в Институте канцерогенеза РАМН, хотя понятно, почему это случилось. Работа всех НИИ оценивается в первую очередь по числу защищённых диссертаций. А диссертации удобнее защищать на накатанной столбовой дороге, рассуждая о вероятностях. И кандидатские «корочки» в кармане и ни за что не отвечаешь. И ситуация без изменений, открывая дорогу следующему претенденту на «корочки».

Но более всего мои мысли занимает «бесплатная» возможность снизить риски онкологической заболеваемости и смертности населения. Каждый раз, когда возникает эта проблема, тут же появляются такие цифры финансирования, которые не оставляют сомнения в том, что проблема не сдвинется с места. Мэру любого города, который как Кнышев, заинтересуется существом дела, я могла быть дать ряд советов, как это можно сделать, не требуя никакого дополнительного финансирования. Один пример виден из вышеописанной работы в Новгороде Великом. Он прост до изумления: остановки общественного транспорта надо время от времени передвигать с одного места на другое. Действие транспортных выбросов никуда не денется, но оно «размажется», как размазывают высокие трубы промышленных предприятий действие их вредных выбросов.

Но сейчас такой «безденежный» подход не моден. Сейчас вызывают интерес только предложения с огромным финансированием, которые позволяют «распиливать миллионы». Но кто-то должен объяснить населению, что его мечта жить рядом с остановкой наземного транспорта чревата такими отдалёнными последствиями, о которых не думаешь до тех пор, пока эти последствия ни возьмут тебя за горло!?!

Я уже давно поняла простую истину, что та статистика по раку, которая ведётся в государстве, даёт возможность различать города и области, но не даёт ключа к пониманию причин его появления. Раковые дома в городах распределены крайне неравномерно. Они, как клёцки в бульоне, и поэтому первая задача на данном этапе – это топографическое исследование его распределения, а вторая задача – разработка социальных программ помощи населению, которое оказалось в условиях повышенного риска. И одну такую программу я в своё время разработала, но финансировать её было некому.

Есть и другие предложения, которые связаны с градостроительными концепциями. Сами по себе они тоже не требуют ни копейки, но сейчас они лежат в архивах моих работ по Краснопресненскому району, и я нигде никогда о них не упоминала, потому что они не доведены до уровня безукоризненного научного результата, а в моей борьбе 90-ых годов противостоящей стороне нужны были недоделки, за которые очень удобно зацепиться, чтобы угробить прекрасный метод. Было бы нелепостью предоставить им такую возможность.

Узнав о конкурсе историй «Лучший российский экологический проект», я решила написать этот рассказ, чтобы иметь возможность закончить кое-какие работы по Москве и написать книгу, адресованную не только экологам, но и населению в надежде на то, что она затронет струны чьей-то души, и некоторые пути реализации защиты населения, обозначенные в этой книге, рано или поздно будут реализованы.

Рисунки:

Рис.1

Рис.2

Более подробно с проблемой, изложенной в рассказе, можно познакомиться по книгам:

1. Чукова Ю.П. Умрём от рака? Записки народного депутата Пресни с документами и фактами. Часть 1. Москва. Байтик.1994

2. Чукова Ю.П. Время убирать камни. Записки народного депутата Пресни с документами и фактами. Часть 2. Москва. ВНИИКОП.1995.

3. Чукова Ю.П. Рак как индикатор экологического неблагополучия. Москва. Хризостом. 2000.

4. Чукова Ю.П. Эффекты слабых воздействий. Термодинамический, экспериментальный (биологический и медицинский), социальный, законодательный, международный и философский аспекты проблемы. Москва. Компания «Алес».2002

и по статьям ( 32 наименования + дискуссии в разделе 5 «Экология и медицина» и около десятка наименований в разделе 4 «Теоретические работы» ) на моём сайте www.chukova-yulia.narod.ru

• ‹ Пред. материал
• 6 из 26
• След. материал ›