1 февраля в г. Екатеринбурге Дмитрий Медведев провел заседание Совета по развитию гражданского общества и правам человека.
 
 «Парламент - не место для дискуссий» (спикер Борис Грызлов),  а в СМИ  о высшей власти можно рассказывать лишь как о дорогом покойнике – «только хорошо или ничего» (Леонид Парфёнов).
Потому Совет сейчас практически единственная площадка, где можно поговорить с властью о наболевшем.
Предлагаем вашему вниманию фрагменты выступлений участников этого заседания.
 
Дела о производстве прицелов для бомбометания в 30-е годы были рассекречены, а дела о производстве презервативов за тот же период оставлены секретными
 
М.ФЕДОТОВ
К сожалению, разнообразие долго у нас не было в чести. Единообразие, единомыслие – это были альфа и омега тоталитарной системы, которая скончалась, едва в обществе открыто проявилась разноголосица мнений. Такой финал предрекал, кстати, ещё главный идеолог КПСС Суслов, когда в 1968 году на заседании Политбюро спрашивал: «Если мы примем закон о печати, то кто будет вводить танки к нам?» И он был прав. В августе 1990 года вступил в силу закон о печати. В августе 1991 года тоталитарная система рухнула.
Напротив, для современной российской государственности именно разнообразие является главным источником саморазвития или, иными словами, непрерывной модернизацией. Основополагающие принципы, призванные гарантировать это саморазвитие, заложены в Конституции. Но здесь нет ответа на главный вопрос: как преодолеть пережитки тоталитаризма в общественном сознании и в повседневной практике?
Тоталитарная система оставила нам в наследство не только коррупцию, но и безразличие общества к самой коррупции. Вспомним трагедию в станице Кущёвской. Народ безмолвствовал, а власть сливалась с криминалитетом. Другой пример – массовые беспорядки на Манежной площади. Сюда тоже ведут следы коррупции. Даже на вполне мирном кабинетном уровне возможности государства по борьбе с коррупцией далеко не полностью использованы. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что в законодательство по-прежнему проникают коррупциогенные нормы, несмотря на обязательную антикоррупционную экспертизу всех законопроектов.
Не меньшее беспокойство вызывают так называемые громкие дела, в том числе о нападениях на правозащитников и журналистов. Эти дела, как правило, топчутся на месте в ожидании, когда о них просто забудут.
Яркий пример – многочисленные нападения на гражданских активистов, причастных к защите Химкинского леса. Единственное, о чём просит общественность, – передать расследование всей этой группы дел с областного на федеральный уровень. Совет поддерживает это обращение. Документы я Вам передам, хотя полагаю, что на любом уровне правоохранительные органы должны работать честно, без оглядки на влияние заинтересованных лиц. И те следователи, судьи, прокуроры, которые готовы реально и законно бороться с коррупцией, в особенности в собственных рядах, могут всегда рассчитывать на поддержку гражданского общества и независимых средств массовой информации. В свою очередь, и независимые СМИ, и гражданские активисты нуждаются в защите своих прав и законных интересов.
Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Поскольку фетишем тоталитарной системы была закрытость, постольку именно открытость имеет первостепенное значение для правового государства. Вот почему, говоря о преодолении пережитков тоталитарного мышления, Совет обращает Ваше внимание на проблему рассекречивания архивных документов. По оценкам Росархива, эта работа ведётся крайне медленно по причине нехватки экспертов. Но даже этим нельзя объяснить, например, тот факт, что дела о производстве прицелов для бомбометания в 30-е годы были рассекречены, а дела о производстве презервативов за тот же период оставлены секретными. Понять это невозможно.

Гоняться за мигрантом или за мирным несогласным – это проще и иногда доходнее

В.ГЕФТЕР: К сожалению, начну с самого неприятного. Мне кажется, что реформа реформой, но вот начался 2011 год, в котором я бы лично, может быть, сделал акцент на это – одно из самых важных государевых дел. Но вот смотрите, он начался с того, что два больших очередных провала: это и реакция на уличные протестные акции в новогодние и в последующие дни, и это непредотвращение теракта в Домодедово. Мне кажется, это говорит о том, что с реформой, а больше всего ещё и с полицией, до всякой реформы милиции, заведомо пока многое всё-таки не получается.
Вот посмотрите, почему эти два примера я взял? Не для того, чтобы, как говорится, больное разворошить. Но мы понимаем, гоняться за мигрантом или за мирным несогласным – это проще и иногда доходнее, чем выстроить профессиональную современную полицейскую систему. Поэтому я изложу несколько соображений, сначала два общего порядка, а потом перейду к конкретике.
Теперь про контроль, и тут я приведу Ваши слова, если разрешите: «Создаётся мощный закон на уровне акта высшей юридической силы. Чем подробнее формулировки, тем меньше удельный вес ведомственных инструкций и места для произвола» – цитата закончена. Что же мы получили в результате в той части закона, которая касается гражданского контроля над полицией? Мы увидели явное нежелание ведомства закрепить нормами прямого действия конкретные механизмы обратной связи с населением, СМИ и гражданскими институтами. Практически то, что даже упомянуто, названо только в тексте закона, отдано на усмотрение самого МВД. Оно, или Правительство, что, с нашей точки зрения, в данном случае одно и то же, установит порядок реализации этого гражданского контроля. Я имею в виду то самое, что мы подавали уже несколько раз в виде поправок и, к сожалению, практически не нашло отражения в работе над законопроектом.
Первое. Общественное участие и отчётность перед населением и его представителями, возможность этих представителей влиять на кадровые вопросы местного уровня, расходование средств, материальное обеспечение рядовых полицейских вместе с пристальным вниманием к доходам их далеко не бедных коллег. Это практически не прописано в законе, и мы боимся, что этого не будет и дальше.
Второе. Перестройка системы оценки эффективности и законности действий полиции на основе независимых опросов и иных инструментов учёта мнения граждан. Известный 25-й приказ министра, к сожалению, очень мало или даже вообще пошёл не в том направлении. Это практически не нашло отражения, хотя мы писали в поправках, и не видим, как это будет на практике.
Третье. Порядок формирования общественных советов, статья 9 и 52. Он определяется в законе Президентом, и мы считаем, что это очень хорошо. Но полномочия этих советов так и не попали в закон. Поэтому, нам кажется, всё останется, по сути, как и было раньше – при МВД. И если Вы, формируя по закону федеральный совет, не укажете точно сверху донизу, какие должны быть эти советы, как формироваться, какие их полномочия и их вес в работе полиции, то мы боимся, что всё останется по-старому, общественность будет, извините меня, бантиком.
Последнее. Совсем не обсуждалось в ходе обсуждения этого закона введение зарекомендовавших себя таких институтов гражданского контроля, как парламентская комиссия или омбудсмен по жалобам на полицию. Это очень хороший апробированный институт.
И ещё. Создание внутри системы МВД управления мониторинга соблюдения прав человека сверху донизу на регионы, создание общественно-государственных мобильных групп, вместе с сотрудниками МВД и общественниками, по наблюдению в острых, горячих точках, в особых ситуациях нарушений прав человека в действиях полиции. Не вошло, Дмитрий Анатольевич, то, что было отмечено, единая «горячая линия» по жалобам на полицию, введение которой Вы, я помню, поддержали. В законопроект это не вошло. Замечу, что право на телефонный звонок задержанному и нагрудный знак полицейского более или менее попали в нормы закона. Но другие простые в исполнении нововведения – то, что я сказал про единую «горячую линию» и колцентр – не прошли. А они получили массовую поддержку на сайте zakonoproekt2010.ru. Поэтому это всё ещё ждёт Вашего, как говорится, извините, лоббирования.
И теперь последнее. Кто отвечает за реформу полиции? Я надеюсь, и Вы с нами согласны, что не само МВД. МВД не может само себя реформировать, какое бы оно даже ни было в настоящий момент идеальное. Поэтому, нам кажется, совершенно необходима рабочая группа высокого уровня для обсуждения реформы, её стратегии и дорожной карты её шагов и всей правоохранительной сферы, и не внутриведомственная, не межведомственная, а в Администрации Президента, чтобы принять во внимание и учесть мнение не одних только силовиков, но и гражданских экспертов. То есть, по-нашему, надо создать компетентный и полномочный штаб реформы во главе с одним из высших должностных лиц государства.

Мы, как такие санитары леса

Л.АЛЕКСЕЕВА: Дмитрий Анатольевич, мы всё время говорим о всяких недостатках, это понятно. Во-первых, что про хорошее говорить, уже всё в порядке, да? Во-вторых, мы, как такие санитары леса, это наша функция говорить о том, что надо.
Но я хочу сказать ещё маленькое добавление к тому, что говорилось сегодня о судах. Это те суды, с которыми я постоянно сталкиваюсь, поскольку я занимаюсь свободой собраний, митингов и демонстраций. Это административные суды у мировых судей над участниками митингов, шествий и демонстраций, которые с точки зрения власти нарушили их правила и законы. Дело в том, что такие суды происходят по одному и тому же сценарию. Поверьте мне, это в Москве – десятки, а если по стране – сотни. Выступают один или два милиционера, которые заявляют, что имярек выражался нецензурно, выкрикивал «долой» что-то или кого-то, сопротивлялся при задержании. Поскольку все уличные акции происходят при многолюдии, как правило, имеется немало свидетелей таких задержаний, и эти свидетели утверждают, что милиционеры лгут. Однако судья всегда основывает свои решения на показаниях милиционеров, пренебрегая другими показаниями, всегда. Почему именно такой сценарий поставлен на поток в судах против участников не угодных властям уличных акций? Потому что наш закон предусматривает наказание за лжесвидетельство по уголовным, по гражданским и по арбитражным делам, и по административным делам граждане могут быть наказаны за лжесвидетельство штрафом от тысячи до полутора тысяч рублей, а несколько категорий государственных служащих, в том числе милиционеры, только дисциплинарным взысканием. То есть милиционера за лжесвидетельство в административном суде никто не может наказать, кроме его начальника, по указанию которого он, скорее всего, и совершает лжесвидетельство.
Судебные преследования участников митингов, пикетов и других уличных акций всегда привлекают внимание активной части общества, постоянно обсуждаются в Интернете и в средствах массовой информации. До тех пор, пока судьи будут опираться на лжесвидетельство милиционеров и пренебрегать всеми остальными свидетельствами, мы не изменим недоверие граждан к милиции, даже если она станет называться полицией, и будет укрепляться недоверие граждан к российскому суду, не только к мировому, но и к суду как таковому, и убеждение, что суд у нас не является ни независимым, ни справедливым.
С моей точки зрения, лжесвидетельство в суде, пусть административном, – это преступление. В суде нельзя лгать. Поэтому, уважаемый господин Президент, я прошу Вас просто обратить внимание на эту прореху в российском законодательстве и ввести такую ответственность за лжесвидетельство в мировом суде, как и в других судах, для всех граждан, включая милиционеров, ведь они тоже российские граждане. До тех пор пока милиционеры могут лгать в суде безнаказанно, по-моему, должен быть наложен запрет на их выступление в качестве свидетелей, потому что это позор и для суда, и для милиции, и для нашей страны.
И ещё в докладе Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2008 год отмечалось, что в судебных процессах по делам об административных правонарушениях отсутствует состязательность сторон, поскольку мнение стороны, представляющей интересы государства (а это рапорты, протоколы, составленные в отделениях милиции и так далее), согласно Кодексу об административных правонарушениях, эти документы могут использоваться в качестве доказательств. Это нарушает право граждан на справедливое судебное разбирательство. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях следует привести в соответствие с конституционными требованиями состязательности судопроизводства и лишить сотрудников Министерства внутренних дел их неуязвимости за лжесвидетельство.

Это очень стыдно, что в нашей стране происходят такие процессы

И.ЯСИНА:Я никогда не говорю на эту тему публично, потому что я боюсь быть заподозренной в личном интересе, потому что с Ходорковским я работала. Я понимаю, что мы Вас все достали на эту тему, правда достали, и я боюсь об этом говорить, но всё равно скажу. Дмитрий Анатольевич, Вы правильно говорили в интервью бесконечных в Давосе, что власть не вправе вмешиваться в деятельность судебной системы. Но мы Вас все очень просим: посмотрите, Вы же юрист, там ничего общего с правом нет. Я не юрист, я экономист, но мне было стыдно сидеть на суде. И многие присутствующие здесь члены Совета на суде были. Вот там правовой нигилизм. Ну просто обратите внимание, посмотрите. Я не говорю «вмешайтесь». Посмотрите. Это очень стыдно, что в нашей стране происходят такие процессы, – надо осудить. Я понимаю, наверное, надо. Но так не годится, не получается, плохо это всё. Мы даём такой ужасный сигнал всему! Пожалуйста, обратите на это внимание. Мы не зря, боясь этого, поднимаем эти вопросы.

Про фильтры Петрика

Е.ПАНФИЛОВА: Дмитрий Анатольевич, у меня первый вопрос не вполне про коррупцию, хотя должна только про неё. У меня в Вашей папке от группы по защите детей лежит тема, которая для меня персонально очень важна, потому что мы работаем в Великом Новгороде. Я очень прошу Вас обратить внимание на ситуацию установки фильтров Петрика во всех детских учреждениях Новгородской области. Пожалуйста!
Д.МЕДВЕДЕВ: Я уже, знаете, потому что глаз обычно выцепляет какие-то вещи, которые выходят из рамок обычного, фильтры Петрика уже углядел. Думаю, неужели правозащитники и до этих фильтров добрались?
 
Е.ПАНФИЛОВА: Нет, Вы понимаете, три года в качестве «пилота» в детских учреждениях, в том числе инвалидных, не в администрации. Хотят устраивать «пилот» фильтрам Петрика, пускай ставят в администрации и пробуют воду. Почему это на детях? Проведены экспертизы вот сейчас, в декабре проведены экспертизы независимые: после фильтров уровень цинка возрастает. Цинка и много чего, но цинка – достаточно. Я очень прошу, это единственный регион, где существует такая ситуация. Закупок не было, конкурса не было. Почему ко мне обратились? Потому что попробовали зайти через конкурс. Пожалуйста, давайте эту ситуацию каким-то образом решим, там подписи огромного количества родителей.

Гора родила мышь: лесной охраны нет

С.ЦЫПЛЕНКОВ: Дмитрий Анатольевич, я хотел бы пару слов про экологию сказать и про права человека, связанные с ней. Совет обращался к Вам, Вы давали поручение, но ничего в реальности не произошло, я имею в виду, не принято никаких мер для того, чтобы предотвратить катастрофические лесные пожары в следующем году, а они при равных погодных условиях будут ещё более страшные из-за накопленной сухой горелой и ветровальной древесины. Вы в сентябре потребовали кардинально изменить Лесной кодекс и всю политику в лесном секторе, ничего не произошло. Декабрьские поправки, которые были приняты в Лесной кодекс, фактически говорят о том, что гора родила мышь: лесной охраны нет, лесавиаохрана не восстановлена. Нас ждет катастрофа, как я уже сказал.
Мы просим Вас от имени Совета, соответственно, принять необходимые меры для того, чтобы предотвратить эту катастрофу. Письмо, я так понимаю, от имени Совета должно было поступить, оно у меня тоже есть здесь. И, кстати, сегодня в Вашу Администрацию передали обращение, подписанное десятками тысяч граждан России, с просьбой восстановить лесную охрану и предпринять все меры для того, чтобы катастрофы, подобной лету прошлого года, не произошло.
Я очень кратко хотел бы ещё один момент отметить. Вы отреагировали в августе прошлого года на одно из резонансных событий – на ситуацию вокруг дороги через Химкинский лес. Вы просили приостановить, потребовали, для того чтобы организовать экспертное общественное обсуждение. На мой взгляд, обсуждения как такового не было, за исключением того, что ряд общественных организаций провели независимую экологическую экспертизу: известные доктора, кандидаты наук сделали этот труд, закончили в воскресенье. Постольку поскольку Вы собирали экспертов у себя в октябре, я очень хотел бы передать результаты этой экспертизы Вам, чтобы хотя бы у Вас была возможность ознакомиться с краткими результатами. На взгляд этих экспертов, был выбран не только не лучший вариант, но один из худших вариантов для решения в том числе и транспортной проблемы. Есть варианты, которые не затрагивают жилые дома и гораздо лучше решают транспортную проблему и не имеют экологических последствий.
И последнее. К сожалению, вчера просто-напросто обещал в рамках форума коллегам из уральского региона передать те обращения, которые они Вам направляли в течение прошлого года, и они также просили, чтобы на словах я Вам передал следующее. Одна из самых основных проблем, это касается не только экологической тематики, заключается в том, что все обращения в органы власти в лучшем случае остаются без ответа, потому что в худшем случае они передаются именно в те органы, на неправильную работу которых эти обращения направлены. Если эту ситуацию не изменить, в общем, о каком контроле, о каком взаимодействии с гражданским обществом можно вести речь?

Экология, последняя тема

Д.МЕДВЕДЕВ: Что хотел бы сказать? Здесь Тамара Георгиевна права, у нас есть общественный консенсус по поводу помощи детям. У нас есть общественный консенсус по некоторым другим вопросам, допустим, по некоторым вопросам экологическим (не по всем, правда), по некоторым историческим вопросам. Это очень хорошо, что между властью, скажем так, и правозащитным движением тоже нет разночтений в оценке определённых исторических тяжёлых ситуаций.
Нужно шире использовать возможности аудио- и видеозаписи, здесь у меня никаких сомнений нет.

Я не против того, чтобы посмотреть на вопрос ответственности милиции по такого рода процессам, ответственности, допустим, по уголовному праву, потому что вообще лжесвидетельство в любом случае является действительно преступлением. Но, мне кажется, очень важно, чтобы при рассмотрении таких дел использовались всё-таки объективные доказательства. В данном случае я имею в виду не свидетельские показания, потому что они могут быть, скажем так, специальными и с одной, и с другой стороны, а всё-таки аудио- и видеофайлы, и чтобы правовая, судебная практика была сориентирована на то, чтобы такие доказательства приобщать к делу, и чтобы можно было видеть, что всё-таки реально делалось во время той или иной демонстрации, митинга, и на основании этого уже выносить соответствующие решения. Вот это, мне кажется, будет и справедливым, и в то же время будет исключать возможность манипулирования чьими-либо показаниями и с одной стороны, и с другой стороны.

Экология, последняя тема. Не могу согласиться с тем, что Сергей Александрович сказал, что гора родила мышь, а эти изменения абсолютно косметические. Знаете, для того, чтобы так говорить, надо им хотя бы некоторое время дать поработать. Конечно, будет катастрофа, если в этом году у нас будут такие же пожары, хотя мы с вами понимаем, всё-таки эта деятельность не полностью находится под контролем человека, и какие бы чудесные власти ни были, тушить Россию – это несколько более сложный процесс, чем тушить, например, Израиль. Но даже Израиль не смог справиться со своей маленькой бедой и обратился в Россию для того, чтобы мы прислали самолёты. Если бы мы не прислали их, там неизвестно, сколько бы это полыхало. Поэтому это, конечно, колоссальная проблема. Если Вы считаете, что изменения в Лесной кодекс недостаточны, мне хотелось бы тогда понять, в чём они должны заключаться, для предотвращения такого рода техногенных и иных катастроф. Хотелось бы посмотреть, что там должно быть усовершенствовано. Хотя, ещё раз говорю, мне кажется, практика – критерий понятно чего, и надо дать поработать этим изменениям.

И последнее, не по важности, а просто в силу поступления темы, – Химкинский лес. Вы знаете, я этим занимался. Я в какой-то момент сломал ход движения этого процесса просто для того, чтобы разобраться самому. Я не могу считать себя экспертом в этой сфере, но я постарался добросовестно разобраться, и вот выводы, к которым я пришёл.
Первое, конечно, тот маршрут, который был избран изначально, он совсем не идеальный, он не лучший. И сделано это было в силу известных причин, о которых я говорил, в силу того, что федеральная власть не стала спорить с руководством Москвы, а руководство Москвы руководствовалось другими соображениями при принятии этого решения просто для того, чтобы развить целый ряд коммерческих проектов. И в данном случае я считаю, что государственные интересы были принесены в угоду коммерческим интересам отдельных людей, которые в тот момент влияли на принятие решений.

Но решение принято, значительная часть леса, к сожалению, погибла. С другой стороны, у нас есть возможность существенно изменить ситуацию вокруг вот этих фрагментов, которые получили название Химкинского леса, потому что юридически этого понятия, конечно, никогда не было, не допустить дальнейшей дефрагментации леса. Именно поэтому я обязал, чтобы Правительство договорилось со всеми инвесторами и приняло решение о том, чтобы зелёные насаждения, которые там должны появиться, были сделаны там в пропорции пять к одному: за каждое уничтоженное дерево пять заново посаженных. Я надеюсь, что это частично скомпенсирует тот ущерб, который был нанесён. Поэтому я могу вам сказать так: здесь выбор, к сожалению, был не между лучшим вариантом и худшим, а между весьма посредственным и очень плохим. На мой взгляд, к сожалению, очень плохим оказался вариант всё заблокировать и начать рубить лес в другом месте, хотя изначально, я вам прямо скажу, я этот вариант не исключал и считаю, что те слушания, которые были, всё-таки помогли как минимум в двух вопросах.

Во-первых, они доказали, что мнение общественности могут услышать в том числе и на самом верхнем уровне, на уровне Президента, и что позиция общественности, экологической общественности может быть основанием даже для прекращения строительных работ, на которые потрачены деньги и по которым заключены многомиллионные контракты.
И второе, я надеюсь, что это хороший урок для Правительства в отношении такого рода решений. Прежде чем подписывать контракты, нужно утихомирить страсти и выбрать наиболее оптимальный вариант. Идеальных не бывает, мы же с вами понимаем. Не бывает решений, которые бы всех устроили. Но, мне кажется, это урок и в этом как раз его ценность, я имею в виду урок Химкинского леса.

Стенографический отчёт о заседании Совета по развитию гражданского общества и правам человека