Застой или не застой?

          Сравнение нынешнего времени с «брежневскими временами» и  застоем стало обычным делом в современной политической полемике. Одни заранее связывают «путинскую стабильность» с анекдотичной властью советских старцев, другие видят в брежневской эпохе признаки реального социализма и бескризисного развития общества. Правда всегда сложнее идеологических предубеждений. Чем же время позднего Путина будет отличаться от времени позднего Брежнева?
 
Двоемыслие

Нынешнему времени подходят не столько экономические, сколько культурные параллели, — уверяет экономист Александр Аузан. — Эпохе застоя свойственны имитационные ритуалы, действа. Поэтому съезды «Единой России» напоминают поздние съезды КПСС. Знаменитая фраза «Они нам как бы платят деньги, а мы как бы работаем» наиболее точно отражает суть таких отношений.

При этом сейчас в плане самореализации «все можно», но бурного роста «альтернативной» творческой куль­туры не просматривается. Есть и существенное отличие нынешнего «двоемыслия» от застойного.

— Во-первых, — фиксирует эти различия политолог Глеб Павловский, — Советский Союз был идеократическим государством, где консенсус достигался через идеологию. То есть от гражданина требовалось признавать официальную идеологию. Это создавало для гражданина возможность идеологического оспаривания советского руководства, что в конце концов его ослабило и делегитимизировало. Наша власть не легитимизируется никакими ценностями, никакими усилиями, она от них свободна. У нас идей нет. Мы прагматики. И второй момент — свобода отказа. В Советском Союзе ты не мог отказаться от участия и не мог уехать из страны. У нас, наоборот, власти делают все, чтобы ты мог свободно воспользоваться правом на отказ. Если тебе не нравится, не хочешь участвовать, то ты можешь уехать или жить частной жизнью, выбросить телевизор в окно и не знать о том, кто сегодня президент. Кстати, это делает систему значительно более устойчивой.

Советский анекдот:
Приходит человек в поликлинику и просит записать его на прием к врачу «ухо-глаз». «Такого врача не существует. Что вас беспокоит?» — «Понимаете, я постоянно слышу одно, а вижу совершенно другое».

Российский анекдот:
Встреча с избирателями. Кандидат от «Единой России» делает доклад о достижениях в экономике:
— В городе Ижевск усилиями партии «Единая Россия» по плану Путина построена электростанция…
Реплика из зала:
— Я только что оттуда. Никакой электростанции там нет!
Лектор продолжает:
— В городе Рязань стараниями партии «Единая Россия» по плану Путина построена ТЭЦ…
Тот же голос:
— Неделю назад я там был. Никакой ТЭЦ нет, народ дровами топит!
Лектор взрывается:
— А вам нужно поменьше шляться и побольше телевизор смотреть!
 
Потребительский бум

Советский дефицит полностью исчез, но недовольство, связанное с отставанием в уровне потребления, осталось. Слишком заметное социальное расслоение порождает у людей ощущение собственной бедности. Так, по данным фонда «Общественное мнение», 45% россиян считают себя бедными и лишь 1% — богатыми, хотя исследование, проведенное специалистами Высшей школы экономики, показывает, что сводный индекс благосостояния домашних хозяйств вырос на 32% по сравнению с последними годами советской власти. Правда, в том же исследовании сказано, что повышение благосостояния коснулось прежде всего 20% наиболее обеспеченных граждан страны, в то время как 40% населения с наименьшими доходами получают меньше, чем до начала реформ.

Крайне болезненным стал постепенный переход на рыночные рельсы таких сфер, как ЖКХ, образование и здравоохранение, которые традиционно считались «справедливо бесплатными». Между тем сегодня, например, до 55% студентов российских вузов так или иначе платят за собственное образование сами. Схожая ситуация наблюдается и в медицине: средняя доля частного финансирования здравоохранения в современной России превышает 40%, в то время как в европейских странах этот показатель едва переваливает за 20%.

Свою роль в возникновении социальной депрессии, как и в 70-е годы, играют и крупные государственные медиа, прежде всего телевидение. Но несколько иначе — парадоксальным сочетанием лицемерного политического оптимизма и чернухи в остальных новостях. Немецкие исследователи подсчитали, что количество «отрицательного контента» в современном российском общественно-политическом вещании превышает 75% (для сравнения: в Германии это 55%, в США — 60%).

Советский анекдот
Митинг на одном из советских заводов:
— Товарищи! Все мы слышали, что рабочие Детройта недоедают. В связи с этим мы требуем от американского правительства высылать нам все, что не доедают рабочие Детройта.

Российский анекдот
Из новостей: «Путин сказал, что нового кризиса не будет!»
— Как?!! Опять не будет?!! Только недавно же не было!!!
 
Теневая реальность

Кардинальное отличие современной России от брежневских времен в том, что государство не претендует на роль единственного производителя материальных и прочих благ. Но теневая экономика не уменьшилась, а выросла.

— Как номенклатура в СССР нуждалась в цеховиках, так и современная российская бюрократия заинтересована в коррупции и коррупционных схемах, — считает Александр Аузан. — Поэтому, когда говорят, что у нас в стране избыточная контрольно-надзорная деятельность, я утверждаю, что во многих случаях ее по факту просто нет. Надзор не работает, и мошенник выходит на рынок, выигрывает тендеры и конкурсы.

Фарцовщики и цеховики стали миллионерами и миллиардерами, а теневой сектор экономики сместился с торговли джинсами и спекуляции винилом в систему откатов и ухода от налогов. Россия так и не освободилась от застойного «административного рынка», потому что из него и произошел наш нынешний рынок. Но если на повестке дня позднего СССР стояла задача легализации рыночных практик, то сегодня перед Россией стоит задача обратная: некоторые квазирыночные коррупционные практики государство должно делегитимизировать, запретить, взять под контроль.

Советский анекдот
— Есть ли профессиональные воры в СССР?
— Нет. Люди сами воруют.

Российский анекдот
Красивое слово «коррупция» было придумано для того, чтобы не оскорблять чувства чиновников, называя их ворами.
 
Несменяемость власти

Многие любят сравнивать «Единую Россию» с КПСС. Сами единороссы яростно открещиваются от таких сравнений. И тут они абсолютно правы. Если начальный импульс, полученный при создании КПСС, очень долго оставался идеологическим, то у вступающих в «Единую Россию» возможностей присоединиться к какому-то credo нет. Но самое важное различие состоит в следующем: если КПСС в своем позднем виде представляла собой карьерный механизм с довольно четко прописанными правилами, то «Единая Россия», напротив, является инструментом фиксации полученного социального положения. Все еще избираемый мэр провинциального городка, успешный бизнесмен, заинтересованный в защите своей собственности, — все они стремятся в «ЕР» для закрепления статус-кво.

Что действительно делает сегодняшнюю ситуацию в России весьма схожей с застойной, так это повсеместное распространение систем «патрон — клиент» (см. материал «Клановость: польза и преодоление» в «РР» № 35 от 8 сентября 2011 года). Сети личных связей, по которым в центр, где происходит передел ресурсов, карабкаются друзья и родственники наиболее удачливых чиновников, охватывают всю систему российской власти. Наиболее очевидный из таких кланов — питерский. Подобный отбор не на базе профессиональных качеств, а на основе личных лояльностей не ведет к эффективному управлению. Кроме того, это приводит к замыканию элиты в себе и ее медленному старению. Джоэль Мозес из Университета штата Айова изучил средний возраст региональной российской элиты: уже сейчас он превышает позднесоветские показатели.

Советский анекдот
Армянскому радио задают вопрос:
— Чем отличается монархия от советской власти?
— При монархии власть передается от отца к сыну, а при советской власти — от деда к деду.

Российский анекдот
Суперакция от ЦИК: «Проголосуйте дважды за Путина — и получите его на третий срок без выборов!»
 
Экономика

Российская экономика в чем-то смотрится лучше советской, даже несмотря на катастрофическое падение производства в 90-е. Например, Россия стала третьим в мире экспортером пшеницы. Но и новые, уже «капиталистические» кризисы не помогли нам пока преодолеть главную проблему экономики СССР — устаревание основных фондов и низкую производительность труда (степень износа основных фондов растет все последние 20 лет и в 2009 году достигла 45,3%). С задачей модернизации производств (второй, послесталинской индустриализации) не справился застой, но пока не справилась и новая Россия.

Сходства добавляет и зависимость от нефтегазовых доходов, позволяющих решать социальные проблемы и откладывать модернизацию.

— У российской экономики нет прямой аналогии с советскими временами, но сравнить можно попробовать, — говорит Александр Аузан. — Где-то с 1999 до 2003 года был период подъема. Причем ускорение темпов развития началось не только по внешним конъюнктурным причинам. Были и системные шаги. А вот с 2004 года, после «дела ЮКОСа» и выборов в парламент, страна вошла в другой политический этап. Я полагаю, что наш застой исчисляется с конца 2004 года. Но у него другая, нежели в СССР, природа. Рост с 1999 года — это такой «период реакции после революции». Этот период необходим для стабилизации положения. До определенного момента он оправдан. Первая фаза реакции может быть позитивной. Но если реакция длится дольше, начинаются застойные явления.

Советский анекдот
— Верно ли, что в СССР оплата не соответствует работе?
— Неверно. Вполне соответствует. Они делают вид, что платят, а мы делаем вид, что работаем.

Российский анекдот
— Что такое русский бизнес?
— Украсть ящик водки, водку продать, деньги пропить.
 

Андрей Веселов, Константин Грачев, Евгений Гусятинский, Саша Денисова, Виктор Дятликович, Наталья Зайцева, Дмитрий Карцев, Василий Корецкий, Константин Мильчин, Екатерина Нагибина, Филипп Чапковский
Из статьи "Застой: что это было"
Русский Репортер №43 (221)